Культурное развитие Обдорского Севера в XVIII – начале XX вв.

Усьсосвинские – 20 муж., 10 жен.

Кушеватские городки – 72 муж., 52 жен.

Лангивожские – 22 муж., 28 жен.

Кыжгорские – 75 муж., 89 жен.

Войтские юрты – 44 муж., 41 жен.

Питлярские – 44 муж., 54 жен.

Вандиязские – 78 муж., 75 жен.

Собские – 23 муж., 17 жен.[133 - ГУТО ГА г. Тобольск ф. 154 оп. 8 д. 756 Л. 180; Л. 183]

На севере ханты вступали в контакт с ненцами, часть их, особенно оленеводы, была ассимилирована ими. Процессы обрусения ханты в XVIII – XX вв. также происходили довольно интенсивно, особенно на Иртыше, Оби, Конде.

В освоении и заселении русскими территорий проживания северных народов И. В. Побережников выделил 5 этапов, отражающих историю присоединения к России земель коренного населения, административно-политического, хозяйственного и культурного освоения края.[134 - Побережников И. В. Ямал в XII – начале XX вв.: Периодизация русского освоения, //Русское освоение Ямала до начала XX века (документы и исследования). Екатеринбург, 2005, С. 3—44] Освоение северных территорий Западной Сибири имело свою существенную специфику, которая обусловливалась огромной площадью. Почти две трети территории Сибири (таежная, притундровая и тундровая зоны) были малопригодны для заселения, оставаясь сферой обитания коренного населения и местом пушного промысла.

Непригодный для земледелия и крайне суровый по климату край требовал специально выработанных многими поколениями хозяйственных и бытовых навыков, которыми обладало коренное население лесотундры и тундры. Они интересовали правительство исключительно как источник пушнины: «30—50 лет тому назад пушной товар здесь был в таком изобилии, что за штоф хорошей водки (ввоз, которой был воспрещен в улусы инородцев) можно было получить соболя, стоящего 7—8 рублей, чем тобольский промышленник и пользовался» – сообщал К. Голодников.[135 - Голодников К. Указ. Соч. С. 5] Казна получала около 1/3 всей пушнины без всяких материальных затрат в виде десятинной таможенной пошлины.[136 - Павлов П. Н. Вывоз пушнины из Сибири в XVII в. //Сибирь XVII – XVIII вв. (Сибирь периода феодализма), Новосибирск, 1962, Вып. 1, С. 134] В связи с этим можно с уверенностью сказать: первоначальным этапом освоения Сибири была промысловая колонизация, приводившая к взаимообогащению русских и коренного населения, среди которого к XVIII в. было несколько этнических групп со своей экономикой, языком, культурой, религиозными верованиями и т. д.

Заселение севера Западной Сибири совершалось, в основном, с Русского Севера. Это направление длительное время служило каналом проникновения русских вглубь сибирских просторов.[137 - Шунков В. И. Указ. Соч.; Бояршинова З. Я. Население Западной Сибири до начала русской колонизации. Томск, 1963; Александров В. А. Русское население Сибири XVII – начала XVIII в. (Енисейский край). М., 1964 и др.] Первыми заселенцами Зауралья были жители Поморья – холмогорцы, пинежане и мезенцы крупных торговых центров Великого Устюга, Вологды и Сольвычегодска, а также из Москвы, Нижнего Новгорода, позднее – из Казани; жители бассейнов Печоры и Вычегды – коми-зыряне и вымичи. Они строили на землях коренного населения зимовья, фактории, где собирали меха.[138 - Тарасенков Г. Н. На просторах Обь-Иртышья (природа, хозяйство, культура Тюменской области), Среднеуральское книжное издательство, 1964, с. 120] По ходу продвижения и оседания в районах Севера поселенцы, безусловно, брали в расчет особенности географической среды, природно-территориального комплекса с характерным для него геологическим строением, рельефом, почвами, растительным покровом, животным миром, климатом, что в совокупности определяется понятием ландшафта. Естественный ландшафт как природная основа процесса освоения в ходе целенаправленной деятельности переселенцев изменялся, окультуривался. Умение приспособить окружающую среду к своим насущным потребностям и самим приспособиться к ней во многом определяло успешность освоения Севера даже в самых малоподходящих районах.

Суровый климат и природа оказывали заметное влияние на хозяйственное развитие края, приводя к потерям урожая, затрудняя общение людей и перевозку грузов. Поэтому освоение этих земель шло неравномерно и во многом стихийно. Отсюда – крайне низкая плотность русского населения, количество которого было явно недостаточно для создания развитой экономической базы. Прочное освоение земель, в том числе и в зоне с неблагоприятными естественными условиями, обеспечивалось комплексным характером хозяйствования русских. Сочетание производительных и присваивающих занятий в разном их соотношении, подкрепленное административно-идеологическим и военно-политическим ресурсом, позволяло пустить корни в самую «бедную» почву, приспособиться к самой неблагоприятной среде. Тундровые и притундровые земли ненцев в хозяйственном отношении осваивались русскими мало, оставаясь сферой обитания малочисленного коренного населения и местом пушного промысла: «От Березова до Обдорска совершенное безлюдье, пустыня. Если кое-где и кочуют остяки или самоеды, то едва ли можно считать их за людей промышленных».[139 - ТГВ, 1879, №7, С. 7]

Русские периферийных групп, оказавшись в новых природно-хозяйственных условиях и в тесном соприкосновении с другими народами, как правило, не утрачивали своего языка и самосознания. Сохраняя, в основном, свой традиционный культурно-бытовой облик, они в процессе приспособления вырабатывали новые черты быта, заимствуя иногда многие элементы культуры, особенно хозяйственной, у местного населения. Русские приносили с собой и распространяли среди местного населения, оказавшиеся полезными хозяйственные навыки и приемы, содействовали, например, распространению оседлости у кочевых народов, созданию промышленности, строительству городов и росту культуры. Несмотря на многовариантность своих проявлений, русская народная культура оставалась единой: основу ее составляли прочные этнические традиции, которые вместе с инновациями, входившими в быт на разных исторических этапах, составляли национальное своеобразие.

Целые поколения поморских промышленников традиционно были связаны с пушными промыслами в Обдорском крае. Как отмечал Н. С. Щукин, поиски корней большинства русского населения в Западной Сибири уводят в «Архангельск, Вологду, Тотьму, Устюг и другие северные города».[140 - Щукин Н. С. Народные увеселения в Иркутской губернии. //ЗРГО по отношению этнографии. СПб., 1869, Т. 2, С. 383] В XVIII в. в составе переселенцев стали преобладать выходцы из центра России: Воронежская, Курская, Рязанская, Вятская и другие губернии.[141 - Миненко Н. А. Этническая история русского населения Западной Сибири в конце XVI – XIX вв. //Проблемы административно-государственного регулирования межнациональных отношений в Тюменском регионе: Исторический опыт и современность. Тобольск, 1995, С. 69] П. Н. Павлов, проведя специальное исследование на основе таможенных десятинных книг, пришел к выводу, что основная масса пушнины добывалась и вывозилась преимущественно выходцами поморских уездов.[142 - Павлов П. Н. Об участии и роли различных категорий населения в сибирском пушном промысле в 40-70-е годы XVII в. //Экономика, управление и культура Сибири XVI – XIX вв. (Сибирь периода феодализма), Новосибирск, 1965, Вып. 2, С. 24]

Период с XVII по начало XIX вв. И. В. Побережников охарактеризовал как «обдорский», когда шел процесс складывания специфической локальной этнографической группы русских, обладающих существенным культурным и языковым своеобразием.[143 - Побережников И. В. Указ. Соч. С. 34] В связи с хозяйственным освоением окраин и вызванными им массовыми переселениями русского населения в различные исторические периоды из одних районов в другие происходило, с одной стороны, смешение различных областных групп, образовавшихся ранее, с другой – формирование новых групп в ходе приспособления переселенцев к новым условиям жизни и в результате их контактов с местным населением.

По данным ревизских сказок русских было зафиксировано:

По Обдорской волости:

Всего проживало в Обдорске: 1794 г. – 728 человек; 1800 – 871; 1810 г. – 1055; 1820 – 1027; 1830 – 1026; 1840 – 1083; 1845 – 1116.[144 - Там же ф. 704 оп. 1 д. 17 л. 3]

В начале XVIII в. стали укрепляться опорные пункты, которые облегчали увеличение числа плательщиков налога. В процессе устройства в Нижнем Приобье российской административно-территориальной системы коренное население было включено в две инородные угорско-самодийские (по своему составу) волости – Обдорская и Куноватская. Обдорская «самоедская» волость включала в себя полуостров Ямал, полуостров между Обской и Тазовской губами, северную часть местности, находившейся восточнее хантыйских волостей. Русские расселились в пяти волостях: Кондинской, Елизаровской, Кушеватской, Обдорской и Подгородной вперемешку с хантами, коми-зырянами. Были и чисто русские поселения, непохожие на деревни центральной России: «Это какая-то кучка беспорядочно разбросанных домишек с клетушками и амбарушками, и массой переулков. Улиц совсем нет; дворы неогороженны. Порядочных домов вы не найдете, а если и встречаются иногда, то дома эти, по большей части, принадлежат или причту, или местным торговцам, которых в каждой деревушке имеется 2—3 человека».[145 - ТГВ, 1894, №21, С. 413] Русских на Обдорском Севере насчитывалось 2245 человек, которые расселились в 10 селениях, лежащих по Оби и ее притокам.[146 - ТГВ, 1894, №21, С. 413]

Ученые выделяют несколько этапов переселения коми-зырян на территорию Сибири. Переселение коми-ижемцев – выходцев с р. Ижмы началось со второй половины (по другим данным – со второй четверти) XIX в. Это третья волна переселения коми-зырян за Урал.[147 - Дмитриева Т. Н. Топонимия бассейна реки Казым. – Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 2005, С. 447] В начале XIX века оленеводы кочевали в летнее время в Зауралье. В зимнее время коми-ижемцы вновь возвращались на свои земли. Позже предприимчивые оленеводы со своими семьями начали селиться за Уралом.[148 - Жеребцов И. Л. Коми край в середине XVIII —середине XIX век: территория и население. Сыктывкар, 1998, С. 97, 98] Финский ученый К. Ф. Карьялайнен, работавший в Западной Сибири, писал, что «имеются данные, что зыряне сбегали через Урал на Нижнюю Обь, чтобы избежать христианства, хотя я эти переселения не считаю столь существенными, как их иногда хотят считать».[149 - Карьялайнен К. Ф. Религия югорских народов. Т. I. Перевод с немецкого и публикация д-ра истор. наук Н.В.Лукиной. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1994, С. 23]

Основным направлением миграционного потока коми-зырян были населенные пункты низовьев Оби. Первая семья в Обдорске поселилась в 1853 г., в Березове обосновались в 1863 г., в Кушевате зафиксированы в 1840—1860 гг., а с. Мужи стали заселять в 1860—1870 гг.[150 - Жеребцов Л. Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами. М.: «Наука». 1982, С. 180] В районе р. Ляпина коми-зыряне появились в 1842 г., основав селение Саранпауль.[151 - Дунин-Горкавич А. А. Тобольский Север: Этнографический очерк местных инородцев, М. 1996, Т. 3, С. 112; Жеребцов Л. Н. Этнические и культурно-исторические связи коми с финно-уграми и самодийцами: Сыктывкар, 1974, С. 27] В своих записках финский лингвист и этнограф М. А. Кастрен отмечает, что коми-зыряне бывали там ранее и заселили с. Обдорск, когда торговля стала играть первостепенную роль: «Очень может быть, что зыряне и основали этот малый поселок, исторически достоверно, по крайней мере, то, что они издавна предпринимали торговые поездки в Обдорск».[152 - Кастрен М. А. Сочинения в двух томах: Т. 1. Лапландия. Карелия. Россия. Тюмень, 1999, С. 211] В 1859 г. в Обдорске поселились еще 4 семейства. С 1863 по 1899 гг. почти ежегодно в Обдорск переселялись от 1 до 5 семей (в 1873 г. приехало 8 семейств, в 1893 г. – 7). На рубеже столетий, в 1900—1901 гг., в Обдорске появилось 22 коми-зырянские семьи из-за Урала. С 1875 г. зыряне стали оседать в селе Мужи. Поначалу там появились 4 семьи, в 1879 г. – еще 4, в 1881 г. – 2, в 1882 г. – 1 и т. д. Больше всего переселенцев прибыло в 1891 г. (10 семей), 1895 г. (7), 1897 г. (8), 1898 г. (9), 1899 г. (8), 1901 г. (8), 1902 г. (7). В начале ХХ в. в Мужах проживало 88 коми-зырянских семей, в Обдорске – 101 семейство.[153 - Жеребцов Л. Н. Указ. Соч. С. 23; Конаков Н. Д. Котов О. В. Этноареальные группы коми, М. 1991, С. 34; Лашук Л. П. Очерк этнической истории Печорского края, Сыктывкар, 1958, С. 120]

Приток коми-зырян в Обдорский край усилился в связи с развитием торговой деятельности и поиском новых мест для выпаса оленей, поскольку прежние пастбища оскудели, а богатые ягелем сибирские леса привлекали хозяйственных оленеводов. Коми-зырянские оленеводы кочевали со своими стадами от Урала до Оби и даже далее на Восток. В.В.Бартенев в своей книге сообщает, что «Обдорскому краю известны ещё зыряне, кочующие и приезжие для торговли. Постоянно живущих в Обдорске около 300 человек. Кочующие зыряне ходят круглый год с оленями по тундре наравне с самоедами, только оленей у них больше, да обыкновенно они держат работников самоедов».[154 - Бартенев В. В. На крайнем северо-западе Сибири. Очерки обдорского края. // Тобольский Север глазами политических ссыльных XIX – начала XX века. Екатеринбург, 1998, С. 136] Н. А. Абрамов пишет, что «нельзя пройти молчанием, то, что архангельские зыряне мало того, что разными, едва ли правильными, средствами перевели к себе оленей от березовских остяков и самоедов, они, пригоняя туда свои оленные стада, истребляют тундру, которою питаются олени, вырубают леса и ничего за это не платят обдорским инородцам».[155 - Абрамов Н. А. Описание Березовского края. Шадринск, 1993, С. 51—63]

Со второй половины XIX в. численность коми-зырян стала увеличиваться быстрыми темпами. Если в 1850 г. их насчитывалось 65 человек, то в 1860 г. стало 200, в 1897 г. по первой Всероссийской переписи было зарегистрировано 2023.[156 - Патканов С. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев, //Зап. ИРГО, СПб., 1911, Т. 11, Вып. 2, С. 2; ГУТО ГА г. Тобольск ф. 156 оп. 20 д. 743—766 л. 2—5] Большинство коми-зырян были оседлыми и являлись государственными крестьянами, приписанными по месту своего рождения.[157 - Жеребцов И. Л. Коми край в середине XVIII —середине XIX век: территория и население. Сыктывкар, 1998, С. 26] С середины XIX в. коми-зырян стали приписывать к местному крестьянскому обществу. В 1883 г. 9 семей являлись крестьянами с. Мужи,[158 - Повод Н. А. Коми Северного Зауралья (XIX – первая четверть XX в.), Тюмень, ИПОС, 2006, С. 188] многие проживали по паспортам.[159 - Козлов З. Указ. Соч. С. 396; Бартенев В. Указа. Соч. С. 128; Скалозубов Н. Л. Дневник. // Тобольский Север глазами политических ссыльных XIX – начала XX века. – Екатеринбург, 1998, С. 363] К 1913 году в Березовском уезде находилось 500 человек коми-ижемцев, к 1924 году их стало 959 человек, а к концу 1925 года в Березовском районе имелось 250 хозяйств коми, в которых обитало 1140 жителей, в том числе в Сартынье – 46, в Саранпауле – 582, в Казыме – 34, в Няксимволе – 86, в Подгорном – 146, в самом Березове – 246 человек.[160 - Жеребцов Л. Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами. М.: «Наука». 1982, С. 181]

По данным переписи 1897 г. в Березовском уезде числилось 2023 зырян. В Куноватской инородческой волости проживало 828, в Ляпинской – 415, в Обдорской – 561, в Сосвинской – 52, в Березове – 132 человека. Основная часть коми-зырянского населения была расселена в крупных населенных пунктах: в с. Мужи – 737 человек, в с. Обдорском – 539, в зырянских чумах пределах волостей проживало 305 человек.[161 - ГУТО ГА г. Тобольск ф. 417 оп. 1 д. 638] В последующие годы переселение шло такими темпами:

Обдорск:

На протяжении трех веков на территории Обдорского края сложились обширные районы русского и коми-зырянского населения, и в тундровой полосе образовались локальные группы промыслового населения. К XX веку это население численно стало превосходить местное разноплеменное население. На новых местах в ходе сложных этнических процессов в культуре и быту русских выработались некоторые специфические черты, хотя продолжали сохраняться и старые, принесенные из «родных» мест и служащие своего рода историческими вехами в памяти народа. Непрерывность этого процесса составляет одну из характерных черт этнической истории русских. В едином русском массиве с ярко выраженной общностью самосознания, языка и культуры постоянно наличествуют различия уровня этнического подразделения, возникшие в разное время под влиянием различных причин и более или менее заметно различающиеся между собой.

Основными этносами, представленными на территории Обдорского края в изучаемый период, являлись коми-зыряне, русские, северные ханты (остяки) и ненцы (самоеды). Зыряне, ханты и русские проживали на территории Куноватской, Обдорской, Ляпинской волостей, Березовского уезда. Русские также проживали на этой же территории, но, как правило, в отдельных поселениях. Ненцы проживали на территории кочевий Уральского хребта до водораздела между Тазом и Енисеем, на севере до Карского моря, включая низовья рек Таза, Пура и Надыма.

– Освоение и развитие хозяйственной деятельности коренного и русско-зырянского населения

История Обдорского края в течение трех столетий была связана с формированием политических, идеологических, социально-экономических условий вхождения ее в состав Российской империи и их освоения. Стремительное продвижение русских промышленников в Сибирь в XVIII – XX веке связано с добычей пушнины, торговля которой, находившая спрос на русских и зарубежных рынках, оказала заметное влияние на темпы присоединения Сибири к России и на характер русской колонизации Обдорского Севера. Торговля пушниной способствовала накоплению крупных купеческих капиталов. Сибирские меха были важным источником государственного бюджета.

Миграции ненцев по тундре привели к становлению крупностадного оленеводства. До середины XVIII в. оленей использовали только в транспорте: «А ездят на оленях и собаках…».[162 - Титов А. Сибирь в XVII в. М. 1890, С. 1—6] Крупностадное оленеводство у ненцев стало развиваться с середины XVIII в. и окончательно сформировалось к XIX в. К этому времени оленеводами была создана культура, почти идеально приспособленная к условиям арктической тундры: «Главное богатство самоеда заключается в стадах оленей: есть олени, и – самоед сыт, одет, обут, платит ясак и повинности, накупает себе и домочадцам обновы, находит сивуху, и – весел; нет оленей – хоть живьем в могилу ложись».[163 - Суханов И. Очерки Березовского края. //ТГВ, 1894, №26, С. 525] Оленеводство «каменных самоедов» привело к унификации культуры и распространению единого диалекта среди ненцев.

Оленеводы стали расширять пространство своих кочевий от границ тайги до арктических берегов, от Таймыра до Большеземельской тундры: «Они делают сии переходы со всем своим семейством, оленьими стадами, хозяйственными заведениями и вообще со всем своим богатством, но, переходя, занимаются ловлей зверей, птиц и рыбы».[164 - Шавров В. Н. Записки штаб-лекаря о жителях Березовского края. //ТГВ. 1871, №43, С. 284] При этом оленьи стада находились под постоянным наблюдением пастухов-оленеводов: «в стаде завсегда бывает пастух, надзирая, чтобы который олень куда-нибудь не утратился».[165 - Зуев В. Ф. Материалы по этнографии Сибири XVIII в. (1771—1772). Л. 1947, С. 86]

В течение года оленеводы со стадами совершали сезонные перекочевки: весной к северу, осенью к границам леса.[166 - Хомич Л. В. Ненцы. СПб., 1995, С. 52] Кочевья достигали значительной протяженности – от 500 до 1000 км. Оптимальность маршрутов объяснялось хорошим знанием особенностей пастбищ, мест для стоянок. Жизнь на лоне суровой природы выработала в ненцах повышенную наблюдательность, что стало причиной их глубоких познаний в области географии, естествознания, астрономии, помогая безошибочно ориентироваться в бескрайних снежных пустынях, выживать и адаптироваться в самых экстремальных условиях и ситуациях. Литература, касающаяся оленеводства севера Западной Сибири, начинается с трудов В. Ф. Зуева, П. Палласа, И. Лепехина.[167 - Зуев В. Ф. Указ. Соч. С. 85—91; Паллас П. С. Указ. Соч. С. 88—126; Лепехин И. Указ. Соч. С.126]

Вначале размеры стад были невелики: «для безбедного существования семьи необходимо от 80 до 100 оленей. Средним счетом каждый самоед владеет не более чем 17 оленями».[168 - Самоеды (составила Е. А. Полторанова), М., 1901, С. 11] Начиная с конца XVIII – начала XIX в. среднестатистическое стадо увеличивается и колеблется от нескольких десятков до нескольких тысяч голов. Чем больше стадо, тем легче его охранять из-за чувства стадности оленей. У богатых оленеводов стада оленей насчитывали «до трех тысяч езжалых, …но кроме сих уже за множеством неизвестное ему число не наезженных оленей в тундре в стадах просто шатаются».[169 - Зуев В. Ф. Указ. Соч. С. 32] Пасли такое крупное стадо бедные родственники, у которых «оленей бывает у скуднейшего от десяти».[170 - Зуев В. Ф. Указ. Соч. С. 32]

В 1847 г. всего насчитывалось до 150 000 домашних оленей.[171 - Абрамов Н. А. Указ. Соч. С. 51] По сведениям А. А. Дунина-Горкавича в стадах обдорских ненцев насчитывалось до 95000 голов. В 1892 г. 686 ненецких семей владели- 80 000 головами.[172 - Дунин-Горкавич А. А. Указ. Соч. С. 114] На территории Ямала к 1913 г. ненцы обладали 81800 оленями, а по берегам Обской губы имели до 20000.[173 - Тарасов В. Сообщение о поездке на полуостров Ямал с ветеринарной экспедицией СИ. Драчинского в 1913 году. //ЕТГМ, 1915. С. 19]

Оленеводство хантов развивалось вместе с зарождением крупностадного оленеводства ненцев, как отмечает А. В. Головнев, они были соучастниками в его развитии, где сохранились их ранние формы.[174 - Головнев А. В. Указ. Соч. С. 102—106] Одной из причин быстрого развития оленеводства был пушной бум, предполагавший рост подвижности населения. Оленеводство у большинства групп хантов служило транспортным целям. Вместе с оленеводством ханты восприняли и многие другие элементы традиционной культуры ненцев: чум, оленный транспорт, одежду, оленеводческую терминологию.

Наиболее развито оленеводство было у обдорских хантов: «инии же мощнеишые множество оленей содержать, аки домашний скоть, их же употребляють вместо лошадей, наипаче скудость в семь и нужду еленми удоволяють, и во вся путь шествия своя еленми отправляються».[175 - Новицкий Г. Краткое описание о народе остяцком. СПб. 1884, С. 37] Пастбищные ресурсы северных хантов допускали возможность значительного увеличения поголовья домашних оленей: «Олень, это самое высшее чего он только желает; что киргизу – лошадь, то остяку – олень. Остяк, умеющий лучше всех обходиться с оленем, сделал его домашним животным: он запрягает его в сани, гонит в тундру и олень слушает его, следуя за ним, куда ему угодно».[176 - Голодников К. От Тобольска до Обдорска. /7ТГВ. 1882, №9, С. 6]

Оленеводы среднего достатка содержали в своем хозяйстве от 30 до 40 голов: «По р. Куновату нет безоленных остяков; там, в 14 населенных пунктах 33 домохозяина имеют 226 оленей, что составляет, в среднем, почти по 7 оленей на хозяина. По р. Сыне; …в 15 населенных пунктах 75 хозяев имеют 1475 оленей, что составляет, в среднем, по 20 оленей на хозяина».[177 - Дунин-Горкавич А. А. Тобольский Север. Т. 1, С. 167] Чтобы легче охранять их в беспокойное комариное время, они объединяли несколько стад, и выпасали их на горных пастбищах Урала: «Оленьи стада местных березовских приобских остяков зиму и лето пасутся в своих вотчинах, за малыми исключениями, когда стада эти отгоняются на лето к Уралу между Обдорском и Байдарацкой губой».[178 - Там же. С. 168]

Начиная с XVIII в. оленеводством стали заниматься коми-зыряне, которые, находясь в постоянных торговых связях с ненцами, понемногу обзаводились оленями, поручая выпасать их бедным пастухам. Как писал В. Иславин, коми-зыряне «не свыкнув еще с кочевой жизнью и с оленеводством, не осмеливались вступить в тундру, а предоставляли пастьбу оленей опытным в сем деле самоедам».[179 - Иславин В. Указ. Соч. С. 20] Будучи типично оседлым народом, коми-зыряне переняли у ненцев навыки оленеводства и превратили его в доходный, высокоэффективный промысел, перейдя на новый тип выпаса оленей, с окарауливанием стада специально выученными собаками и длинными маршрутами каслания (кочевок): от зимних пастбищ в лесотундре к летним у побережья Ледовитого океана.

В дальнейшем поголовье оленей у коми-зырян начало быстро расти. Перенимая опыт у ненцев, они стали сами выходить со стадами в тундру. Богатые оленеводы владели стадами от 1500 до 2000 оленей, средние – от 500 до 700.[180 - Лепехин И. Указ. Соч. С. 242] Н. А. Абрамов в своей работе зафиксировал общую численность стад коми-зырян до 125 000 голов, а по сведениям А. А. Дунина-Горкавича – до 120 000.[181 - Дунин-Горкавич А. А. Указ. Соч. С. 114] К 1876 г. численность оленей коми-зырян достигла 138 112 голов, а к1882 г. – 194 650.[182 - Конаков Н. Д., Котов О. В. Этноареальные группы коми: Формирование и современное этнокультурное состояние. М., 1991, С. 46] В 1892 г. 739 зырянских семей имели 207 000 оленей.[183 - Дунин-Горкавич А. А. Указ. Соч. С. 114] К концу XIX в. оленеводство коми-зырян было распространено на значительной территории Березовского края: от Урала до р. Надыма на востоке, и с юга на север от р. Ляпина до Байдарацкой губы.

В отличие от ненцев, ценностные установки коми-зырян были типично рыночные. В. Н. Латкин, изучая культуру Европейского Севера, писал «в конце минувшего столетия они едва ли имели 10 000 своих оленей, тогда как самоеды Большеземельской тундры владели многочисленными стадами, число которых простиралось до 150 000 голов… Но с того времени как в тундре начали усиливаться ижемцы, стада самоедов постепенно стали уменьшаться».[184 - Латкин В. Н. Дневник во время путешествия на Печору в 1840 и 1843 гг. СПб., 1859, Ч. 1, С. 106] Коми-оленеводы разводили их с одной целью – получить максимальную прибыль. Именно они являлись главными поставщиками кожевенного сырья, мяса на ярмарках.[185 - ТГВ, 1879, №14, С. 4; Белицер В. Н. Указ. Соч. С. 61] Как отмечал А. А. Дунин-Горкавич, оленей коми-зыряне разводили для получения максимальной прибыли: мясо, шкуры молодых оленей, одежда – все шло на рынок.[186 - Дунин-Горкавич А. А. Тобольский Север…, Т. 1, С. 127] «Куда проникают зыряне, – писал в 1908 г. Б. Житков, —оленеводство постепенно переходит в их руки».[187 - Житков Б. М. Указ. Соч. С. 255]

Из русского населения занимались оленеводством немногие, имея «оленей от 5 до 10, а некоторые до 100 и более. Всех вообще считается до 1000 голов».[188 - П-ровский Н. Указ. Соч. С. 54] Возникновение оленеводства у русских было вызвано потребностями их хозяйства, служебными занятиями. Численность оленьих стад у русских варьировалась от 10 до 100, хотя иные содержали даже до 700 голов.[189 - Абрамов Н. А. Описание Березовского края… С. 27] В отличие от коми-зырян русские, за редким исключением, сами не занимались выпасом оленей, а поручали это ненцам. Некоторые раздавали своих оленей на содержание разным хозяевам стад: «Летом оленей угоняют для пастьбы в Уральские горы или же, кто имеет их не большое количество, отдают в ближние улусы для той же цели».[190 - П-ровский Н. Указ. Соч. С. 54]

Освоение северных территорий диктовалось торговыми и промышленными интересами. Одним из важнейших стимулов продвижения русских за Урал являлась погоня за ценной пушниной, потому что «горностай ценился чуть ли не на вес золота – в Москве продавался в розницу по 1 рублю серебром».[191 - ТГВ, 1863, №29, С. 260] Цена мехов на мировом рынке составляла: черно-бурая лисица – 8 руб.; соболь – 7 руб. Сибирская пушная казна давала свыше 600 000 рублей дохода, что составляло около 1/3 доходной части государственного бюджета: «А присылается из Сибири царская казна ежегодно – соболи, куницы, лисы черные и белые, и зайцы, и волки, и бобры, а, сколько той казны придет в году, того описать не в память, а чает тое казны приходу больше 600 000 рублей».[192 - Тарасенков Г. Н. На просторах Обь-Иртышья (природа, хозяйство, культура Тюменской области). Среднеуральское книжное издательство, 1964, С. 70]

Значение пушнины в хозяйстве российского правительства заставляло очень дорожить плательщиками ясака и заботиться не только о приобретении новых, но и сохранении имеющихся ясачных людей, которые «ловят много дорогих животных, высокой цены, и большая им от этого прибыль и выгода; ловят они горностаев, соболей, белок, черных лисиц и много других дорогих животных; из них они выделывают дорогие шубы высокой цены… Соседние народы оттуда, где свет, покупают здешние меха; им носят меха туда, где свет, там и продают; а тем купцам, что покупают эти меха, большая выгода и прибыль».[193 - Книга Марко Поло. М. 1956, С. 225, 226]

Одним из основных занятий коми-зырян являлось оленеводство, заимствованное у европейских ненцев. Главной особенностью коми-зырян была предприимчивость и способность к торговле. Развитие торговых отношений способствовало появлению извозного промысла. На первом этапе переселений в северные районы, когда доминировал уход навсегда, коми переселенцы на новых местах обитания поступали на военную службу (в казаки или служилые люди), оседали в деревнях, занимаясь охотой, или находя применение своим силам в торговле или ремесле. Промысловая культура коми-зырянского населения обогащалась опытом и знаниями коренных народов. Они занимались не только пушным и рыболовным промыслами, оптимальными для выживания в Обдорском крае, но ремеслами, торговлей и, казалось бы, невозможным в местных экстремальных условиях сельским хозяйством: разводили, хоть и в ограниченном количестве, крупный рогатый скот, свиней, кур, лошадей, даже настойчиво пытались завести огороды.

Развитие рыбной промышленности осложнялось целым рядом проблем, прежде всего, характером собственности на промысловые угодья. Хозяевами рыбных угодий были ненцы и ханты. Единственным законным способом эксплуатации природных богатств являлась аренда. Рыбопромышленник Александров арендовал у рода Тогой угодья на Тазовской губе протяженностью 670 верст и шириной до противоположного берега.[194 - Ямал – знакомый и неизвестный, Тюмень, 1995, С. 169] Но никакие ограничительные меры властей не помешали тому, что к середине XIX в. приезжие промысловики и местные русские арендаторы превратились в «вотчинников» рыболовных угодий по нижней Оби: «И теперь все лучшие пески и ссоры запродали русским торговцам».[195 - ГУТО ГА г. Тобольск ф. 152 оп. 39 д. 5 л. 128]

В начале XX в. рыбные угодья находились в руках купцов Корнилова, Плотникова, Бронникова, Матюшина, Новицких и Карповых. В устье реки Ныды находилась сезонная фактория рыбопромышленников Попова и Туркова. Фирма Тетюцких, содержавшая на правом берегу реки Пур свое летнее становище «Пуринское заведение – Идованада», ежегодно отправляла в Сургут около 1,5—2000 пудов сушеной рыбы на 3—4000 рублей, 5000 пудов мороженой на 1,5000 руб., а также до 250 соленой рыбы на 1000 руб.[196 - Дунин-Горкавич А. А. Указ. Соч. С. 114]

Основными поставщиками товарной рыбы являлись русские промышленники. Н. А. Миненко свидетельствует, что в первой половине XIX в. коренные народы вылавливали ежегодно от 183 000 до 240 600 пудов рыбы.[197 - Миненко Н. А. Указ. Соч. С. 158] Рыбопромышленники за год добывали 70,5 000 муксуна, 32000 сырка и 7000 пудов осетра. В общей сложности выходило 136 000 с лишним пудов стоимостью 99 530 руб. серебром.[198 - Абрамов Н. А. Указ. Соч. С. 54] Превращение рыболовства в ведущую добывающую отрасль хозяйства было обусловлено благоприятными природными факторами: «Ценность рыбы обусловливается также количеством улова ее и числом покупателей. Сумма же годовой стоимости наловленной рыбы, за внутренним ее потреблением, простирается, по местным сведениям, до 108,000 руб. серебром, но в сущности ее смело можно увеличить вдвое».[199 - Голодников К. Поездка на Обдорскую ярмарку. ТГВ, 1878, №14, С. 4]

Охота как одна из отраслей добывающих промыслов являлась важной составляющей экономики Обдорского севера Березовского края. Продукция промысла стала одной из главных причин присутствия русского населения на севере и стала играть важную роль в международной торговле.[200 - Старцев А. В. Пушной промысел и пушная торговля в Западной Сибири во второй половине XIX – начале XX века. Томск, 1987, С. 8] Это способствовало увеличению численности промыслового населения. Если раньше основными промысловиками были представители коренного инородного населения, то теперь охотой стали активно заниматься и русские. Этому в немалой степени способствовала реформа 1861 г. Стоит отметить, что экономическое значение охотничьего промысла с течением времени не уменьшалось. Тем более, что в некоторых регионах продукция промысла была одним из основных средств оплаты государственных податей. В связи с развитием товарно-денежных отношений и ростом торгово-промышленной жизни происходило значительное повышение спроса на ценный мех.

Судя по материалам переписки, в общем объеме звериного лова с 1913—1914 гг. наблюдался рост, который в 1916 г. сменяется резким спадом. В 1914 г. совокупный улов составил 485 983 шкурки на сумму 696 633 руб. 50 коп. ассигнациями против 483 871 шкурки на сумму 548 527 руб. 47 коп. в 1913 г. В 1916 г. объем улова упал на 58% и составил 204 191 шкурку. Сумма сборов упала на 90% и составила 66 933 руб. 34 коп. ассигнациями.[201 - ГУТО ГА ф. 417. Оп. 1. Д. 372. Л. 1—28 об.] Отдельные показатели по добыче промысловых зверей и птиц свидетельствуют о том, что тенденции, характерные для XIX в., имели место и в начале следующего века. А именно – наблюдалось уменьшение удельного веса особо ценных пород пушнины (соболь, бобр, лисица), которое компенсировалось увеличением улова таких животных как белка и колонок.