Прииск «Безымянный»

– Ну что вы, Виктор Иванович…

– Анечка – самая красивая девушка нашей лаборатории – это бесспорно, – продолжал Петров. – Она химик-аналитик и ещё занимается гидрохимией. Большая часть силикатных анализов выполнена ею лично. Во многих отчётах можно встретить Анину фамилию. И в поле она, кстати, ходит, да ещё Аня и стряпуха, и рукодельница, и вдобавок не замужем.

В подтверждение того, что с завтрашнего дня он будет благоразумным, Фёдор пригласил Аню на свидание.

– Я согласна, – бойко ответила девушка. – Беру над тобой шефство, буду смотреть, чтобы ты не переработал и быстрее спустился на землю.

Первый раз за последнее время Фёдор почувствовал, что спокоен и умиротворён. Приятно было сознавать, что он познакомился с девушкой, разделяющей его взгляды. В лице Ани появился серьёзный оппонент, проверяющий его внутренний мир на прочность.

* * *

Спуститься на землю скоро Фёдору помогли. И сделал это не кто иной, как Бородин.

– Я забираю у тебя Берестова, – сказал он при встрече. – В поле мне нужен геолог. – На его лице появилась едва уловимая надменная усмешка.

– Не понял! – резко ответил Закатов. – Берестов работает в моём отряде. Тебе нужен геолог, значит, ищи.

– Берестов сам хочет ко мне перейти. Задолбал ты его своей тупой работой. Мужику жизни не даёшь. Из-за тебя у него семья разваливается.

В последнее время Афанасий только втянулся в работу и, почувствовав, что чего-то может, трудился на совесть.

«Тут явно какая-то интрига, – подумал Фёдор. – Афанасий на такое не способен».

Но, к его удивлению, тот подтвердил слова Бородина, а потом рассказал, что случилось на самом деле.

– Понимаешь, он подловил меня на старом. За мной числится небольшой должок, и я думал, он о нём забыл, а вот видишь, как вышло. Короче, ты меня прости, если можешь, я ничего сделать не могу, придётся отрабатывать. Я же тебе говорил, Женя ещё тот жук: если валит, то наповал. Ты же знаешь, он сейчас едет заверять мамедовскую аномалию, а я одно время работал с Мамедовым на том участке, вот он и решил меня припахать. Ему со мной, конечно, будет легче.

Разобравшись с Берестовым, Фёдор подошёл к Бородину.

– Если ты не хочешь, чтобы я испортил тебе карьеру, оставь Афанасия в покое. В поле ты поедешь без него.

Через неделю Закатов пригласил Фишкина посмотреть свои материалы. Зная, как тот дорожит каждой минутой рабочего времени, Фёдор с места в карьер заговорил о проблемах, возникших с площадью работ.

– Вадим Викторович, уже нужно заканчивать проект, а я до сих пор не могу определиться со своим районом. По данным предшественников наметить перспективную площадь практически невозможно.

– Почему же это невозможно? – улыбнулся Фишкин – Я тебе её показал и, насколько помню, ты её вынес на свою топооснову, а потом перенёс на ватман.

Для того чтобы выделить эту площадь, Фишкину потребовался не один день. В редкие минуты он признавался себе сам, что это итог его огромного практического опыта и научного предвидения, без которого невозможно сделать открытие. В своё время он горел этой проблемой, мечтая открыть новое месторождение, но у руля оказались другие, не принимавшие его, тогда ещё молодого специалиста, всерьёз. И кто знает, как завершилась бы та работа и сложилась бы его судьба, если бы он стал ответственным исполнителем темы. С того времени при одном только упоминании о древнем золоте у него начинался внутренний зуд.

– Тогда давай ещё раз посмотрим. Афанасий, подай, пожалуйста, ту карту. – Он ткнул на подоконник. – Да вот она, перед твоими глазами, рядом с бланковкой.

На длинном листе ватмана была вычерчена геологическая карта с коричневыми горизонталями и голубой гидросетью, а на ней проведены жирные линии, ограничивающие площадь района работ с вынесенными аномальными пробами предшественников. Чтобы точно привязать пробы, сначала их выносили на детальную топографическую карту, а потом переносили на другую карту или копировали на кальку. Участок Фишкина оказался довольно протяжённым, поэтому его перенесли с двух среднемасштабных карт-километровок на один лист.

– Вот твоя площадь. – Вадим Викторович карандашом обвёл вытянутый в длину прямоугольник и посмотрел на Закатова.

– Вы меня не поняли, – заёрзал тот на стуле, – я имел в виду совсем другое. По целому ряду признаков эта площадь не подходит для наших работ. Если учесть, что эта работа в некотором роде опытно-методическая, то её надо выполнять методически грамотно.

– Во даёшь! А мы что, делаем её безграмотно? Нам захотелось поиграть в геологов, и мы изображаем их из себя. Так сказать, в бирюльки играем.

Фишкин всегда всё делал основательно и, прежде чем на что-то решиться, многократно просчитывал различные варианты. Только после этого он приступал к претворению замысла в жизнь. Также Фишкин писал геологические отчёты. Иногда процесс осмысления информации длился протяженное время, и тогда, не находя себе места, он разгуливал по длинному коридору экспедиции или пропадал в курилке. Зато, как только приходил к единственно верному решению, садился за письменный стол и работал безвылазно.

– На той площади, которую вы предлагаете, провели чуть ли ни детальную разведку, а золота никто в глаза ещё не видел. Его не установили ни в одной пробе, и авторы всех отчётов дали отрицательные заключения на предмет её золотоносности, а мы собираемся туда выходить.

– Ну кто, например? – спросил Фишкин. – Назови хоть одного.

– Миронов.

– Ух, скажешь тоже, Миронов! Да его работа такая древняя, что о ней можно даже не вспоминать. Тоже мне, нашёл авторитет! Миронов, видишь ли, поставил на ней крест. Что же он там, интересно, сделал? Шлиховал, наверное?

– И не только. Несколько проб проанализировал пробирным анализом на золото и серебро и, кстати, по всем методам поисков получил отрицательные результаты. Разве этого мало? Я думаю, вы зря утрируете – Миронов сделал всё, что мог: он исследовал район, провёл поисковые работы. Не его беда, что он не получил положительных результатов. Просто там пусто, и теперь после его отрицательного заключения выходить на ту площадь с поисками золота по меньшей мере несерьёзно.

– Серьёзней не придумаешь.

Решающим доводом для выделения Фишкиным этой площади послужили литературные материалы по геологическому строению Африканского и Канадского щитов, на которых оказались открыты крупные месторождения золота. Сопоставив свой разрез пород, с разрезами известных месторождений, он пришёл к выводу, что они очень похожи, и, следовательно, являются потенциально золотоносными.

– Для этого должны быть какие-то веские аргументы, – давил на Фишкина Закатов. – Вот попробуйте сейчас объяснить членам научно-технического совета, почему именно там нужно искать золото, а не где-нибудь в другом месте! Меня же никто не поймёт. В лучшем случае посоветуют ещё поработать с фондовыми материалами, а могут и вообще завернуть проект.

Вадим Викторович помахал указательным пальцем, и Фёдор замолчал в ожидании его обоснованных доводов. Именно их ему часто не хватало, чтобы принять какое-то решение, но в этот раз он полностью верил в свою правоту.

– Не торопись, аргументы у нас есть. Главный – это наличие разреза пород, относимых к зеленокаменным поясам, сопоставимого с зарубежными. Они детально нами описаны. В одном производственном отчёте приведены все фактические материалы и там же даны их разрезы. Кроме того, есть две статьи, опубликованные в приличных научных изданиях, в которых указаны те же доводы. Я тебе их давал.

– У меня эти статьи, – подтвердил Фёдор. – Я их давно проработал. Но, кроме фактуры по составу разрезов, там ничего нет. Этих материалов недостаточно, чтобы рекомендовать вашу площадь для поисков золота. Такой, как Федорчук, только посмеётся и скажет: «Молодой человек, вам надо почитать учебники. Вы всё забыли, чему вас учили в школе. Где ваши критерии поисков? Я их здесь не вижу».

Берестов прыснул со смеху, стул под ним закачался. По лицу Фишкина пробежала едва заметная усмешка. Николай Романович Федорчук слыл принципиальным и часто необоснованно жёстким специалистом, способным перевернуть всё с ног на голову. Поэтому его побаивались и старались обходить стороной.

– Что-то в этом, несомненно, есть, – почесал бороду Фишкин, – не спорю. Но это, Фёдор, ещё не всё: в шлихе на водоразделе рек Догдо и Тумул установлен один знак золота. Вот тебе и прямой признак золотоносности, о котором ты говоришь. Теперь никакой Федорчук тебе не возразит.

– Я знаю об этой пробе, но она же за пределами нашей площади, и неизвестно, что там за породы. Вот посмотрите на карту.

Жёлтый кружок, о котором говорил Фишкин, обозначал шлиховую пробу и стоял среди розового поля гнейсов, намного южней жирной линии, оконтуривающей выделенную площадь.

– Это, Федя, продолжение той же структуры, которая прослеживается на сотни километров. Вот, видишь, она здесь пошла на юго-восток.

– Структуры, сложенной другими породами? Это же гранитогнейсы.

На геологической карте было видно, что на севере строение пород отличалось от того, что располагалось южней. Вадим Викторович молча кивнул, поглаживая седеющую бородку. От этого она стала заострённой в подбородке, похожей на клин.

– Ну, если ты так хочешь, мы ненамного увеличим площадь твоих работ. Протянем её до этого водораздела, и тогда эта проба окажется в твоём контуре. Ну что, так будет лучше?

Прямо на глазах Закатова площадь выросла в длину, и жёлтый кружок оказался в замкнутом контуре. Это был хитрый ход Фишкина, исчерпавшего все аргументы.

– Что ж тут хорошего: одним росчерком карандаша вы добавили мне километров двадцать в длину. Это как минимум сто квадратных километров. Мне всё равно непонятно, почему в гнейсах выскочило золото. Что-то здесь не так.

По всем канонам месторождения золота в таких породах не встречались. Золото могло образоваться в любых изменённых образованиях – в углистых сланцах, кварцевых жилах и ещё в десятке других разностей пород, но только не в гранитогнейсах.

– А вы знаете, там могли произойти тектонические подвижки, – неожиданно вставил Берестов, внимательно слушавший перепалку своего начальника с Фишкиным, – один блок земной коры приподнялся, а второй опустился. Ну это как по теории дрейфа континентов Альфреда Вагенера[24 - Автор глобальной тектоники литосферных плит, согласно которой около 200 млн лет назад все материки были сгруппированы в единый суперконтинент, названный им Пангеей (единая земля).]. В результате спрединга[25 - В 1960-х годах, благодаря новым данным, гипотеза Вагенера получила дальнейшее развитие. Была открыта пластичная оболочка Земли (астеносфера) и установлено существование глобальной системы срединно-океанических хребтов и рифтов, установлено явление разрастания океанического дна (спрединга).] расплавленное мантийное вещество поднимается вверх по рифтам и растекается в разные стороны. С таким мантийным веществом, возможно, оказалось принесено и это золото. По этому блоку, может быть, когда-то протекала река, а теперь он поднялся и стал высокой горой.

Фишкин и Закатов молча переглянулись. «Смотри, мол, как запросто у Афанасия всё получается. Может, он сейчас и золото найдёт?»