Последний эшелон

Последний эшелон
Вадим Геннадьевич Курасов

ОПС «Общак» – одна из самых крупных и влиятельных преступных группировок России, действовавшая на Дальнем Востоке в 1990–2000-е годы. Автор этой книги с самого начала своей профессиональной деятельности в правоохранительных органах РФ занимался разработкой лидеров этого преступного сообщества. Перед читателями раскроются тайны криминального мира Хабаровска и неизвестные подробности многих резонансных преступлений, произошедших в городе в «лихие девяностые», а также в двухтысячные годы. Книга содержит нецензурную брань.

Последний эшелон

Вадим Геннадьевич Курасов

Корректор Мария Устюжанина

Дизайнер обложки Ольга Третьякова

© Вадим Геннадьевич Курасов, 2020

© Ольга Третьякова, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-6890-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

?

Интересные моменты из моей практики по разработке и привлечению к уголовной ответственности лидеров организованной преступности Дальнего Востока.

?

Посвящается моей любимой жене Наталье, не раз предлагавшей правильные решения в критических ситуациях и влет вычисляющей «наружку», которую время от времени пускали за мной некоторые спецслужбы чисто из любопытства.

Вступление

В этой книге я не буду утомлять читателя общеизвестными правилами воровских законов и банальным пересказыванием криминальных событий, произошедших в городе Хабаровске в 1990—2000-е годы, а попытаюсь донести до вас интересные моменты из собственной практики по борьбе с организованной преступностью и раскрытию резонансных преступлений, совершенных в нашем любимом городе, о которых вы слышали, но хотели бы узнать подробнее из первоисточника.

Четвертый курс ХВВСУ, 1993 год, хотя, если быть точным, военное училище уже носило двойное название – Хабаровское высшее военно-строительное училище и Хабаровское военное пограничное училище[1 - 5 мая 1993 года, согласно постановлению Совета Министров Российской Федерации №421, на базе ХВВСУ был создан Хабаровский военный институт Федеральной пограничной службы Российской Федерации.]. Мы, около десятка курсантов, подали заявление на свободный диплом, то есть служить в армии мы не хотели, а диплом о высшем образовании, соответственно, получить хотели. Я прошел медицинскую комиссию в УВД Хабаровского края (как тогда называлось милицейское краевое управление) и уже собирал документы на должность оперуполномоченного уголовного розыска в Центральный райотдел Хабаровска. Мой дед, Остапенко Александр Константинович, ветеран органов внутренних дел, в 80-е годы работал заместителем начальника УВД на транспорте, посоветовался с бывшими коллегами и предложил мне начать именно с опера УГРО, я согласился. Деда, ныне покойного, я очень уважал и к его советам всегда прислушивался. Конкретно отталкиваясь от мировоззрения деда, я решил работать в милиции, и решение это принял примерно в первом классе общеобразовательной школы.

Поработать в уголовном розыске мне не довелось. У моего однокурсника Юры тоже был дед, он в 80-х возглавлял УБХСС[2 - Управление по борьбе с хищением социалистической собственности.], и мы, трое курсантов последнего выпуска ХВВСУ, переориентировались на службу в ОБЭП УВД Хабаровского края. Юрин дед объяснил нам, что УГРО в районных отделах чаще всего занимается раскрытием малозначительных преступлений (где-то оно так и было), а борьба с экономическими преступлениями ведется людьми более образованными, так называемыми белыми воротничками и начальниками УВД становятся чаще всего выходцы из этого славного подразделения. Решение было принято: трое дипломированных военных строителей в воинском звании рядовой (начальство военного училища отказалось присвоить нам звания лейтенантов) в сентябре 1993 года оказались на должностях оперуполномоченных отдела по борьбе с экономическими преступлениями УВД по Хабаровскому краю. Звания, конечно же, нам присвоили позже, специальные – лейтенант милиции. В военкомате удивлялись этой особенности офицера, окончившего военное училище, подполковник милиции и рядовой запаса министерства обороны.

Глава 1. ОБЭП

В ОБЭПе мне понравилось, сотрудники на работу ходили в пиджаках и галстуках, обращались друг к другу вежливо, по имени и отчеству, всегда чисто выбритые и аккуратные. Мне назначили объект оперативной разработки, им оказался завод алюминиевых конструкций им. Сидоренко. Старшие товарищи объяснили, что на заводе надо найти начальника отдела кадров, он по-любому уже работает на КГБ (в те времена эта структура называлась как-то невнятно, но суть так и осталась кагэбэшная) и в двух словах объяснить кадровику, что теперь он работает и на ОБЭП. У кадровика мне необходимо было запросить план распределения автомашин среди сотрудников предприятия, там, дескать, однозначно будут нарушения, и на этой компре начать осуществлять оперативное прикрытие данного объекта. Молодое поколение не знает, что в СССР купить личную автомашину было не так просто, как в наши дни, нужно было либо располагать денежной суммой, превышающей официальную стоимость автотранспортного средства, чтобы заплатить спекулянтам, либо купить «Жигули» или «Волгу» по номинальной стоимости и огромной очереди на своем предприятии. Я план по оперативному прикрытию завода им. Сидоренко перевыполнил в ходе первого и единственного своего посещения. Переговорив с начальником отдела кадров завода и заполучив заветный план распределения автомашин, уже на выходе из заводоуправления я увидел доску объявлений, где висел приказ об увольнении с предприятия троих сотрудников за хищения алюминия. Я без задней мысли, но по какому-то наитию свыше, прихватил с собой местный заводской приказ, и, как оказалось, чутье опера (а это было именно оно, как я понял спустя пару лет) меня не подвело. Старшие офицеры элитной службы по борьбе с экономической преступностью узрели в тексте данного приказа состав преступления – кража стратегического металла. Были вызваны в управление уже уволенные работники предприятия, успешно «поколоты», и впоследствии работяги были привлечены к различным условным срокам уголовного наказания. Естественно, в приказе о поощрении за раскрытие кражи стратегического металла с завода им. Сидоренко меня не оказалось, как объяснили все те же старшие офицеры, стажерам это в зачет не идет, а у ОБЭП уже давно не было какого-либо, хотя бы даже маломальского, раскрытия. Впрочем, я был доволен и простой похвалой.

В элитном милицейском подразделении сотрудниками велись интересные и понятные для меня мужские разговоры. Мужчины, средний возраст которых был тридцать пять – сорок лет, обсуждали кто и за сколько поставил домашний телефон (были времена, когда мобильных телефонов не было в принципе), за какую цену была приобретена иномарка, которые как раз начали доставлять морским путем из Японии, и кто какие наладил связи с нужными людьми в различных полезных структурах. Это была специфика еще советского ОБХСС[3 - Отдел по борьбе с хищением социалистической собственности.], перешедшая по наследству в российский БЭП[4 - Отдел по борьбе с экономическими преступлениями.]. Коллектив был хороший, относились к бывшим курсантам ХВВСУ дружелюбно, и работой обэповцы были не шибко завалены. Наставником у меня был Новиков Сергей Борисович (ныне к сожалению, покойный), который обучал меня оперским и просто жизненным премудростям. «Вадим, никогда не бери взятки», – говаривал Борисыч, что несколько меня озадачило, так как сам Новиков жил потем временам довольно-таки неплохо.

Первая моя встреча с представителем организованной преступности произошла все в том же ОБЭПе. Отписали мне ШТ (так на милицейском сленге называлась шифротелеграмма) с информацией об убийстве главврача санатория ЦК партии в городе Сочи. Тамошние опера подозревали в убийстве хабаровчанина Аркадия Рафаэловича по кличке Аркан, в 1996 г. он окажется заказчиком убийства местного вора в законе Виктора Киселева по кличке Кисель. Мне совместно с опером краевого уголовного розыска поручили отработать Аркана на причастность к заказу. Надо заметить, что опера розыска, даже краевого управления, разительно отличались от моих наставников. Это были пьющие, довольно взрослые мужчины в вязаных свитерах с налетом некой таинственной усталости на лицах, то ли от работы, то ли от беспробудного пьянства. Отработка Аркана, к моему удивлению, свелась к простому получению объяснения от Аркадия Рафаэловича, последний, конечно же, отказался от причастности к убийству главврача, хотя не отрицал, что знал убиенного и даже поставлял медицинскому руководителю дальневосточные морепродукты. Несколько позже я узнал, что Аркаша является крупнейшим в Хабаровске нелегальным коллекционером боевого короткоствольного оружия и даже дарил все тому же Киселю боевой пистолет «Вальтер».

Интересный момент также об отношениях Аркаши и милицейской «наружки». Устав от постоянного «хвоста», Аркан за милицейскими «жигулями», битком набитыми разведчиками, пустил контрнаблюдение и сфотографировал автомашины, следившие за его иномаркой, после чего фото, на которых были запечатлены служебные автомобили с государственными номерными знаками, которые не стояли на учете в ГИБДД, отправились прямиком на стол к начальнику «наружки». Надо объяснить читателю, что даже адрес закрытого милицейского подразделения является секретным, можете сами предположить в каком шоке оказался руководитель «наружки» после полученных фото. Несколько лет спустя, в рамках ДОУ по разработке лиц, торгующих на Дальнем Востоке оружием, я все же рискнул дать задание на СН (скрытое наблюдение) за Арканом, уже после того как поменялось руководство «семерки» и финт Аркаши был позабыт разведчиками.

В ОБЭПе я прослужил всего несколько месяцев (о причине такой короткой службы я расскажу ниже), но вместе со своими молодыми коллегами мы успели раскрыть пару преступлений. В 1993 году в России еще действовала статья Уголовного кодекса, предусматривающая наказание за незаконный оборот валюты, на сленге валютчиков «бабочка», а в Хабаровске на улице Пушкина уже вовсю меняли рубли на доллары и в обратном порядке ушлые молодые люди, не сильно, впрочем, и скрываясь. Согласно очередному бредовому указанию из Москвы ОБЭПу необходимо было выявить преступление по незаконному обороту валюты. Вместе с операми уголовного розыска Центрального райотдела мы отправились в засаду на улицу Пушкина к Центральному продовольственному рынку, ловить этих самых валютчиков. Здоровенный рыжий молодой парняга, опер с Централки, оглядев с недоверием модных, аккуратно одетых обэповцев, дал установку: «Когда начнется танец с саблями, вперед нас не лезьте, впереди бегут более опытные товарищи со стволами, за ними уже интеллигенты». «Интеллигенты» спорить не стали, что мне не очень понравилось, естественно, я тоже хотел поспеть на «танец с саблями». Рассредоточившись возле валютного пятака стали терпеливо ждать. Через некоторое время потенциальный нарушитель закона сел в автомашину к валютному меняле и после того, как в авто зашуршали купюры, вся «королевская рать» кинулась вытряхивать из иномарки двоих граждан РФ, решивших нарушить закон о валютных операциях. Преступники были задержаны, крупная сумма долларов США и рублей была изъята и обращена в доход государства.

Проанализировав всю нехитрую схему по выявлению состава валютного преступления, мы втроем, проработав всего месяц в милиции, повторили сами всю операцию по задержанию валютных менял без поддержки оперов УГРО, чем немало удивили начальника ОБЭП краевого управления Повозкина, который поругал нас за самодеятельность, но «палкой» остался доволен. Сам Повозкин, проучившись два года в академии МВД в Москве, приехал в Хабаровск уже со столичными замашками. К примеру, руководитель поручил старшим офицерам отдела купить подешевле дорогие капроновые колготки своей супруге на вещевом рынке в районе улицы Выборгская. Меня веселило, как мои опытные коллеги обсуждали модель колготок и, самое главное, как купить эту интимную часть женского туалета и при этом не потерять чувство собственного достоинства.

Теперь о том, почему моя служба в отделе по борьбе с экономическими преступлениями закончилась очень быстро.

В марте 1993 года весь отдел краевого ОБЭП отправился на Воронеж праздновать день торговли на турбазе с одноименным названием. Ближе к полуночи, когда все уже были изрядно пьяны, одному из моих коллег по ОБЭПу понравилась моя красивая будущая жена, и он стал, мягко говоря, оказывать ей знаки внимания, чтобы остудить буйную голову коллеги, мне пришлось нанести в эту голову пару самых простых ударов, что сильно не понравилось другим участникам культурной попойки. За меня вступился мой товарищ по ХВВСУ, борец, весивший в то время килограммов сто двадцать. Белые воротнички не были готовы к банальной пьяной драке на ограниченном пространстве и были успешно нами побеждены с небольшими потерями в виде синяков и ссадин, причем находились старшие товарищи как минимум в трехкратном превосходстве. Тут же на турбазе Повозкин, находившийся подшофе, предложил нам покинуть ряды славной молодой российской милиции. С данным предложением мы с товарищем были категорически не согласны, о чем тут же в резкой форме было сообщено Повозкину: «Товарищ полковник, мы правы, только через суд!» Начальник ОБЭП понимал, что в суде озвучивать все обстоятельства данного инцидента будет явно не на пользу ему самому в первую очередь и приготовился начать долгую процедуру по выдавливанию молодых лейтенантов из отдела. На этом мой оперской путь в органах мог бы и закончиться, если бы не подполковник этой же службы Воробьев Александр Иванович, светлая ему память. Воробьев, используя свои связи, перевел меня и моего напарника по бою на турбазе управления торговли в специальный отдел быстрого реагирования (СОБР) Регионального управления по организованной преступности (РУОП). Именно так тогда называлось наше подразделение, что было поводом для бесконечных шуток, якобы мы организовывали эту самую организованную преступность, а не боролись с ней.

Глава 2. СОБР

С трепетом мы с товарищем, также бывшим курсантом ХВВСУ, входили на базу СОБР, представляя себе спецназовцев былинными русскими богатырями, всех сплошь мастерами спорта по боксу и борьбе, ну минимум по стрельбе, ростом под два метра и с мужественными обветренными лицами. Сам я переживал, как я с ростом сто девяносто сантиметров и весом сто килограммов со своей начальной боксерской базой смогу соответствовать уровню бойца спецподразделения. В итоге мы в отряде оказались самыми крупными и по спортивной подготовке как минимум не уступали уже набранным бойцам спецназа. Подразделение СОБРа было недавно сформировано, поэтому зачеты для вступления в спецназ еще не были готовы. Однако на скорую руку было решено, как нас протестировать. СОБР тогда проводил тренировки в районе заброшенного пятиэтажного здания, расположенного напротив Хабаровской Первой краевой больницы. Для начала нужно было спуститься в альпинистском снаряжении с пятого этажа этого заброшенного здания, притом, что я категорически боялся высоты. Страх полностью ушел, когда командир отделения Миша Шведов, бывший десантник, взяв меня за шиворот нового пуховика (мне не сообщили об импровизированных зачетах, и я пришел, как назло, в новой аккуратной одежде), внимательно посмотрел мне в глаза и вытолкнул с пятого этажа. Мне даже понравилось, когда я мягко проехал на сурах все пять этажей и аккуратно приземлился на кучу какого-то хлама. Следующий этап зачетов был более захватывающий.

Мне предложили сесть в уазик на пассажирское сиденье и изображать бандита, задача СОБРа была остановить УАЗ и задержать импровизированного преступника. Во время движения российского джипа, спецы бросили светошумовую гранату с поэтическим названием «Заря», после чего все дружно кинулись вытряхивать «бандита» из уазика, а Миша Шведов нанес мне около пяти быстрых ударов кулаком в скулу, спасибо, в челюсть не попал. После успешного задержания Шведову пришла мысль повторить данное действо, и задержание условного бандита было повторено. Я уже был порядком разозлен, так как получил несколько весомых ударов в лицо, и моя новая одежда – пуховик и джинсы – была порвана в нескольких местах, как я понимаю, уничтожение новой одежды в период очередного российского кризиса разозлило меня куда больше пропущенных ударов. После остановки с помощью «Зари» чуда российского автопрома, я не стал дожидаться, пока меня вытряхнут с нанесением телесных повреждений из машины, и в момент открытия двери уазика не самым крепким, надо честно признать, бойцом спецназа сам выпрыгнул на спеца. Все остальные собровцы, человека три или четыре, уже падали сверху на нас, причем первым на земле лежал действующий боец СОБРа, а уже на нем удобно расположился и я. Когда пыль улеглась и все пришли в вертикальное положение, с земли поднялся первый кинувшийся к двери уазика боец, изрядно потрепанный и окровавленный после того, как на нем побывала не одна сотня ощетинившихся оружием килограмм. После этого эксперимент с задержанием решено было прекратить, я успешно был зачислен в легендарный СОБР. Второй тестируемый – моего крупного товарища в этот день со мной не было – после внимательного осмотра моей одежды отказался проходить эти веселые испытания, но по каким-то неведомым мне причинам в СОБР был все-таки принят.

В СОБРе было скучно, сидишь себе целыми днями в УВД города, своей базы тогда еще не было, и ждешь, когда кто-то из оперов закажет собровцев на задержание либо на обыск. Коллектив подобрался разношерстный, в основном молодые двадцатилетние парни после учебных заведений, и не всегда высших, либо милиционеры из других служб, привлеченные возможностью получения офицерского звания. В СОБР в отличие от ОМОН все бойцы и даже водители в 90-е были офицерами. Настоящими спортсменами были буквально единицы, чаще люди с уровнем спортивной подготовки, полученной на уроках физкультуры. При этом дисциплина в подразделении была армейская, что больше всего меня не устраивало, в связи с чем я начал искать возможность перевода в оперативное подразделение, чтобы самому заниматься именно раскрытием преступлений, а не обеспечением раскрытия по чужим разработкам. Уже был подписан рапорт на мой перевод в первый отдел РУОП, когда в отряде произошло ЧП. Прокуратурой были задержаны тот самый Миша Шведов и Сергей Имаев, оба начальники отделений отряда быстрого реагирования, еще один офицер спецназа был найден повешенным в своем гараже. Выяснилось, что накануне ночью бойцы привезли в РУОП кавказца для профилактической беседы, который постоянно избивал свою сожительницу, красивую молодую девушку славянской национальности. Однако кавказец был не так прост и, сообразив, что нет заявления от потерпевшей, отказался идти на контакт с собровцами, настаивая, что отношения с сожительницей органов не касаются. Разговор по-хорошему в управлении не получился, собровцы на красной служебной «семерке» повезли кавказца на берег Амура для продолжения общения в другой обстановке. В те лихие 90-е официальных инструментов для обуздания участников преступных группировок или лиц, себя причисляющих к таковым, у РУОП практически не было. Зачастую люди просто отказывались писать заявления на бандитов и просили помочь неофициально, оставляя себе шанс избежать мести со стороны преступников за обращение в органы. Случай с кавказцем был из этой серии. Спецы просто из человеческих побуждений хотели помочь девушке, не имея с этого никакой материальной выгоды. Взявшись за дело, собровцы побоялись отпускать кавказца обозленным, так и не получив обещания не трогать больше сожительницу.

Когда служебные «жигули» управления свернули на улицу Пионерскую краевого центра, кавказец выпрыгнул из машины и, по одной из версий, кинулся с ножом на офицера СОБР, по другой, просто хотел сбежать. В ответ на действия кавказца, один из собровцев выстрелил в него два раза из специального бесшумного пистолета ПСС, одна из пуль попала в шею человеку, причинив смертельное ранение. Стрелявший собровец был инструктором отряда по огневой подготовке, поэтому выстрел пришелся точно в цель. Выстрелы, а точнее, вспышки от выстрелов ПСС видел военный, который вышел покурить на балкон дома, возле которого происходили описываемые события, и сообщил о происшествии в дежурную часть милиции. В районе улицы Краснореченская красную служебную «семерку» задержали сотрудники вневедомственной охраны УВД, в багажнике автомашины был обнаружен труп кавказца. Даже для прокуратуры выяснить, кто из сотрудников РУОП брал накануне служебную машину и за кем закреплен специальный бесшумный пистолет, особого труда не составило, с утра прокурорские задержали двоих офицеров, третий был обнаружен в своем гараже повешенным, рядом лежала записка с текстом, не оставляющим сомнений в самоубийстве инструктора по стрельбе. От этой истории волосы встали дыбом даже у видавшего виды начальства нашего управления, мне же ситуация с кавказцем и русской сожительницей показалась знакомой. В ОБЭПе я со своим наставником Борисычем изымал документы в одном из хабаровских банков, где к нам обратилась та самая девушка, сожительница кавказца, она работала в этом банке. Сотрудница банка обратилась с жалобами на своего сожителя и даже показывала раны от сигарет, которые кавказец тушил об тело, однако, несмотря на наши уговоры, заявление на гражданского мужа оформлять побоялась. Без заявления сотрудники ОБЭП ничем не смогли помочь девушке, и буквально через несколько месяцев она вышла на офицеров СОБРа, которые решили проблему кардинально, правда и сами пострадали на всю жизнь.

Через несколько дней после этого ЧП я перевелся в первый отдел РУОП на должность старшего оперуполномоченного.

ДВ РУБОП 1997 год. Задержание.

Оперуполномоченный СОБР РУОП лейтенант милиции

Курасов В. Г.

Глава 3. Первый отдел

Я стал старшим оперуполномоченным первого отдела РУОП по борьбе с организованной вооруженной преступностью, бандитизмом и квалифицированным вымогательством – так грозно тогда назывался мой отдел. Надо честно признать, что РУОП в большей степени формировались из сотрудников УВД, от которых начальство хотело избавиться, но опять же не всегда эти люди были никчемные, были и толковые опера, конфликтующие с маразматическим начальством, как говаривал мой товарищ (в 2000-е годы начальник бандитского отдела Главка), что ни дурак, тот начальник. Опера РУОП в корне отличались от культурных бэповцев, причем сравнение было явно не в пользу первых. Я попал в ученики к Шорину Константину, долгое время проработавшему в патрульно-постовой службе, что и наложило на Костю определенный отпечаток. Костя любил пострелять при задержаниях преступников, и это было не самое худшее его качество, как я вскоре понял. В СОБР я уже обращал внимание на этого опера, он постоянно ходил с пистолетом Макарова в открытой наплечной кобуре, так называемой оперативке, при этом энергично жестикулировал, создавая СИБУРДЕ[5 - Создать имитацию бурной деятельности.]. Как то раз я увидел, как Костя ехал по тротуару, явно торопясь на задержание, на оперативной машине с включенной мигалкой, мне даже самому захотелось оказаться в этой самой машине рядом с крутым опером. Все оказалось не так круто, как смотрелось со стороны, я это понял в первый же день моей службы в отделе. Начальник отправил меня с Шориным на задание. Двигаясь по городу на служебной машине, Костя постоянно кого-то высматривал в потоке автомашин и несколько раз поручал мне записать государственные номера дорогих иномарок, преимущественно «лэнд крузеров», при этом ничего не объясняя. Я, впрочем, не задавал лишних вопросов, понимая, что Шорин ведет какие-то секретные таинственные наблюдения, пока недоступные до моего ума. В управлении (РУОП изначально находился в Хабаровске на улице Волочаевской 148) я протянул Косте красиво оформленную записку с номерами бандитских, как я думал, автомашин, Шорин не сразу понял, что это за номера, но, когда вник, сказал мне: «Оставь себе», чем серьезно заставил меня задуматься о связи между ездой на оперативной машине по тротуарам и оперативных возможностях Кости. С Шориным было связано много смешных моментов, но мне особенно запомнился один, о нем я хочу рассказать. Не секрет, что все мы опера своеобразно планировали свое рабочее время. Весь световой день, чаще всего, конечно, когда не было аврала, опера занимались личными делами. Фишка была в том, чтобы раз в день, позже раз в неделю, грамотно объяснить начальнику, чем ты был занят в рабочее время. Естественно, руководители были выходцы из тех же самых оперов и правила игры знали, но не любили, когда им откровенно, без изюминки, «заливали баки». Костя Шорин любил экшен и без погонь, задержаний и тому подобных мероприятий откровенно скучал. С фантазией у него было не очень, и как-то раз Костя мучился, пытался на ходу сочинить какую-либо страшную, более или менее правдоподобную историю своих похождений за день. Алексеич, в то время у нас был начальником отдела Алексей Алексеевич Шумейко, выходец с «земли», с Индустриального райотдела, или по-простому «Индии», внимательно слушал Костю, хотя я уже видел по глазам Алексеича, что он ощущал себя рыбаком, который ждет малейшего движения поплавка, чтобы подсечь незадачливую рыбешку. Не знаю, ощущал ли себя карасем Костя, но потихоньку «угощение» заглатывал.

– Алексеич, установил я дикую банду на ДОСах.

Как я уже научился понимать Костю, «дикая» на его языке – это банда, которая не платила в «Общак».

– Да ну! – удивился Алексеич.– Чем занимается? Угоны?

– Не-е, выше бери, там все серьезно: грабежи, разбои, имеются стволы!

– Круто! – заводил Алексеич наживку прямо в прожорливую пасть «карасику». – Что-то я слышал краем уха, там, по-моему, старший у них Кирпич.

– Точно, точно Кирпич, – «карась» уже вовсю пережевывал наживку.

– А фамилия Сапрыкин? – Алексеич уже откровенно издевался над Костей, хотя тот в силу пэпээсного прошлого воспринимал все за чистую монету.

– Да, вспомнил, точно Сапрыкин, – «карась» глупо заглотил крючок.

– «Место встречи изменить нельзя», – резюмировал Алексеич.

Кто присутствовал, попадали со смеху, Костя правда не смеялся, просто не понял, в чем дело, в силу того, что невнимательно смотрел культовый фильм «Место встречи изменить нельзя», но оперским чутьем почувствовал, что неплохая, в общем-то, легенда лопнула по швам.

Под руководством Шорина я проработал около недели, после чего взмолился, и Алексеич дал мне вольную, разрешил работать без наставника. В нашем отделе, как и во всем РУОП, были демократические отношения, это касалось и взаимоотношений руководителей с подчиненными, и выбора объектов разработки, и планирования рабочего времени. Поэтому мне на выбор предложили несколько преступных групп (в то время аббревиатура ОПГ была еще не входу) для осуществления разработки. Наш первый отдел РУОП был разделен на небольшие отделения, три – четыре человека в каждом, которые занималась разработкой определенного преступного сообщества. В РУОП расклад бандитских сил в крае видели тогда примерно так.

• «Общак» – преступная группировка, возглавляемая дальневосточными ворами в законе, количество которых в 90-е на Дальнем Востоке (читай: в городе Комсомольске-на-Амуре) доходило до десяти человек.