Очерки истории и культуры народов Обдорского Севера Березовского края XVIII – XX вв.

Целые поколения поморских промышленников традиционно были связаны с пушными промыслами в Обдорском крае. Как отмечал Н. С. Щукин, поиски корней большинства русского населения в Западной Сибири уводят в «Архангельск, Вологду, Тотьму, Устюг и другие северные города».[383 - Щукин Н. С. Народные увеселения в Иркутской губернии. //ЗРГО по отношению этнографии. СПб., 1869, Т. 2, С. 383] В XVIII в. в составе переселенцев стали преобладать выходцы из центра России: Воронежской, Курской, Рязанской, Вятской и других губерний.[384 - Миненко Н. А. Этническая история русского населения Западной Сибири в конце XVI – XIX вв. //Проблемы административно-государственного регулирования межнациональных отношений в Тюменском регионе: Исторический опыт и современность. Тобольск, 1995, С. 69] П. Н. Павлов, проведя специальное исследование на основе таможенных десятинных книг, пришел к выводу, что основная масса пушнины добывалась и вывозилась преимущественно выходцами поморских уездов.[385 - Павлов П. Н. Об участии и роли различных категорий населения в сибирском пушном промысле в 40-70-е годы XVII в. //Экономика, управление и культура Сибири XVI – XIX вв. (Сибирь периода феодализма), Новосибирск, 1965, Вып. 2, С. 24]

Период XVII по начало XIX в. И. В. Побережников охарактеризовал как «обдорский», когда шел процесс складывания специфической локальной этнографической группы русских, обладающих существенным культурным и языковым своеобразием.[386 - Побережников И. В. Указ. Соч. С. 34] Освоение северных территорий диктовалось торговыми и промышленными интересами. Одним из важнейших стимулов продвижения русских за Урал являлась погоня за ценной пушниной, потому что «горностай ценился, чуть ли не на вес золота, в Москве продавался в розницу по 1 рублю серебром».[387 - ТГВ, 1863, №29, С. 260] Цена чернобурой лисицы на мировом рынке составляла 8 руб.; соболя— 7 руб. Сибирская пушная казна давала свыше 600 000 рублей дохода, что составляло около 1/3 доходной части государственного бюджета: «А присылается из Сибири царская казна ежегодно – соболи, куницы, лисы черные и белые, и зайцы, и волки, и бобры, а, сколько той казны придет в году, того описать не в память, а чает тое казны приходу больше 600 000 рублей».[388 - Тарасенков Г. Н. На просторах Обь-Иртышья (природа, хозяйство, культура Тюменской области). Среднеуральское книжное издательство, 1964, С. 70]

Значение пушнины в хозяйстве российского правительства заставляло очень дорожить плательщиками ясака и заботиться не только о приобретении новых, но и сохранении имеющихся ясачных людей, которые «ловят много дорогих животных, высокой цены, и большая им от этого прибыль и выгода; ловят они горностаев, соболей, белок, черных лисиц и много других дорогих животных; из них они выделывают дорогие шубы высокой цены… Соседние народы оттуда, где свет, покупают здешние меха; им носят меха туда, где свет, там и продают; а тем купцам, что покупают эти меха, большая выгода и прибыль».[389 - Книга Марко Поло. М. 1956, С. 225, 226]

По данным ревизских сказок русских было зафиксировано:

По Обдорской волости:

Всего проживало в Обдорске: 1794 г. – 728 человек; 1800 – 871; 1810 г. – 1055; 1820 – 1027; 1830 – 1026; 1840 – 1083; 1845 – 1116.[390 - Там же ф. 704 оп. 1 д. 17 л. 3]

Русские расселились в пяти волостях: Кондинской, Елизаровской, Кушеватской, Обдорской и Подгородной вперемешку с хантами, коми-зырянами. Были и чисто русские поселения, непохожие на деревни центральной России: «Это какая-то кучка беспорядочно разбросанных домишек, с клетушками и амбарушками, и массой переулков. Улиц совсем нет; дворы неогороженны. Порядочных домов вы не найдете, а если и встречаются иногда, то дома эти, по большей части, принадлежат или причту, или местным торговцам, которых в каждой деревушке имеется 2—3 человека».[391 - ТГВ, 1894, №21, С. 413] Русских на Обдорском Севере насчитывалось – 2245, которые расселились в 10 селениях, лежащих по Оби и ее притокам.[392 - ТГВ, 1894, №21, С. 413]

Коми проникали за Урал еще в XI – XII вв. Этим временем датируются два городища, основанные коми-зырянами в низовьях Оби, у селений Перегребное и Шеркалы. В поисках пушнины коми-охотники надолго покидали родные места и уходили в Западную Сибирь, живя там в поставленных среди тайги зимовьях. В Нижнем Приобье были известны Уркар (беличий город) и Войкар (северный город) – центры торговли с зауральскими ненцами, ханты и манси.[393 - Морозов В. М., Пархимович С. Г. Миграции древних коми в Нижнее Приобье // Изв. Урал. гос. ун-та. 1997. №7. С. 54—61.] Как лучшие знатоки ведущих туда путей коми стали проводниками в отряде Ермака. Коми были в числе первых жителей многих сибирских городов, возникших в конце XVI – XVII вв. Складывание основных этнографических групп коми народа происходило в XV – XVI вв. при взаимном смешении коми, русских, ненцев и манси: удорцев в верхнем течении Мезени и Башки, вымичей в бассейне реки Выми, пермяков в верхнем течении Лузы, сысоличей в бассейне Сысолы, вишерцев в бассейне Вишеры, печорцев на Верхней Печоре, ижемцев на Ижме.[394 - Жеребцов Л. Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами. М., 1982. С. 80]

Наиболее выраженный миграционный поток коми в XVII в. шел в Зауралье.[395 - Мамсик Т. С. Хозяйственное освоение Южной Сибири: механизмы формирования и функционирования агропромысловой структуры. Новосибирск, 1989. С. 208] Они вступают в тесные контакты с ненцами в северном Приуралье, заимствуют у них навыки выпаса оленей и становятся оленеводами. Со временем они внесли некоторые изменения в практику оленеводства: выработали новый режим кочевании и окарауливания стад, выделку оленьей замши превратили в товарное производство. Сформировавшаяся группа коми-оленеводов (ижемцев) начала осваивать все новые пастбищные территории европейских тундр, а с середины XIX века уральские и сибирские угодья.[396 - Жеребцов Л. Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами. М., 1982. С. 80] В это время коми-ижемцы активно заселяют Обдорский край, Малую Обь и Ляпин, приток Северной Сосьвы, где привели к образованиюэтноареальной группы обских коми.[397 - Филатова Н. В. Освоение коми районов Восточного Зауралья // Этнограф. обозрение. 1994. №5. С. 93—103; Конаков Н. Д., Котов О. В. Этноареальные группы коми: формирование и современное этнокультурное состояние. М.: Наука, 1991. С. 23] Другой поток коми-зырян и коми-пермяков продвигаются на юг нынешних Тюменской, Томской и Омской областей. Миграционные маршруты коми оставили следы в виде названий населенных пунктов. Топонимы «…дают яркое представление о путях проникновения и передвижения зырян в Западной Сибири».[398 - Жеребцов Л. Н. Указ. Соч. С. 90]

Подавляющее количество мигрантов были выходцами из населенных пунктов бассейна р. Ижма (территория Мохченской, Ижемской волостей), с 1850-х гг. появляются отдельные семьи из селений Печорского бассейна (Усть-Кожвинская волость). В 1885 г. численность коми-зырянского населения по данным исповедных росписей составляла 467 человек. В 1897 г. в исповедных росписях уже числилось 509 человек. По данным первой Всероссийской переписи насчитывалось737 человек. К 1917 г. она возросла до 919. Среди коми-переселенцев фиксировались отдельные крестьяне, приписанные к местному крестьянскому обществу. В 1883 г., по данным исповедных росписей, уже 102 человека являлись крестьянами. С 1885 г. 137 человек из 467 коми-зырян, живущих в с. Мужи, были зафиксированы как крестьяне Березовского городского общества. К 1917 г. их количество возросло до 244 человек.[399 - ГУТО ГА г. Тобольск. ф. 700. оп. 1. Д. 10. л. 192—210об.; там же: Д. 23. Л. 57—69об; там же: ф. 700. оп. 1. д. 10. л. 257об.-259об.; Патканов С. Указ. Соч. С. 32—34] Первая семья в Обдорске поселилось в 1853 г., в Березове обосновались в 1863 г., в Кушевате зафиксированы в 1840—1860 гг., а с. Мужи стали заселять в 1860—1870 гг.[400 - Жеребцов Л. Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами. М.: «Наука». 1982, С. 180] В районе р. Ляпина коми-зыряне появились в 1842 г., основав селение Саранпауль.[401 - Дунин-Горкавич А. А. Тобольский Север: Этнографический очерк местных инородцев, М. 1996, Т. 3, С. 112; Жеребцов Л. Н. Этнические и культурно-исторические связи коми с финно-уграми и самодийцами: Сыктывкар, 1974, С. 27] В своих записках финский лингвист и этнограф М. А. Кастрен отмечает, что коми-зыряне бывали раннее и заселили с. Обдорск, когда торговля стала играть первостепенную роль: «Очень может быть, что зыряне и основали этот малый поселок, исторически достоверно, по крайней мере, то, что они издавна предпринимали торговые поездки в Обдорск».[402 - Кастрен М. А. Сочинения в двух томах: Т. 1. Лапландия. Карелия. Россия. Тюмень, 1999, С. 211] В 1859 г. в Обдорске поселились еще 4 семейства. С 1863 по 1899 гг. почти ежегодно в Обдорск переселялись от 1 до 5 семей (в 1873 г. приехало 8 семейств, в 1893 г. – 7). На рубеже столетий, в 1900—1901 гг. в Обдорске появилось 22 коми-зырянские семьи из-за Урала. С 1875 г. зыряне стали оседать в селе Мужи. Поначалу там появились 4 семьи, в 1879 г. – еще 4, в 1881 г. – 2, в 1882 г. – 1 и т. д. Больше всего переселенцев прибыло в 1891 г. (10 семей), 1895 г. (7), 1897 г. (8), 1898 г. (9), 1899 г. (8), 1901 г. (8), 1902 г. (7). В начале ХХ в. в Мужах проживало 88 коми-зырянских семей, в Обдорске – 101 семейство.[403 - Жеребцов Л. Н. Указ. Соч. С. 23; Конаков Н. Д. Котов О. В. Этноареальные группы коми, М. 1991, С. 34; Лашук Л. П. Очерк этнической истории Печорского края, Сыктывкар, 1958, С. 120]

Со второй половины XIX в. численность коми-зырян стала увеличиваться быстрыми темпами. Если в 1850 г. их насчитывалось 65 человек, то в 1860 г. стало – 200, в 1897 г. по первой Всероссийской переписи было зарегистрировано – 2023.[404 - Патканов С. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев, //Зап. ИРГО, СПб., 1911, Т. 11, Вып. 2, С. 2; ГУТО ГА г. Тобольск ф. 156 оп. 20 д. 743—766 л. 2—5] Большинство коми-зырян были оседлыми и являлись государственными крестьянами, приписанными по месту своего рождения.[405 - Жеребцов И. Л. Коми край в середине XVIII —середине XIX век: территория и население. Сыктывкар, 1998, С. 26] С середины XIX в. коми-зырян стали приписывать к местному крестьянскому обществу. В 1883 г. 9 семей являлись крестьянами с. Мужи,[406 - Повод Н. А. Коми Северного Зауралья (XIX – первая четверть XX в.), Тюмень, ИПОС, 2006, С. 188] многие проживали по паспортам.[407 - Козлов З. Указ. Соч. С. 396; Бартенев В. Указа. Соч. С. 128; Скалозубов Н. Л. Дневник. // Тобольский Север глазами политических ссыльных XIX – начала XX века. – Екатеринбург, 1998, С. 363] К 1913 году в Березовском уезде находилось 500 человек коми-ижемцев, к 1924 году их стало 959 человек, а к концу 1925 года в Березовском районе имелось 250 коми хозяйств, в которых обитало 1140 жителей, в том числе в Сартынье – 46, в Саранпауле – 582, в Казыме – 34, в Няксимволе – 86, в Подгорном – 146, в самом Березове – 246 человек.[408 - Жеребцов Л. Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами. М.: «Наука». 1982, С. 181] По данным переписи 1897 г. в Березовском уезде числилось 2023 зырян. В Куноватской инородческой волости проживало 828, в Ляпинской – 415, в Обдорской – 561, в Сосвинской – 52, в Березове – 132 человека. Основная часть коми-зырянского населения была расселена в крупных населенных пунктах: в с. Мужи – 737 человек, в с. Обдорском – 539, в зырянских чумах пределах волостей проживало 305 человек.[409 - ГУТО ГА г. Тобольск ф. 417 оп. 1 д. 638]

Важнейшим этническим поведенческим стереотипом коми-зырян являлась межэтническая коммуникабельность, подкрепленная знанием языков соседей: «Почти все они говорят и по-зырянски, и по-самоедски, и по-остяцки, и по-русски».[410 - ГУТО ГА, ф. 695, оп. 1, д. 52, л. 14] Наличие этой особенности народного характера позволяло коми-зырянам мирно сосуществовать с этносами – хозяевами территории освоения.

Динамика численности народов севера Западной Сибири в XIX – начале XX в., чел.[411 - Источники: Народы Сибири и Севера России в XIX веке. М., 1994. С. 42—43; 46—49; 52, 55, 56, 191—193; Объяснительная записка к этнографической карте Сибири. Л., 1929. С. 37—39.]

На протяжении трех веков на территории Обдорского края сложились обширные районы русского и коми-зырянского населения, и в тундровой полосе образовались локальные группы промыслового населения. К XX веку это население численно стало превосходить местное разноплеменное население. На новых местах в ходе сложных этнических процессов в культуре и быту русских вырабатываются некоторые специфические черты, хотя продолжали сохраняться и старые, принесенные из «родных» мест и служащие своего рода историческими вехами в памяти народа. Непрерывность этого процесса составляет одну из характерных черт этнической истории русских. В едином русском массиве с ярко выраженной общностью самосознания, языка и культуры постоянно наличествуют различия уровня этнического подразделения, возникшие в разное время под влиянием различных причин и более или менее заметно различающиеся между собой.

Основными этносами, представленными на территории Обдорского края в изучаемый период, являлись коми-зыряне, русские, северные ханты (остяки) и ненцы (самоеды). Зыряне, ханты и русские проживали на территории Куноватской, Обдорской, Ляпинской волостей, Березовского уезда. Русские также проживали на этой же территории, но, как правило, в отдельных поселениях. Ненцы проживали на территории кочевий Уральского хребта до водораздела между Тазом и Енисеем, на севере до Карского моря, включая низовья рек Таза, Пура и Надыма.

Включение Западной Сибири в состав многонационального Российского государства отвечало жизненным потребностям не только русского народа, но и коренных народов Севера. Освоение ранее не использовавшихся природных ресурсов Обдорского Севера Березовского края, значительное увеличение численности трудового населения привели к принципиальным сдвигам в экономике Северо-Западной Сибири, к резкому скачку в развитии производительных сил, к прогрессивным изменениям в жизни ее коренных народов, совершавшихся под влиянием трудовой деятельности русских и коми-зырян.

Глава III. Обдорский край в составе Российского государства

– Роль северных городков в развитии Обдорского края

Присоединение Сибири и Березовского края привело к грандиозному расширению границ Российского государства и явилось одной из важных предпосылок к образованию Российской империи. Это обстоятельство весьма содействовало распространению русской власти в Сибири, так как привлекало туда множество людей, которые приезжали из России не только ради выгодной торговли, но также для охоты на ценных пушных зверей. Таких людей называли общим именем промышленных людей. Они отважились заходить в самые отдаленные места Березовского края и благодаря этому получали сведения о местных условиях и жителях, в которыхнуждались воеводы уже построенных городов. Если отряды служилых людей были недостаточно сильны, то промышленныелюди добровольно помогали им.

Располагаясь на пересечении водных магистралей, первые сибирские города и остроги выполняли, роль опорных пунктов. К середине XVII века весь северо-восток Сибири, вся обширная территория в бассейнах трех великих рек – Оби, Енисея и Лены – находилась в руках русских. Ханты (остяки) жили по среднему течению Оби и Иртышу с его многочисленными притоками. В Тобольской губернии – на севере Тобольского округа (7 волостей), в южной половине Березовского (11 волостей) и Сургутского (14 волостей) округов; в Томской губернии в бассейне реки Васюган (1 волость). Часть их осела по Оби и Иртышу, но большинство продолжало вести кочевой или полуоседлый образ жизни. В конце XIX в. в их волостях стали селиться русские (6,8%), зыряне (5,4%) и манси (1,9%).[412 - Народы Сибири и Севера России в XIX веке. М.: ИАЭ РАН, 1994. С. 158—193]

Первые сибирские города возникли в северной полосе, так как именно здесь пролегали первоначальные трассы проникновения русских на восток. Первые города выросли, по большей части, из острогов и зимовий и выполняли административные и военные функции —обеспечивали сбор ясака и защищали завоеванную русскими территорию. Как отметил Д. Я. Резун, «сибирский город в своем происхождении и по своим функциям не мог быть ни монастырским, ни частным, и только лишь „государевым“, „служилым“. Отсюда вытекали его закономерности социально-экономического, административно-политического и культурного развития».[413 - Резун Д. Я. О периодизации развития исторической урбанистики Сибири //Городская культура: история и современность: Сб. науч. трудов. Омск, 1997. С. 25.] Термины «город», «острог» имеют разное значение. Официальное название «город» получали те населенные пункты, особенно на первых порах присоединения Западной Сибири, которые были административными центрами больших регионов – «разрядов», как, например, Тобольск, Томск, Якутск или же центрами значительных уездов, имевших важное оборонное или торгово-хозяйственное значение: Березов, Верхотурье, Тара и т. д.

Н. И. Костомаров, так охарактеризовал значение слова «город»: «Первоначально, это слово означало огороженное место, т.е. то, что ныне ограда, огорожа. В старые богатырские времена людским жилищам часто угрожали то нашествие чужих, то свои домашние неприятели, при частых неурядицах и междоусобицах, поэтому их старались укреплять – огораживать. Для такой цели достаточно было тогда плетня или частокола, поэтому одно и то же слово «город» (город, огород), в смысле огорожи, означало и огорожу, охранявшую домашнее жилье от животных, и твердыню от неприятельского нашествия».[414 - Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни… С. 112] В. О. Ключевский подтверждает, что город«был, прежде всего, огороженным местом, в котором окрестное население искало убежище во время неприятельского нашествия».[415 - Ключевский В. О. Сказание иностранцев о московском государстве, М. 1991, С. 190; см. также: Забылин М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М.: Издание книгопродавца М. Березина, 1880. С. 449] На основании этого местности для укрепления представляли более надежды на безопасность в случае внешних нападений и эти местности тщательно ограждались, таким образом города получили значение преимущества перед не укрепленными поселениями и последние подпали им в зависимость, которая по духу того времени, когда владычествовала сила, заменялась легко и часто порабощением.

У ненцев укрепленные поселения с языческими святынями назывался «мар». Укрепленный частоколом и обнесенный земляным валом «городок», на языке манси обозначался «уш». Селькупы называли свои укрепления – «коч» или «кэтты». Ханты свои небольшие поселения называли «вош» или «ват», более укрепленные и большие – «вош-пай», а городки, окруженные земляным валом, обнесенные деревянным частоколом «ситан-ваш», и укрепленные крепкими воротами «вош-хотон» – «Пытыр-вах-вош».[416 - Терещенко Н. М. Ненецко-русский словарь, М. 1965; Пелих Г. И. Селькупы ХУП века… С. 138; Патканов С. К. Тип остяцкого богатыря… С. 16]

Слово «острог» на протяжении ряда столетий имело несколько значений. В древней Руси острогом назывался постоянный или временный деревянный оборонительный пункт для размещения «воинских людей», обнесенный заостренной сверху деревянной оградой. Такие укрепления появились на Руси еще до XII века. В отличие от городов остроги были первоначально населенными пунктами второстепенного значения. На территории Сибири большая часть острогов возникает в конце XVI – начале XVIII века. Остроги как крепостные сооружения различались между собой по технике сооружения стен, наличию и количеству башен. Одним из первых этапов строительства острога были земляные работы. Различались они по способу постройки и по сроку существования. «Стоячий острог» —это сооружениес отвесно вкопанным тыном (бревнами). У «косого острога»бревна (тын) вкопаны с наклоном внутрь, а «жилой острог» былпостоянным поселением. «Стоялый острог» – временный укрепленный пункт для размещения «воинских людей».

Значение слова «острог», мы находим у Н. А. Костомарова: «Кроме городов постоянно населенных, существовали еще укрепленные места, называемые острогами; они находились преимущественно в отдаленных от средоточии власти пограничных и малонаселенных областях, были вообще меньше городов и часто не имели постоянного населения: из города посылались туда служилые люди для стражи, на переменку. Мало-помалу, смотря по надобности, эти остроги или острожки обращались в города».[417 - Костомаров Н. А. Очерки домашней жизни… С. 113] А. Лебединский отмечал, что положение сибирских острогов было опасным, и: «обязанность их была более военная. В мирное время воеводы собирали со своих уездов ясак».[418 - Лебединский А. Историческое обозрение сибирских острогов и городов с конца ХУ1 – и до начала ХУШ в. //ТГВ. 1863, №39, С. 316]

Прежде чем возводить оборонительные сооружения, следовало оценить качество грунтов, на которых предполагалось строительство. Наиболее простой разновидностью острога была ограда из заостренных бревен – «тына», ограждавшая определенную замкнутую территорию. Тыновая стена могла быть «стоячей» (прямой) или «косой» (наклонной вовнутрь). Деревянные укрепления острогов могли дополняться земляным валом и рвом. Первоначальный смысл слова «острог» сводился к особенностям конструкции оборонительных стен. Неслучайно в Сибири до начала XVIII столетия острогом называлась стена из заостренных тыновин (кольев) между башнями. Позднее на русском севере острогом назывался укрепленный населенный пункт. Правительство, сибирская администрация и служилые люди к строительству острогов относились со всей серьезностью. Сибирским приказом был издан специальный «наказ», который предписывал «…на реке в пристойных местах, где б от внезапного неприятельского приходу было безопасно и к селению крестьян осмотря пригодные и хлебопахотные места в близости к лесам и ко всяким местам… поставить острог». По заведенному правилу, опробованному по всей Сибири, остроги возводили в устье реки, там, где одна река впадает в другую.

На раннем этапе заселения Березовского края малые крепости имели произвольную форму плана, целиком подчиненную рельефу местности, затем эта форма постепенно приобретает геометрически правильные очертания. Часто форма острога зависела от расположения в нем изб, амбаров и других построек. Обычно они включались в контуры стен острога, либо выступали наружу, либо были вставлены заподлицо со стеной. Такая постановка диктовалась требованиями сокращения трудоемкой работы по возведению острожных стен, а также необходимостью компактной планировки. Иногда размещение некоторых построек в стенах было обязательным, как, например, аманатской избы. Это делалось для того, чтобы при необходимости можно было показать заложников родственникам, которые приходили платить ясак, в то же время не допуская их в пределы острога. С этой целью в стене аманатской, выходящей наружу, обязательно устраивалось небольшое оконце, которое одновременно служило для переговоров с «ясачными людьми». Любопытно, что кормление аманатов было предметом заботы их сородичей, поэтому специальный амбар «для аманатского корму» почти всегда располагался за пределами острога. Возможно, такое размещение амбара было вызвано отсутствием свободного места в небольшом острожке. Известны случаи, когда такие же амбары в крупных острогах и городах находились рядом с аманатской избой или даже совмещались с ней. Размеры и набор элементов первых острожков были настолько небольшими, что практически различий между планировочными композициями укрепленных зимовий и острожков не существовало. Усложнение планировочной структуры острога происходило наряду с увеличением его размеров и изменением количества построек в нем. Нельзя не отметить также, что появление в Сибири небольшого укрепленного пункта было жизненной необходимостью.

Со временем многие остроги, имевшие крупные уезды и ставшие в хозяйственном отношении городами, получили административный статус города и городскую печать и герб, как, например, Березов, Сургут, Обдорск и др. Волостные и уездные остроги чаще всего выполняли в основном функцию военных постов и земледельческих центров. Различались эти поселения и в плане оборонительных сооружений и планировки. Остроги, особенно уездные и волостные, не имели как такового кремля, а все поселение было просто обнесено оборонительными укреплениями. В городе были обычно четыре проезжие башни-ворота (несколько выше угловых). Некоторые из них могли также служить и колокольней, а на главных проезжих башнях устанавливались городские часы. Они с самого начала носили ярко выраженный торгово-ремесленный характер. Если в метрополии они возникают в результате естественного процесса разделения труда между сельским хозяйством и ремеслом, то в колонизуемой стране, каковой была Западная Сибирь в XVII в., толчок к развитию ремесел дала торговля, в процессе которой из метрополии поставлялись необходимые в хозяйстве предметы, орудия труда и другие товары.

Березовский край составлял две трети Тобольской губернии и заключал в себе огромное пространство: все нижнее течение Оби до Ледовитого океана. Первыми русскими селениями на территории Березовского края были города, городки, острожки и зимовья, устраивавшиеся на землях коренного населения. В этих пунктах поселялся, прежде всего, разный вольный люд – казаки, стрельцы, различные иноземцы и другие служилые люди. Торговые, промышленные и гулящие люди, время от времени появлявшиеся в городах, не оседали здесь на постоянное жительство. Одновременно с ними или несколько позже селилось духовенство, а позже поселились крестьяне и посадские люди. Поэтому именно служилые люди вплоть до второй половины XIX в. были преобладающей категорией населения северных городов и зачастую являлись основным источником формирования других сословий.

После основания Тобольска московское правительство распорядилось построить городок на р. Лозьве, притоке Сосьвы, впадающей в Тавду в том месте, откуда начинается за Уралом водный путь в Сибирь. Здесь предполагалось строить суда для отправления служилых людей, съестных и боевых припасов в Сибирь и держать склады этих припасов. На нижней Оби был построен Березов (хант. «Сумгут-вош»; манс. «Халь-ушь»; нен. Ху-харнь) для того, чтобы держать в покорности «вогульских» и «остяцких» князьков. Большинство исследователей считают датой основания Березова 1593 г., когда по распоряжению Москвы из Тобольска вниз по Иртышу и Оби был отправлен отряд Н. В. Траханиотова вместе с князем Михаилом Волконским и Иваном Змеевым. На берегу Северной Сосьвы, в 20 км от впадения ее в Обь, был основан город Березов. Однако Н. А. Миненко придерживается версии А. И. Андреева и считает датой основания Березова 1587 г., так как, по ее мнению, хантыйское и мансийское население левобережной части Северного Приобья было окончательно закреплено за Россией еще в результате похода Ермака.[419 - Миненко. Н. А. Указ. Соч. С. 35.] Березовские служилые люди приняли активное участие в дальнейшем продвижении Российского государства на восток.

Одни и те же строительные приемы и методы возведения крепостей были распространены на всей территории Сибири от Урала до берегов Северного Ледовитого и Тихого океанов. Именно поэтому вполне возможно воспроизвести целиком или его отдельные формы некоторых острогов, городков Березовского края. А. Лебединский писал о строительстве сибирского острога и города: «Вид города имел различную форму: иногда строился в виде треугольной, иногда четырехугольной, стены которого, то суживались внутрь, то расширялись в разных направлениях. По городовой стене строились башни о четырех и о шести углах. Под некоторыми из них были ворота вышиною от одной до трех сажень, отчего такие башни назывались проезжими. Главная башня с большими въезжими воротами называлась вестовою, потому что на ней висел колокол».[420 - Лебединский А. Историческое обозрение сибирских острогов…, С. 315]

Город Березов, бывший изначально острогом, основан в 1593 году, при царе Федоре Иоанновиче, близ бывшего хантыйского селения «Сумгут-вош»: «Березов —русская крепость, расположенная… недалеко от устья реки Оби, на 68 градусе, недалеко от моря. Здесь летом находится русский караул в 50 человек, который зимой из-за большого холода вынужден отправляться на юг. Отсюда едут в Архангельск чаще всего вдоль рек и по морям. Но лодки, на которых совершают это путешествие, время от времени приходится тащить по земле, исключая случаев, когда живут на морском побережье у острова Долгого или у Печоры, если идти до берега Двины, и таким образом доходят до Архангельска».[421 - Витсен Н. Указ. Соч. С. 150]

В ранней истории Березова можно выделить два этапа: первый с 1593г. по 1642 г. и второй, после 1642г. На первом этапе Березов развивался как центр местной торговли, сбор ясака и база снабжения мангазейского промыслового района. Второй этап – время упадка города, вызванного тем, что грузы в Мангазею шли теперь через Енисейск, и за Березовым осталось только управление прилегающими ясачным районом, к тому же обедневшем соболями. В 1782 году по Указу Сената, подписанному Екатериной II, Березову был присвоен статус уездного города. В XVII в. Березов – центр местного управления с воеводой во главе. В 1764 г. указом Екатерины II получил статус уездного города тобольского наместничества. В XIX в. – окружного города Тобольской губернии.[422 - Миненко Н. А. Березов и Сургут в 18-первой половине 19в.// Города Сибири (Экономика, управление и культура городов Сибири в досоветский период). Новосибирск. 1974. С.88—89.]

В 1607 г. Березов одновременно с Тобольском и Верхотурьем получил городскую печать с запрещением воеводам употреблять в дальнейшемво всех публичных делах свои личные печати. Безусловно, эти города получили печати вследствие своего положения как конечные пункты на основных дорогах, соединявших Россию и Сибирь. Благодаря своему выгодному расположению Березов продолжал развиваться. Уже в 1605 г. из-за нехватки места в укрепленной части Березова за пределами пристроенного к городу острога была возведена на средства местных жителей Воскресенская приходская церковь. В 1637г. в Березове была учреждена ямщицкая служба.

В 1642 году во время страшного пожара сгорела церковь «Рождества Пречистыя Богородицы да предел великомученика Федора Стратилата». Однако обстановка требовала скорейшего восстановления острога. Из спасенного во время пожара материала Березовский острог был восстановлен. Через несколько лет после этого крепостные сооружения Березова подверглись перестройке. Изображение «Березова» мы видим «Чертежной книге Сибири», сделанное в 1701 г. тобольским сыном боярским С. У. Ремезовым. На нем в Малом (городовом) остроге, у южной стены, сразу же за въездными воротами помещен рисунок двух церковных зданий, примыкающих к высокой колокольне. Это, несомненно, соборный храм Рождества Богородицы с приделом во имя великомученика Феодора Стратилата. Немного правее за ним нарисована еще одна небольшая церковь (судя по всему, Ильинская). В Большом (посадском) остроге, прямо напротив главной проезжей башни дано изображение третьего храма, который можно определить как Одигитриевский. В том же Большом остроге, у южной стены возле угловой башни сделан рисунок трехкупольной церкви. Вне крепости, напротив восточной стены Малого острога, за двумя оврагами обозначена пятая церковь, стоящая неподалеку от берега Вогулки в окружении нескольких строений. В 1708 году по административно-территориальной реформе Петра Первого Березов становится уездным городом Сибирской губернии.

План Д. Юрьевапоказывает, что уездный город Березов, восстановленный после пожара 1808 г., имел прямоугольную планировку.[423 - Общий обзор путешествия Уральской экспедиции, составленный Корпуса топографов прапорщиком Юрьевым // Записки Военно-топографического депо. СПб., 1852. Ч. XIV. С. 25—27, 31—33, 82—90.] Эта планировка вполне соответствовала традиционной планировке уездных городов России второй половины XVIII —начала XIX в. Город имел четыре главные улицы, проложенные параллельно берегу реки Сосьвы, пересекаемые четырьмя поперечными переулками. Он размещался на высоком западном берегу реки Сосьвы, с севера и юга обрамлялся глубокими оврагами с протекавшими по дну ручьями: «Общий вид города производит какое-то уныние: всюду глыбы снегу, бедненькие домики, безжизненность, изредка только пробежит смененный с караула казак в „парке“ (остяцком верхнем костюме) и оленьих сапогах (пимах) с ружьем на плечах, провезут дрова или воду на собаках. При этом вечные сумерки: солнце, как бы боясь морозов, только сквозит, а не светит».[424 - Губарев К. Указ. Соч. С. 18]

Центральная часть города также была прорезана оврагами. В центре всей застройки города —площадь, имевшая прямоугольные очертания и служившая главной городской площадью, на которую должны были выходить главные городские здания и сооружения. Но фактически она не была главной площадью города. Ведь важнейшие уездные учреждения: окружной и земский суды и окружное казначейство, городская полиция, духовное правление, городовое хозяйственное управление, уездное училище, казенный магазин для пушных товаров и кладовая окружного казначейства, городовой хлебозапасной магазин, пороховой погреб, а также соборная Воскресенская церковь и церковь Рождества Богородицы были сооружены вдоль берега реки Сосьвы, создавая сплошную линию уездных учреждений, размещенных между двумя каменными храмами. Только почтовая контора расположена западнее этой главной линии, в глубине городской застройки. В этом проявились значительные планировочные особенности города, показывающие, что именно река Сосьва и летом и зимой была для города важнейшей транспортной артерией при фактическом отсутствии значительных сухопутных дорог, ведущих в город.

За северной границей города, на высоком берегу Вогулки устроены казачий провиантский магазин, ссудный хлебный магазин для инородцев, соляной магазин. Традиционно для приречных городов с доминирующей водной транзитной и торговой функцией показано размещение пристани на берегу реки Сосьвы, но практически по главной композиционной оси всего города. Вне городской застройки, севернее и западнее его были расположены инородческая больница, городской лазарет, кладбище. Южнее городской застройки показана зона расположения юрт и чумов хантов (остяков).

Но К. Губарева архитектура Березова не привела в восторг. Вот что он пишет в своем дневнике: «Общий вид города производит какое-то уныние: всюду глыбы снегу, бедненькие домики, безжизненность, изредка только пробежит смененный с караула казак в „парке“ (остяцком верхнем костюме) и оленьих сапогах (пимах) с ружьем на плечах, провезут дрова или воду на собаках. При этом вечные сумерки: солнце, как бы боясь морозов, только сквозит, а не светит. Далее, изолированность Березова от прочих городов, затруднительность сообщений, потому что почта приходит и отходит один раз в две недели, но в весеннее, летнее и осеннее время, по случаю одного водяного сообщения, когда подымутся ветры, опаздывает неделю и более. По вскрытии льда березовцы по шести недель сидят, точно в осадном положении или словно зачумленные. Всякое сообщение прекращается, в этот промежуток они не получают вестей, не увидят стороннего человека, в довершение всех „удовольствий“ питаются одною рыбою».[425 - Губарев К. Указ. Соч. С. 13]

У историков нет единого взгляда на точную дату основания Обдорска (хант. Пулноват-ваш; нен. Сале-харат). В разных источниках ее относят к 1593 или 1595 годам. Наиболее вероятно, что первая дата означает прибытие казаков на место основания Обдорска и устройство там временного зимовья, а вторая – непосредственное начало строительства деревянного острога: «Обдорск, по-самоедски Сале-Харат, мыс-город, находится в 375 верстах от Березова вниз по течению Оби и еще глубже на север, под 66?34» с.ш. и 84?15» в.д. на правом и высоком берегу реки Полуя, которая в 8 верстах отсюда впадает в Обь».[426 - Завалишин И. И. Указ. Соч. С. 25] С 1595 г. «Пулноват-ваш» теряет свой статус как княжеской резиденции Тайшиных и в официальных документах уже значится под новым названием «Обдорска», центра сбора ясака с местного населения, который «имел прежде деревянное укрепление с башнями (уничтоженное в 1807 г.) и составляет ныне особое земское отделение Березовского округа подобно отделениям Кондинскому и Сургутскому».[427 - Завалишин И. Указ. Соч. С. 50]

Как выглядел Обдорск, можно реконструировать по описаниям других острогов. Строились сибирские остроги в XVI – XVII вв. на берегах крупных рек и состояли почти из однотипных построек. На севере Сибири архитектурный стиль во многом повторял деревянное зодчество русского севера. Прежде всего на территории острога сооружались воеводский дом, съезжая изба, или воеводческая канцелярия, тюрьма, аманацкая изба (для заложников) и амбары ясашной казны (для мягкой рухляди). На воеводском дворе стояли людская изба, погреб, баня, амбар и другие хозяйственные постройки. Сам дом воеводы стоял в глубине устланной плахами усадьбы, куда вели нарядные ворота.

Для хранения пороха и свинца сооружались земляные погреба, а в особых амбарах хранился всевозможный скарб. Жилые дома в самой крепости не возводились, смены (годовальщики) располагались в жилых помещениях башен крепости, а постоянные служивые люди и другое население ставили свои усадьбы на посаде, т.е. на прилегающей к острогу территории. Церковь в виде надвратной постройки или отдельного здания также являлась обязательным элементом острожной застройки. Острожной оградой служила тыновая стена из бревен, которая могла быть «стоячей», «косой» или сочетаться с земляным валом. Часто вдоль стены острога с внутренней стороны сооружался помост для удобства при отражении нападения или штурма непосредственно через тыновое укрепление.

Значение пушнины в хозяйстве московского правительства заставляло очень дорожить плательщиками ясака и заботиться не только о приобретении новых, но и сохранении наличных ясачных людей. В 1635 г. Обдорск становится официально «Обдорской заставой». На Обдорскую заставу были доставлены с целью охраны государственного ясака и пошлины, 2 чугунные пушки, 444 картечи, 1 пуд и 5 фунтов пороху, 35 фунтов свинца, 15 корпей, 15 бердышей.[428 - Абрамов Н. А. Указ. Соч. С. 43] В Обдорск каждый год направлялись на службу регулярно сменяемые государственные служилые люди из Березова, Тобольска: «В 1749 г. оберегали Обдорск 50 человек… при годовщике „сыне боярском“ и 14 человек при пушкаре Иване Никитине».[429 - Герасимов В. Н. Указ. Соч. С. 20] Но так как служилые люди были неопытны в оценке товаров, то на заставу присылали сначала «целовальников» из посадских людей, а когда был возможен водный путь, то приезжал «таможенный голова», который отправлял «целовальников» по городкам и селениям, где происходил сбор ясака.

Теперь контроль за притоком пушнины стала осуществлять таможня. Через нее проходило до полутора-двух тысяч человек в год, которые отмечались и, сдавали пошлину в казну: «В Носовом городке в Обдоре, березовские служилые люди, посланные туда для сбора ясака и десятой пошлины, захватили торговых людей, человек 45 без проезжих грамот».[430 - Буцинский П. Н. Заселение Сибири и быт первых ее насельников. Харьков. 1889, С. 176.] Обдорск неоднократно обстраивался: «обретающемуся в Обдорском остроге в годовой обережи березовскому казачью сотнику Ивану Сверчкову. Березовская воеводская канцелярия определила учинить следующее: 1) казаков послать для добывания на обнесение Обдорского городка острогом и на строение около того острогу надолобь и рогаток и дву изб лесу бревенчатого, которые именно и посланы… как острог, так и надолобье и рогатки и избы и протчее строить незамедленно, чтоб конечно оные строением окончены были к наступающему впредь времени заблаговременно».[431 - Герасимов В. Н. Указ. Соч. С. 18,19]

Укрепление крепости в то смутное время было необходимо: «Чтоб ты в бытность твою в Обдорске наивсегда имел в команде, – читаем в указе к боярскому сыну Михаилу Лихачеву, – своей от самояди, а в случае и остяков, яко от легкомысленных народов крепкую, а особливо во время их приезду к платежу в казну ясака, предосторожность и для того содержать в крепости достаточно с заряженным ружьем караул и в пристойных местах со умножением часовых и в ночное время в крепости никого из них не пускать, кроме калитки… не отпирать и многолюдством в крепость входить не впускать и то без всякого их оружия, артиллерия б всегда в исправности с припасами».[432 - Герасимов В. Н. Указ. Соч. С. 21, 22] С 1754 г. число служилых людей увеличилось в Обдорске, в связи: «С целью охраны ясачных остяков от самоедов… высылались из Березова первоначально до 150 казаков».[433 - Герасимов В. Н. Указ. Соч. С. 20] К этому времени Обдорск уже имел свою печать таможенной заставы: «Печать г. Обдорска имела, как видно из росписи печатей Сибирских городов и острогов, приложенной к наказу от 11 июля 1692 года, такую вырезку: лисица держит стрелу, кругом печати: печать Государева, Сибирские земли Обского устья».[434 - Герасимов В. Н. Указ. Соч. С. 18]

Но со временем число служилых людей в Обдорске сокращалось. До 1767 г. вся полицейская, судебная и административная власть в Березовском уезде была сосредоточена в руках воевод. С 1767 г. канцелярии стали именоваться комиссарствами. Первым частным комиссаром Обдорской волости стал Василий Павлович Лагунов.[435 - Герасимов В. Н. Указ. Соч. С. 27] Комиссары получили право непосредственно обращаться с любыми вопросами к губернскому начальству, что способствовало злоупотребление своим положением. Обдорск стал заселяться и обстраиваться. Первое население состояло из «годовиков» и духовенства. В 1771 г. в остроге было зафиксировано В. Ф. Зуевым 5 дворов.[436 - Зуев В. Ф. Указ. Соч. С. 13] В результате реформы 80-х годов XVIII в. власть в северных уездах перешла к Нижним земским судам во главе с земским исправником и заседателем: «Обдорск очень невелик, в нем одна деревянная, ветхая церковь. Дома все деревянные. Жители состоят большею частью из проживающих временно иногородних купцов и мещан. В нем живет отдельный заседатель, при котором находятся несколько казаков, служащих переводчиками в сношении с инородцами и постоянно в Обдорске живущих».[437 - Белявский Ф. Указ. Соч. С. 39] Отдельным заседателем Обдорска был Дмитрий Григорьевич Скорняков.[438 - Герасимов В. Н. Указ. Соч. С. 27]

В записях Обдорской церкви за 1794 г. было официально зарегистрировано 70 дворов с численностью 728 человек.[439 - ГУТО ГА г. Тобольск ф. 704, оп. 1, д. 17, л. 3] На протяжении ХУШ – первой половине Х1Х в. происходит некоторый рост числа русских переселенцев из купцов, которые стали посещать в середине XVIIIв. Обдорск, промышленных и «гулящих» людей, добровольно оставшихся на севере. В 1800 г. было насчитано 871 человек, а к 1845 г. население увеличилось до 1116.[440 - ГУТО ГА г. Тобольск ф. 704, оп. 1, д. 17, л. 3] С 1870 г. в Обдорске стали проживать зыряне, которые к 1890 г. уже составляли треть всего населения.

В течение XVIII—первой половине XIXвв. численность населения Обдорска менялась в связи с летними рыбными и охотничьими промыслами: «Нас поразила особенность Обдорска в эту летнюю пору, – пишет в воспоминаниях И. Завалишин, – почти все дома были наглухо заперты, и все селение казалось, околдовано непробудным сном. Это объясняется тем, что в летнюю пору все рыбопромышленники и туземцы уезжают с семействами на дальний север, даже до Обской губы и только с заморозком реки возвращаются в Обдорск».[441 - Завалишин И. Указ. Соч. С. 273] В летний период в Обдорске оставались в основном старые люди, торговцы и люди, состоящие на службе государства: Ковальский в период летней экспедиции по Ямалу насчитал 270 человек, а Сидоров в 1863 г. отметил всего 150.[442 - Дунин-Горкавич А. А. Указ. Соч. С. 28;] Путешественники О. Финш и А. Брэм, прибывшие на Ямал, записали по сведениям заседателя всего 458.[443 - Финш О. Брэм А. Указ. Соч. С. 495]

По мере увеличения населения жители села стали селиться за пределами первоначальной таможенной заставы: «Село Обдорское расположено на крутом и высоком более десяти сажень, мысу, на правом берегу р. Полуя, в 7 верстах от впадения последнего в Обь. …Несколько строений расположено под горой и по откосу, большинство же на высоком берегу».[444 - Чугунов С. М. От Тобольска до Обдорска, летом 1915. //ЕТГМ, 1915, Вып. XXVIII, С. 13] Уже в середине ХУШ в. застава не вмещала в себя не только избы горожан, но и казенные здания. За не надобностью, укрепления Обдорска, по указу Тобольского губернатора Корнилова, были разобраны «за ветхостью».[445 - Абрамов Н. А. Указ. Соч. С. 43; Герасимов В. Н. Указ. Соч. С. 26] Целые кварталы жилых домов с комплексом хозяйственных построек выросли за стенами острога. На берегу речки Шайтанки сформировался целый посад зырянских промышленников. По переписи объездного врача Я. И. Зальмунина, в Обдорске было подсчитано за ноябрь 1891 г.: «378 русских и 290 зырян».[446 - ГУТО ГА г. Тобольск ф. 352 оп. 1 д. 342 лл. 59, 69] К этому времени Обдорск стал местом ссылки неугодных людей всех сословий. Ссыльные, бродяги и уголовники с течением времени приписывались к местным обществам и были одним из источников пополнения северного населения.

Строили в Обдорске основательно, но строительство шло без всякого плана. Посетивший Обдорск тобольский столоначальник по архитектуре отмечал недостатки в строительстве в своем отчете губернатору: «При посещении мной села Обдорского я заметил, что постройки домов… этого села проводятся без всякого заранее составленного плана, чем объясняется неправильное расположение дворов и улиц».[447 - ГАОО ф. 3, д. 5865, л. 1] Суровый климат края предъявлял свои требования к расположению домов. Обдорские дома некоторых обывателей поражали своей чистотой и опрятностью: «у них домы содержатся в опрятности; стены обиты шпалерами, на стене зеркало; на нем белое, из лучшего холста полотенце, с вышитыми или вплетенными краями; стол накрыт белою чистою скатертью или ковром; полы всегда чисты».[448 - Абрамов Н. А. Указ. Соч. С. 24] А. Кастрен отмечал, что в обдорских: «домах некоторых здешних купцов и мещан веет все-таки Тобольским духом или, по крайней мере, чем-то подобным. У них я видал и хорошие кафтаны, и прекрасные шали, и большие зеркала и мускатное вино, и приятное обращение, и суворовский табак №1».[449 - Кастрен М. А. Указ. Соч. С. 180]