Катарсис. Поколение, обрезанное цензурой. Остаться человеком!

– Ты, демонюга, Чингачгук недоделанный, нохчей[14 - Нохчи – самоназвание чеченцев.] местных знаешь? – брызгая слюной, спросил самый мордастый. С полминуты Дима молчал. Потом ответил:

– Только Аубакара – он чеченец, товарищ мой, одногруппник…

– А теперь внимательно посмотри на меня и на них!

Двое других, не выражая эмоций, приблизились вплотную, глядя на Диму со спокойным равнодушием профессиональных киллеров.

– Скажи, ты когда-нибудь видел кого-то из нас в вашей дыре?

– Нет.

– Это хорошо. Но если заставишь нас переться сюда еще раз, то следующая наша встреча будет последней в твоей жизни. Понял меня?

– Понял.

– За деньги, что люди заплатили за нашу беседу, мы могли бы тебя здесь живьем закопать. Но нас попросили только предупредить. На первый раз.

Больше Диму не били. Не говоря ни слова, чеченцы сели в машину и уехали. Домой Максимов пришел только к полуночи, добравшись до города на попутке.

«Да, деласерьезные, – размышлял он, лежа дома на диване. – Чехи[15 - Чех (разг.) – чеченец.] и правда в городе не засвечены. Откуда, интересно, они узнали про Аубакара?»… И Дима провалился в беспокойный сон.

Выяснить это можно было только у самого бывшего одногруппника. На следующий день Максимов встретился с ним. Встреча явно не доставила радости ни тому ни другому.

– Аубакар, тебя никто из чеченцев залетных обо мне не спрашивал? – спросил Дмитрий. Последовал отрицательный ответ, но выражение глаз Аубакара свидетельствовало об обратном.

После этого непродолжительного разговора Максимов ударился в пьяный загул. Несколько дней спустя, придя в себя в доме своей верной подруги Ольги Сулейменовой, Дима вызвал водителя и отправился к Зеленченко.

– Василий Степанович, это не бандиты. Они профессиональные убийцы, наемники. Полагаю, что из России. Может, из Свердловска.

– А почему именно из Свердловска? – поинтересовался Зеленченко.

– Они меня в машину завлекли, сказали, что от Аубакара. Это мой одногруппник. У него в Свердловске дядя, в прошлом из боевиков. А по глазам Аубакара я понял, что он знает о них и встревожен.

– Что ты намерен делать?

– Полагаю, надо поднимать общественность, СМИ. Придется переходить на конспиративный образ жизни. Постараться остаться в тени. Съеду на квартиру, передвигаться буду скрытно. Поднимать шум. Завтра в КГБ новое заявление отвезу о похищении и угрозах убийством, – ответил Дмитрий.

– Правильно, – Василий Степанович потянулся к телефону. – А я с Мусенко сейчас свяжусь. Пусть прекратит голову в песок прятать. – Подняв трубку, он твердо произнес: – Алло, здравствуй, полковник! Зеленченко беспокоит. Давай сразу по делу. Ты, кстати, помнишь, что у меня прямая связь с президентом? Так вот, Дима Максимов сейчас у меня. Его чеченцы какие-то похитили, убить грозились. Я пока президенту звонить повременю, но завтра Дима опять будет у тебя с заявлением. Лучше сразу скажи, что отказываетесь реагировать! Ты же знаешь, я до самого президента дойду! Это что за беспредел творится в области? Сначала у меня зерно украли, а теперь ты делаешь вид, что ничего не происходит! А тут еще эти чеченцы! Может, и ко мне их отправишь?

– Ну зачем ты так? – судя по голосу, Мусенко явно нервничал. – Этот пацан и так уже осиное гнездо разворошил. Я ждал твоего звонка. Пусть завтра в 10.30 прибудет к нам. И обстоятельное заявление про чеченцев напишет. Договорились?

– Обязательно прибудет. И заявление напишет, – пообещал Зеленченко.

– Между нами, Василий Степанович, этот мальчишка все правильно делает. Если и дальше так пойдет – если его не остановят, не купят и не запугают, – поможем, не сомневайся.

Дима слушал разговор по громкой связи. От Зеленченко они с Федей выехали в город. Проезжая на обратном пути Байсал, свернули к дому водителя. Оставив его у калитки, Максимов сам сел за руль. Он ехал не спеша, прокручивая в голове разговор Зеленченко с главным чекистом области. Последняя фраза полковника Мусенко несколько обнадеживала. Но угроза, судя по всему, не миновала.

Верстка! Здесь и далее выделенный текст – на светло-серой плашке с закругленными углами.

Двадцатитрехлетний Дмитрий Максимов, авантюрист и ловкий махинатор, женившись пять лет назад, семейной жизнью толком не пожил. Его хватило на первые шесть месяцев после регистрации брака в далеком 1992 году, когда им с женой исполнилось по восемнадцать лет. В том же году родился сын Степа.

Затем, в 1995 году учредив МЧП[16 - МЧП – малое частное предприятие.] с громким названием «Промторг-инвест», прикоснувшись к большим деньгам, Димка, как говорится, съехал с катушек. Наличные проходили через его руки в больших вещевых сумках, в которых он отправлял деньги в Москву, Питер, Алматы.

Главный способ заколачивания бабок заключался не в коммерческих сделках, а зачастую в граничащих с уголовно наказуемыми деяниями финансовых операциях – таких как помощь по превращению безнала в денежные купюры за определенный процент или обналичивание векселей государственных продовольственных корпораций. Но источником настоящих, больших денег стали гарантированные обязательства областного финансового управления, согласно которым всем государственным предприятиям области вменялось в обязаность принимать в качестве оплаты за свои услуги и продукцию. На деле же эти бумажки в больших мешках, навязываемые частным предприятиям, были, по сути, неконвертируемыми. Ими можно было лишь погасить задолженность по налогам в пенсионные фонды или совершить платежи в бюджет. При этом хождение обязательств заканчивалось 20 декабря 1996 года.

Тогда директор «Промторг-инвеста» придумал простую, но чрезвычайно прибыльную комбинацию. Задел состоял всего из нескольких слов.

Вниманию руководителей коммерческих предприятий!

Принимаем на обналичивание денежные обязательства областного финансового управления. Сумма не ограничена. Обращаться по адресу: г. Петропавловск, улица Ленина, дом 31, МЧП «Промторг-инвест».

Прежде чем обнародовать эту рекламу, Димон, принарядившись в крутой бордовый пиджак и нацепив на шею пятидесятитрехграммовую золотую цепь, посетил руководителей Петропавловского мясокомбината. В застойные времена он был известен по всему Союзу – поставлял Советской армии тушенку. После распада СССР, ближе к 1996 году, «мясик» доживал последние дни. Назначили процедуру банкротства. Задолженность предприятия перед бюджетом и пенсионным фондом составляла миллионы долларов.

Схему молодого, но весьма солидного бизнесмена Максимова руководство «мясика» приняло «на ура»: комбинат закрывал часть долгов перед бюджетом, а на сумму покрытия путем взаиморасчета отпускал продукцию, причем без НДС. Разумеется, кроме официальной стороны вопроса, имелись и частные договоренности.

Директриса «мясика» занялась сбором наличных и поиском потребителей, чтобы Дмитрию не заморачиваться с такими мелочами. Он лишь выписал ей пачку доверенностей с печатью своего МЧП. И пошло-поехало! В октябре, когда до конца хождения этих бумажек оставалось два месяца, в офис «Промторг-инвеста» их свозили пачками. Обналичка шла полным ходом. Правда владельцы векселей получали всего сорок процентов от номинала, но были рады и этому. Ничтожная часть вырученных денег ушла на взятку налоговым полицаям. Благодаря банькам с девочками никаких вопросов у них больше не возникало.

После махинаций с мясокомбинатом Дмитрий Максимов «всплыл» на птицефабрике, где очень скоро взял в свои руки все долговые обязательства перед ней и с азартом взялся за дело. От семьи – расслабиться после непосильных трудов – Дима на сторону не уходил, скорее наоборот: на пару дней возвращался домой отдохнуть от своей бурной деятельности, в том числе бани, казино и девок.

Глава 3

НОВЫЕ ПОЛЕЗНЫЕ ЗНАКОМСТВА

На следующий день Диму, доверенное лицо самого Зеленченко, уже с утра встречали у входа в КГБ. Посетителя сопроводили к полковнику Мусенко. Разговор длился больше часа. Сюда же был вызван и начальник пятого управления Елдос Горманов. После беседы с Мусенко диалог продолжился уже в его кабинете, расположенном в соседнем здании.

Новый знакомый показался Диме толковым, заслуживающим внимания деловым человеком. Судя по лукавому блеску глаз, его вполне можно было взять в долю, а с таким компаньоном, как представитель всесильной организации, дело точно должно пойти в гору. Словно прочитав мысли молодого человека, чекист заговорил:

– Интересная картина вырисовывается! Ну, Дима, теперь все будет путем, однозначно! Раз наверху дали отмашку, не сомневайся! И с чеченцами разберемся. За сутки всех на уши поставим, закошмарим по полной. Пусть только еще проявятся!

– Сказали, если еще раз проявятся, то эта встреча будет последней в моей жизни, – мрачно ответил Максимов.

– Дима, все это понты чеченские. Их уже вычисляют наши люди. Скажи, пожалуйста, – извини, конечно, – а почему столь влиятельный человек именно к тебе обратился? Ты еще молодой – и вдруг на такой уровень замахиваешься!

Уклоняясь от ответа, Дмитрий задал встречный вопрос:

– Елдос Казбекович, если судить по акценту, вы не местный. Южанин?

– Не местный. Но и не южанин. Я тургайский. Слышал про наши места?

– Конечно! Ваши земляки славятся боевым духом… Елдос Казбекович, вообще-то на сухую обсуждать такие дела не очень комфортно. Честно говоря, в утробе вашей организации обстановочка так себе. Может быть, сейчас я пойду, а вечером посидим где-нибудь, поговорим за рюмкой чая? – предложил Дима.

– Да можно, почему бы и нет! Где?

– При птицефабрике в Байсале есть неплохое кафе. Там две «банкетки», кухня вполне приличная. А девушки какие красавицы! Жду вас в восемь вечера.

– Буду обязательно. Только со мной еще два сотрудника придут, не возражаешь?

– Я только за. До встречи!