Практикум интерактивного вопрошания

И поэтому первым вопросом, который я задала бы, был бы вопрос о перспективах: каково будущее нашей области знания?

Иногда приходится слышать мнения, что книга умерла, филология умерла, наука умерла – если они и не умерли, то уже бьются в предсмертных конвульсиях и умрут вот-вот, со дня на день. А выпускникам филфака некоторое время назад пророчили только одно будущее – «свободная касса!» Но такие «наблюдения» никогда не бывают объективными, более того – жизнеспособность научного знания зависит в том числе и от меня как преподавателя.

Так вот каково же будущее нашей отрасли науки в меняющемся мире? Какие еще ресурсы мы сможем обнаружить и использовать во благо людям? Мне кажется, это важные вопросы.

Второй вопрос: как может измениться мир вместе с развитием нашей области знания?

Мир влияет на науку, и наука влияет на мир. Этот вопрос – про зону влияния науки, ее ценности для людей, ее экологичность и ценность. Чтение книг или обучение грамоте – служит объединению людей или разрушению сложившихся отношений? То, что мы изучаем и преподаем, помогает людям находить общий язык и эффективно взаимодействовать или делает их циничными и эгоистичными? Мне кажется, сложно изучать науку исключительно ради науки, никак не меняясь вместе с погружением в нее. И когда мы несем в мир ценности науки через свою профессию – как мы этот мир меняем? Мне кажется, об этом полезно задуматься.

Третий: каким учителям я могла бы доверить образование своих детей или внуков?

Мы так или иначе у наших учителей учимся отношению к другим. Если у преподавателя велик арсенал способов обучения – студенты тоже формируют привычку преподносить материал по-разному. Если учителя и преподаватели были отзывчивы – они отзывчивы к своим ученикам. Если с ними готовы идти на контакт и слышать их потребности – они научаются слушать других. Если позитивного опыта нет, то тоже научатся, но им придется вложить немало времени и денег – если, конечно, захотят и поймут ценность таких трансформаций.

Какому учителю я готова буду доверить обучение своих детей? А к какому преподавателю мои студенты пришли получать свое образование? Мне кажется, это очень честные вопросы.

Четвертый: что важно, чтобы студент сформировал круг своих исследовательских интересов?

Зачем учителю быть исследователем? Его дело – знать школьную программу и подготовить к выпускному экзамену, а любая исследовательская деятельность будет только отвлекать от работы, занимать время… Вот у своих учеников, да, такой круг сформировать надо, ведь это им надо вырасти любознательными личностями, запросто организующими проектную деятельность. Сарказм, конечно. Кислородную маску сначала надеваем на себя, а потом уже на ребенка. И с исследовательской деятельностью так же. Чтобы научить других – учимся сами. Мне кажется, это интересный вопрос.

Пятый: как стать примером доброжелательности и открытости для студентов?

То, что преподаватель должен быть доброжелательным и открытым, известно. Но как этого добиться? Не на словах, не в своих мыслях – а по-настоящему? Что может стать поддержкой в этом? К кому можно обратиться за помощью? Это вопрос о конкретных шагах, о честной саморефлексии, о самооценке, об обратной связи от других, о поддерживающих специалистах – о том, как сделать профессию частью своей идентичности. И работать – своей личностью. Мне кажется, это вечный вопрос.

Шестой: чем наполнена моя собственная жизнь?

Если хочешь, чтобы в твоей жизни была работа, должна быть сама жизнь. Только человек, чья жизнь гармонична и наполнена по-настоящему важным, может принять разнообразие выборов и ценностей, предпочтений и отказов в чужой жизни. Такой человек сможет быть гибким и открытым, любопытным и экспериментирующим. Хочешь создать нечто ценное для других – не забудь о себе. А еще привноси в свою жизнь благодарность, уважение и отдых. Назидательно звучит, но это тот случай, когда стоит высказаться ультимативно, особенно если обращаешься к самому себе. Мне кажется, это очень вдохновляющий вопрос».

Тропинка 7. Какие очевидные события вы могли бы превратить в вопросы?

А что, если… наука увидит в конце концов, что мир состоит из одних вопросов?[37 - Платонов А. Технический роман. М.: Огонек, 1991. С. 9.]

    Андрей Платонов

Наша наука держится на чудом повторяющейся в каждом новом поколении исследователей, негарантированной способности видеть в каждом факте не ответ, а вопрос[38 - Бибихин В. В. Язык философии. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 248.].

    Владимир Бибихин

1. Введение

Обычно взрослым некогда отвечать на вопросы детей, как результат – падение любознательности и разрушение содержательных связей между подростками и родителями. Возникает актуальный вопрос: что могут сделать взрослые, чтобы не упустить этот момент – состояние «почемучки»? Философ и филолог Михаил Эпштейн предлагает свой способ поддержания любознательности. В его книге «Детские вопросы: диалоги»[39 - Эпштейн М. Детские вопросы: диалоги. М.: ArsisBooks. 2020. 176 с.] собрано более 300 вопросов именно от детей, на которые философ дает ответы на доступном им языке. Автор предлагает читать совместно с детьми, обсуждать, ставить новые вопросы и искать на них ответы, чтобы книга дала старт серьезному разговору. В заключение приведу вопросы детей: «Почему я – это я?», «Мама, зачем тебе я?», «Кого надо слушать?», «Зачем думать?», «Какие у меня оценки за жизнь?»

Идея книги возникла после участия Михаила Эпштейна в передаче Дмитрия Брикмана «Детские недетские вопросы», в которой ведущий задает детские вопросы взрослым людям.

В статье «О гуманитарном изобретательстве» Михаил Эпштейн писал: «Образование – импровизационная деятельность, развивающая способность человека удивляться и поступать непредсказуемо. Образование вовсе не сводится к пересказу того, что и так уже известно: оно порождает событие совместного творческого мышления, в рамках которого и неизвестное становится нам известным только в присутствии других людей. Здесь наибольшую ценность приобретает открытое отношение известного к неизвестному, которое выражается в вопросительности человеческого бытия, открытого бытию другого»[40 - Эпштейн М. О гуманитарном изобретательстве // Новое литературное обозрение. 2016. №2. URL: https://magazines.gorky.media/nlo/2016/2/o-gumanitarnom-izobretatelstve.html (дата обращения: 6.07.2024).].

Как писал М. Бахтин, если ответ не порождает из себя нового вопроса, он выпадает из диалога и входит в системное познание, по существу безличное[41 - Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. 2-е изд. М.: Искусство, 1986. С. 161.]. Вопросы обладают собственной неотъемлемой ценностью: они являются источником экзистенциальной неуспокоенности и интеллектуального вдохновения. К известному тезису Бахтина «искусство как ответственность» можно добавить постулат о «вопросительности мышления», гуманистики в целом.

«Постановка вопросов в наши дни становится для гуманистики более важной, чем когда-либо. Само качество „быть человеком“ ставится под сомнение: некогда неотъемлемые признаки принадлежности к человеческому роду, такие как способность жизни и познания, постепенно переносятся на технические и биотехнические устройства. Гуманитарным дисциплинам приходится действовать в режиме постановки вопросов самим себе с целью осознания усиливающейся уязвимости и неопределенности их предмета, а именно человека… Любое решение, предлагаемое гуманистикой, имеет меньшую ценность, чем вопрос, на который она ищет ответ, поскольку творчески мыслящий человек, в отличие от предметов изучения естественных и общественных дисциплин, не может быть объективирован. Великие исследователи человечества (и самих себя) завещали нам не столько систему своих знаний и убеждений, сколько свои способы вопрошания. Их ответы почти всегда спорны, но вопросы чаще всего неоспоримы»[42 - Эпштейн М. О гуманитарном изобретательстве.].

Дэниел Деннет (1942?2024) в своей книге «Насосы интуиции и другие инструменты мышления» пишет: «В то время как другие науки специализируются на получении правильных ответов на основополагающие вопросы, мы, философы, специализируемся на том, чтобы запутывать все на свете и переворачивать с ног на голову, в результате чего никто не может даже сформулировать верные вопросы, не то что уж дать на них ответы… В любой области, в любом исследовании приходится заниматься философией, чтобы выяснить, какие вопросы нужно задавать… Мы, философы, любим работать с вопросами, которые приходится приводить в порядок, прежде чем на них отвечать. Это занятие не для всех. Но попробуйте – вдруг понравится?»[43 - Дэниел Д. Насосы интуиции и другие инструменты мышления / пер. с англ. З. Мамедьярова и Е. Фоменко. М.: АСТ: Corpus, 2021. С. 38—39.]

2. Какие очевидные события вы могли бы превратить в вопросы?

Запишите как сами события, так и вопросы в вашем бортовом журнале.

3. Техники вопрошания

«Заглядывая за горизонт»

1. Ответьте на вопрос тропинки.

2. Какие более глубокие вопросы стоят за вашими вопросами?

3. Какие новые вопросы появятся, если предыдущие вопросы будут решены?

4. В рамках каких ценностей и горизонтов эти вопросы важны?

5. Что самое важное произошло с вами, когда вы делали это упражнение?

«Вопросный генератор»

1. Выберите место и время, чтобы вас никто не отвлекал.

2. Прочтите вопрос этой тропинки.

3. Отвечая на вопрос тропинки, попытайтесь генерировать вопросы в течение 5 минут без перерыва, не давая комментариев и ответов. Важно сфокусироваться только на генерации вопросов! Еще лучше произносить вопросы вслух и записать их на диктофон, а потом послушать запись и выбрать 3?5 самых важных, которые записываются в ваш бортовой журнал.

4. Подумайте и напишите, что важного вы получили в ходе этого упражнения.

4. Для расширения горизонта

Робин Дж. Коллингвуд: «Мышление – процесс постановки вопросов и получения на них ответов»

В Новое время мысль о том, что мышление начинается с вопроса, а логика вопросов и ответов должна заменить пропозициональную логику, высказал Робин Дж. Коллингвуд (1889—1943) в 1939 году: «Всегда находились люди, которые понимали, что подлинными „единицами мысли“ являются не предложения, а нечто более сложное, в котором предложение служит ответом на вопрос. Здесь можно было бы сослаться не только на Бэкона и Декарта, но и на Платона и Канта. Когда Платон описывает мышление как „диалог души с самой собой“, он подразумевает (как можно судить по его диалогам), что мышление – это процесс постановки вопросов и получения на них ответов, причем второму предшествует первое – некий Сократ, заложенный в нашей душе. Когда Кант говорил, что только мудрый человек знает, какие вопросы он может задать, он фактически отвергал пропозициональную логику и требовал ее замены логикой вопроса и ответа»[44 - Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография. М.: Наука, 1980. С. 341—342.].

А какие вопросы вы можете или не можете задать себе?

В «чумные годы» Ньютон ставил вопросы и делал великие открытия

Перед текстом «Философские вопросы Ньютона» стоит такой эпиграф: Amicus Plato amicus Aristoteles magis amica veritas, который переводится как «Платон – друг, Аристотель – друг, но главный друг – истина».

Исаак Ньютон (1642—1727) заслуженно занимает видное место в истории науки и в школьных учебниках, однако не так хорошо известен факт, что он сделал свои самые великие открытия и поставил самые значимые вопросы во время чумы, когда только в Лондоне погибла пятая часть населения. В связи с прекращением занятий в Тринити-колледже, где в конце 1664 года учился Ньютон, ему пришлось уехать в деревню. В вынужденной изоляции (1665—1667) ученый открыл в т.ч. закон всемирного тяготения.

Уже в 22 года он составил масштабный (из 45 пунктов) список нерешенных проблем в природе и человеческой жизни (Вопросник, лат. Questiones quaedam philosophicae). В дальнейшем подобные списки не раз появляются в его рабочих тетрадях. Ньютон утверждал: «В философии не может быть государя, кроме истины».

Какие же вопросы поставил перед собой Ньютон:

– Как познавать мир? О философии. (Ньютон считал, что нужна не только логика, но и эксперименты.)