Путь скульптора Владимира Егорова

Путь скульптора Владимира Егорова
Вадим Гривский

Эта книга о жизни и творчестве скульптора В. Е. Егорова, его выставочных произведениях и монументах, исканиях и встречах, проблемах, достижениях.

Путь скульптора Владимира Егорова

Вадим Гривский

Компьютерная верстка и дизайн Николай Сергеевич Ясинский, к.г.н., Москва

Рецензент Кармен Мария Диас-Гарсиа, д.ист.н., профессор Гаванского университета, Куба

Рецензент Творческо-художественное объединение "Арт-Сфера", г. Екатеринбург

Рецензент Станислав Николаевич Некрасов, д.филос.н., профессор Уральского федерального университета

© Вадим Гривский, 2021

ISBN 978-5-0053-3520-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От редакции

В книге рассматривается творческий, жизненный путь известного русского советского скульптора Владимира Егоровича Егорова, неразрывно связанного с Уралом, городом Свердловском-Екатеринбургом, где произведения этого автора давно стали общеизвестными, знакомыми каждому.

Его образы старых уральских мастеров-камнерезов, героев, военных, политиков на выставках и в монументах отразили и исторический путь нашей страны и ее опорного края. Жизнь скульптора была нелегкой, но счастливой, состоявшейся. Написавший книгу Вадим Гривский – это сын скульптора доктор философских наук Вадим Владимирович Егоров, иногда использующий данный псевдоним для подписи своих работ именно по искусству, истории художественной культуры. Гривки – малая родина его отца и заодно – способ уйти от некоей тавтологии, когда бы В. Егоров писал о В. Егорове. Своего рода «секрет Полишинеля», раскрытый еще до приобщения читателя к тексту. Здесь довольно много фактического материала, в том числе о том, когда создано то или иное произведение, размеры, библиографические данные.

Адресовано культурологам, искусствоведам, художникам, краеведам, а также всем читателям, интересующимся жизнью и творчеством людей культуры и искусства Урала, России прошлого и настоящего.

Вместо введения

Известность скульптора, художника-монументалиста определяется, пожалуй, не тем, знают ли широкие массы его имя и фамилию, узнают ли в лицо (подобно актеру), а прежде всего тем – известны ли людям сами произведения мастера. В этом смысле скульптор Владимир Егорович Егоров известен очень. Миллионы людей в Екатеринбурге и на Урале, и по стране знают работы Егорова, иногда даже не представляя без них своего города.

В Екатеринбурге это памятник великому русскому ученому, изобретателю радио, нашему земляку А. С. Попову в сквере у почтамта (1975, чугун), памятник революционеру и организатору советской власти на Урале И. М. Малышеву (1977, красный гранит) на улице, носящей имя Малышева, памятник разведчику Николаю Кузнецову (1985, бронза) на бульваре Культуры Уралмаша, где легендарный герой до войны работал, памятник М. И. Калинину (1974, сталь) на территории Машиностроительного завода имени Калинина, мемориальная доска П. П. Бажову (1979, бронза) на улице Бажова (перекресток с Ленина), открытая в дни 100-летия со дня рождения великого русского уральского писателя, мемориальная доска Декабристам (1964, чугун) на улице Первомайской (угол с Толмачёва), где на почтовой станции останавливались декабристы в 1826—1827 годах, следовавшие этапом в Сибирь через Екатеринбург, мемориальная доска директору Уралмаша в военные годы Б. Г. Музрукову (1983, бронза) на доме, где он жил на Красных партизан 1 (угол с бульваром Культуры 8), диптих-горельеф «Уралмаш – история и современность» (1990, алюминий) в фойе станции метро «Уралмаш», бюст В. Г. Белинского (1958, чугун) на фасаде Публичной библиотеки имени Белинского.

Это памятник В. И. Ленину на главной площади Кургана (1967, бронза, гранит), памятник герою войны – генералу Д. М. Карбышеву (1969, красный гранит) и памятник чехословацкому публицисту – антифашисту Юлиусу Фучику (1975, кованая медь) на Хромпике в Первоуральске, памятник герою – земляку Г. П. Кунавину (1965, чугун) и скульптура «Мелодия» в Каменск-Уральском, памятник Землякам-героям (1968, чугун) в г. Ревда, памятник Тыл – фронту (1969, чугун) в г. Артемовском, скульптуры и памятники в Москве и Московской области, Тюменской и Амурской областях, в Казахстане и на Кубе…

Трудно даже перечислить всё созданное скульптором В. Е. Егоровым с 1950 по 1990 гг., а что значит задумать, сделать в проекте и в натуральную или кратно большую (часто – огромную) величину! Может, кто-то из прошлых или нынешних ваятелей и побольше наваял. Но таких надо еще как следует поискать. И когда найдешь, то увидишь, что на тех работает целый штат так называемых «гладиаторов», то есть безымянных поденщиков, согласившихся вкалывать на чужого дядю за пайку от него или его покровителей. Это от шуточного, вроде – гладить скульптуру по носу и прочим местам. Егоров гладиаторов никогда не держал, хоть и использующих наемную рабочую силу не осуждал. Предпочитая просто все работы делать сам. Другое дело – нанять кого-то месить или копать глину, – это будущих художников, студентов никак не унижает. Здесь нет кражи чужого вдохновения. Наоборот – есть возможность немного подсмотреть за работой большого мастера, хоть краем глаза увидеть его творческую кухню. Егоров сам в московские студенческие годы недолгое время месил глину у великого М. Г. Манизера и потом вспоминал это с ностальгической улыбкой.

Монументальные и станковые, выставочные произведения Егорова посвящены главным образом нашим героям труда и войны, а также самым обыкновенным людям, делами и силами которых держится и развивается Россия. Помимо скульптуры Владимиром Егоровым созданы и графические работы во время его поездок по странам Африки, на Кубу, живописные пейзажи уральской природы, также экспонировавшиеся на московских и свердловских выставках. Почти сорок лет творчества, неустанной работы в искусстве (1951—1990) заслуженного работника культуры России, народного скульптора Урала В. Е. Егорова (1927—1990) были и есть, перешли с нами в 21 век…

Глава 1. Детство, школа

Владимир Егоров родился воскресным днём 24 апреля 1927 года в Поволжье – в селе Гривки Салтыковского района Саратовской области третьим ребёнком и единственным сыном в семье Егора Михайловича Егорова, 1887 года рождения, столяра и бригадира плотников мастера на все руки. Остроумный и весёлый, сероглазый худощавый Егор был любим всей округой. Всегда бескорыстно придёт на помощь, поддержит делом и добрым словом. В германскую брат его Иван (младше на три года) храбро воевал, но попал в плен, и Егор тянул на себе и семью Ивана. Немцы трижды от них бежавшему и трижды пойманному русскому солдату объяснили внятно: еще раз сбежишь и поймаем – расстреляем. Но солдат бежал опять, четвёртая попытка удалась. Вернулся на радость семье и односельчанам. И сестре своей Анне, 1900 года рождения (позже в замужестве – Аринушкина), Егор тоже помогал. Он хорошо разбирался в технике, а вышивал гладью, валял валенки и вязал варежки – лучше всех. «Женщин до валенок и вязания хорошо б вообще не допускать, это мужское дело», – c добрым юмором говорил Егор Михайлович. Он мастерил, конечно же бесплатно, детские игрушки и был обожаем детворой. Дядя Егор, можно сказать, был их кумиром. Егор Михайлыч, поволжский крестьянин-середняк, был местным самоучкой-философом, к которому тянулись люди. Шли вечером поговорить, попросить совета или конкретной помощи. А ещё Егор обладал хорошим певческим голосом и слухом, отлично рисовал. Первые впечатления от рисования и лепки к сыну Володе пришли от отца. Мать будущего скульптора – Дарья Герасимовна, урождённая в 1893 г. Гришина, светлая, голубоглазая, тоже положительная, но не такая весёлая, как её муж, была тоже из тех мест. «Кум Семён, кума Наталья, кум Герасим, кума Дарья», – присловье какое -то тогдашнее. Говорили, что она хоть и крестьянка, но когда-то её предки были казаками, причём довольно родовитыми, авторитетными. Может быть это были даже культовые с 18 века в тех и окрестных краях казаки и землеустроители Сохинов и Саблин.

Гривки

На три года старше Володи были похожая на мать сестра Мария и на два года старше – похожая на отца Полина. До этого в семье Егоровых была ещё до этих детей дочка, Таня вроде бы. В далеком двадцать втором, когда в Поволжье разразился сильный голод, Егор Михайлович уехал на заработки и привёз домой мешок сухарей. Десятилетней Танюше с голоду они показались удивительно вкусны, она забралась на чердак и наелась вдоволь. Измученный голодом организм ребёнка не выдержал, Таня умерла. Поэтому когда в тридцать третьем из-за засухи в Саратовщине начался ещё более сильный голод, Егор Михайлович во избежание новой трагедии в своей семье попрощался с братом и сестрой, забрал жену и детей и отправился в сторону Москвы. Новое пристанище семья Егоровых нашла под самой Москвой вблизи Тёплого Стана, в посёлке Коммунарка. Некогда селенье Фитарёво. А в тридцатые – образцовое хозяйство ближнего Подмосковья. В наше время уж несколько лет как Коммунарка в черте Москвы, строятся огромные жилые массивы, действует известный медицинский центр и сюда-отсюда метро ходит.

Только зарождавшееся животноводческое, птицеводческое, овощеводческое агрохозяйство – совхоз «Коммунарка» – основанное в двадцатые Ф. Дзержинским для обустройства детской Коммуны и снабжения продуктами жителей Москвы, быстро развивалось.

Егор Михайлович Егоров

Насчет дачи там Г. Ягоды народ не знал – объект был секретным, но что совхозом курировал наркомат внутренних дел было хорошо известно. Егора Михайловича бригадиром плотников руководители совхоза взяли с удовольствием. И Дарье Герасимовне в здешнем лесничестве нашлась работа по душе – растить деревья, делать им прививки. Получили нехитрое жильё, без удобств, конечно. Мария, Полина и Володя пошли в школу. Жизнь понемногу налаживалась. Новый 1934-й год встречали весело, с песнями и хороводом вокруг ёлки, хотя и почти подпольно. Тогда новогодняя ёлка ещё считалась «поповским пережитком». А Мария уже была пионеркой. Только через пару лет под беззаветным натиском на кремлевских сотоварищей со стороны секретаря ЦК ВКП (б) Павла Постышева ёлка вернулась в дома наших людей.

Весной тридцать четвёртого стряслась в семье большая беда. Отец с маленьким Володей пошли в баню и разгорячённые возвращались назад. Переправляясь через ручей, Егор Михайлович взял сынишку на руки, да подскользнулся на наледи и оба рухнули в ледяную воду. Пока шли до дому, сильный ветер обжигал до костей. Дарья Герасимовна с дочерьми не отходили от постелей слегших с воспалением лёгких Егора Михайловича и Володеньки. Думали, мальчик не выживет. Выжил, а вот Егор Михайлович умер, не дожив до сорока семи лет. Мать как могла поднимала троих детей. Но без мужа стало тяжко. И так без накоплений на новом месте жили, а тут лютая бедность одолевала. Володе иногда в холода и сырость неделями было нечего надеть в школу. Но выкарабкивались что было сил…

В школе Володе повезло с учителями – молодой первой учительницей Лидией Семёновной Адамовой и учителем рисования и физкультуры Виктором Николаевичем Кесаревым. Жаль иногда, поначалу особенно, приходилось школу пропускать – было нечего надеть, такая незадача. Всей семьёй участвовали в создании Липового парка. На выходные иногда мать возила Марию, Полину и Вову в Москву, знакомились с Третьяковкой и Музеем изобразительных искусств имени Пушкина. Вот картина «Дети, бегущие от грозы» запомнилась всей семье, сами не раз так бегали. Автор -художник Маковский Константин Егорович. И брат его прекрасные картины написал. Владимиром Егоровичем звали. Ого, Володькин тезка. Вот тогда в душе хорошо рисовавшего Володьки и проснулась дерзкая мечта стать художником, скульптором. Пименов, Антокольский, Волнухин… Позже Володя оборудовал себе место для рисования и лепки в сарае рядом с домом, не столько для острастки кого-либо, сколько для хохмы привязывая к двери сарая большую сердитую дворнягу. Лучшим другом был одноклассник Сашка, по прозвищу Колчак, поскольку в играх в войнушку всегда был белым. Кино – «Семеро смелых», «Чапаев», «Волга-Волга», «Цирк», фильмы Чаплина и другие – смотрели в местном клубе, пробираясь по другую сторону полотна экрана.

В футбол бегали играть во Вторые Горки (Горки-2) с мальчишками постарше, сыновьями …членов тогдашнего Политбюро во главе с самым старшим рыжим Васькой Сталиным. Играли и Микоянчики. Васька наглый, смелый, но не от осознания себя сыном божьим, а просто вот таким он уродился. Как-то во время очередной игры Сталин-младший поставил девятилетнего салагу Володьку Художника на ворота. Тот защищал ворота хорошо, но по малолетству пропустил в конце игры обидный гол. Васька пришёл в ярость и влепил Володьке пенделя под зад. Тогда разозлился Володька и, отбежав в сторонку, во всю глотку заорал на Ваську: «Рыыжиий». Дружок Сашка Колчак, крепыш, играл тогда против них. Васька, юноша почти, команды составил так, чтобы пацаньё по возрасту и силам друг друга уравновешивали, хоть примерно. В общем, вот так обычные коммунарские мальчишки и дети И. В. Сталина, А. И. Микояна и других высших персон СССР в футбол играли. Сталин против Колчака.)

Первые дни начала войны запомнились с фотографической четкостью. На поселковом собрании кто-то из президиума начал свою горячую речь так: «Товарищи, друзья! Напали на нас аж с трёх сторон. Гитлер, немец и… германец!..» Мальчишки войны не боялись. Наоборот …обрадовались. У Володьки новая рогатка на красной резине, мощно пломбами свинцовыми стреляет и новый поджиг. Держись, немчура. На войну по малолетству, однако, не взяли. Володька оформлял пожарную часть, в годы войны работал в совхозе, в том числе почти как истый ковбой объезжал лошадей. Многие годы спустя на Кубе под овации кубинцев и русских обуздал местного кубинского чёрта-мустанга! На фронт по возрасту не взяли. Но события развивались жёстко. Немцы уже в Апрелевке…

В эвакуации вновь оказались в родном Поволжье в районе Энгельса. По дороге чуть не погибли под бомбёжкой. Попросились, идя через одну деревню, в дом на ночлег. Но хозяева дома их не пустили. Пошли куда подальше, на окраину деревни. Их приютили, от усталости спали крепко. Наутро узнали, что ночью была бомбёжка. От дома, куда их не пустили, осталась дымящаяся воронка. Как говорится, иногда и впрямь не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Работал Вова, его мать и сёстры, как и вся страна, почти круглые сутки. Дети войны… поэтому взрослели быстро. В эвакуации в районе г. Энгельса их поселили в казарменного типа бараки, неожиданно чистые, большое помещение разгородили верёвками, навесив на них простыни, разные тряпки. И украинцы были здесь, как дивно их женщины иногда вечерами пели, душа улетала!

Глава 2. Учеба на художника

После войны и после десятилетки Владимир уже конкретно решил учиться на художника. Его выбор пал на Московское художественно- промышленное училище имени М. И. Калинина, на скульптурное отделение. Можно было, вообще-то, и в Суриковку податься, да мать умерла, жили впроголодь. Мать, как и отец когда-то, заболела в начале сорок шестого воспалением легких. А сосед, фельдшер взялся ее быстро вылечить. «Не бойсь, Дарья Герасимовна, я тебя быстренько на ноги поставлю». В ту пору в медицинский обиход стали входить антибиотики. И сосед, как многие тогда, был очарован новыми лекарствами. Дал Дарье ударную дозу. Но сердце больной не выдержало. Чуть не случилась и еще одна беда. Володя и сестры всегда были людьми светлыми, очень положительными. Настоящие оптимисты. А Полина и вовсе ангел изумительный, какие крайне редко бывают. Но в юности любила пошутить, иногда чуть подтрунить над братом. И вот как-то раз пошутила, а он принял всё за чистую монету. Схватил первое, что подвернулось под руку и запустил в сестренку. А это был… утюг чугунный. Он пролетел буквально в паре сантиметров от головы Полины, даже ахнуть не успела. Слава богу, обошлось. Иначе погубил бы и её жизнь, и свою. «Это был мне урок навсегда. В любой ссоре держать себя в руках! Страшный эпизод моей зеленой юности. Полина… как я мог!». Так что нордический, можно сказать, характер Володи Егорова когда-то не был таким. Мария, старшая сестра, взяла хозяйство на себя.

В училище Калинина, куратором которого был сам «всесоюзный староста», студентов обещали кормить и было что-то вроде пансиона. Поступали фронтовики, талантливые парни, в орденах, конкурс бешеный. Красавцы с наградами конкурс не прошли… Но Володьку в старой телогрейке приняли.

Его учителями стали скульптор и живописец, некогда приятель И. Е. Репина Георгий Васильевич Алексеев. На одном из престижных конкурсов Алексеев взял первую премию, а вторую… Репин.

Алексеев Г. Автопортрет. 1923, х.м.

Алексеев был прекрасным педагогом. Он был знаком с самим Лениным, сделав с Ильича за работой в Кремле в ноябре 1918 года несколько карандашных рисунков. Алексеев позже рассказывал Володе эпизод, как во время работы над образом Ильича с натуры он уронил карандаш. Оба враз нагнулись и… ударились головами. Удар был большой силы, у Алексеева от удара искры полетели из глаз, потом всё потемнело. Он еле удержался от обморока.

Римлянин

Ясон

Мужской портрет

Глянул на Ленина и понял, что и тому так же жутко больно. Но держится, чтоб не смутит пришедшего сюда художника. Вместе с профессором Алексеевым педагогом у Егорова был и скульптор, медальер Марк Анатольевич Шмаков. Композицию вёл Иван Константинович Стулов. Живопись и академический рисунок преподавал бывший передвижник, народный художник СССР, академик Василий Николаевич Бакшеев. Он, кстати, с тем же Репиным тоже был хорошо знаком.

Метростроевцы

Директор совхоза был резко против поступления расторопного, способного юноши в МХПУ и грозил тюрьмой. Тогда это считалось сельской местностью, откуда в город не пускали. В целом оно, конечно, понятно, да только уж злобствовать-то зачем? Другие студенты ведь подобные вопросы решали. Володя не знал как и быть, написал письмо в Приёмную Калинина, и получил поддержку, доброе напутствие.

Егоров в учебной мастерской

Учились по десятибалльной системе, Володя Егоров нередко получал Первые Пятёрки (=десятки). Но рекордсменом по учёбе был Володькин друг, прямой потомок Александра Сергеевича Пушкина коренной москвич Мишка Пушкин. Иногда в тесной комнате Мишки Володька ночевал… на шкафу. Володя жил то в общежитии московском, то в Коммунарке, когда позволяли обстоятельства. Ещё друзьями-однокашниками юного Егорова стали (впоследствии известные московские художники, скульпторы) Юрий Тур, Сергей Дозоров. Тур и Пушкин как-то ухитрялись ещё и альпинизмом заниматься в секции прославленного скалолаза и скульптора Е. М. Абалакова. Это голодное благословенное время Владимир Егоров вспоминал потом всегда. Летом в пионерлагере был вожатым, встречался как-то с матерью Зои Космодемьянской Любовью Тимофеевной. И не раз с Еленой Фабиановной Гнесиной, благоволившей к мальчишке-музыканту, одному из Володькиных дружков (известным почему-то не ставшим). Разрушенное Подмосковье поднималось из руин невероятными усилиями людей.

Впрочем находилось иногда и время прогулок по Москве, веселых шуток. Как-то, вчетвером идя по улице Горького, остановились и, задрав головы, напряженно уставились на крышу одного из домов. Многочисленные прохожие тоже стали останавливаться и смотреть что случилось, собралась огромная толпа, а ребята со смехом побежали дальше. Не менее трёх раз сработал у них и пресловутый номер с тринадцатым билетом. Когда нет возможности выучить на сессии все экзаменационные билеты, то учишь вместо оставшихся билет номер 13. И если попадается невыученный, то тут же запихиваешь его в общую кучу на столе. В ответ на недоумение преподавателя смиренно сообщаешь, что, мол, ты парень суеверный и тринадцатый билет брать боишься. «Да что Вы ерунду городите, молодой человек. А ну берите ваш билет, возьмите себя в руки и готовьтесь!» – приказывает экзаменатор. Приходится подчиниться, что поделаешь.

Практику проходили на Урале, в Курганской области и уральские места Владимиру понравились. В Москве по вечерам работал, вместе с другими студентами месил глину в мастерской знаменитого советского скульптора Матвея Генриховича Манизера, чёткость которого в делах всех восхищала. За глаза минута в минуту приезжавшего в мастерскую мэтра парни звали Механизером. Лепил по учебным заданиям и для души портреты, небольшие настольные скульптуры. Много рисовал. В 1950 г. начал делать дипломную работу «Ф.Э Дзержинский». По работе довелось советоваться аж с С. Д. Меркуровым. Был у Меркурова на большущей даче, где ваятель показал студенту свой портрет Дзержинского. В сарае мэтр в бобровой шапке отрыл тростью из под снега свою давнюю скульптуру: «Нравится?» – «Нравится…» – из вежливости соврал Володя, а про себя подумал: «Барахло ты сделал, Сергей Дмитрич. Я лучше сделаю!»

Меркуров – автор гигантской статуи Ленина над Дворцом Советов, который должен был подняться в центре Москвы на месте взорванного Храма Христа Спасителя, да из-за войны так и не построенный. Рассказчик он был великолепный. Затаив дыхание Володя услышал из его уст еще на младших курсах вот такую байку: «Я младше вас был, почти мальцом, хоть и росту был уже завидного, когда заметили во мне художнический дар и послали в ученическую поездку в Париж. Это случилось еще в конце прошлого века. Вот стал учиться в студии и постепенно замечать чью-то заботу. Услыхал про некого барона, что когда-то жил в России. Мне с его помощью помогли, например, прилично одеться. Только в обуви сначала ходил старой, здешняя обувка жала ноги. Но в Париже все есть, решился и этот пустяк. Потом повезли меня к барону, седому старому, но видно что богат, влиятелен. Оказалось, тьфу ты, боже мой… Дантес! Жив до сих пор. Как-то это совсем нехорошо. Но все же за заботу я его поблагодарил. Потом еще не раз виделись. С трудом спросил его о Пушкине, как так могло случиться. Он мне на это только ответил: Задира был..! Такая вот история очень давнишняя». Мишка Пушкин закипел, но ни слова не сказал. Тогда Вова и ребята Меркурову поверили. Но потом узнали, что хоть Жорж Дантес жил долго, до 1895 года, но Меркуров был в Париже только в 1902-м или еще попозже.