Очерки истории и культуры народов Обдорского Севера Березовского края XVIII – XX вв.

Роду Тобольчина – 78 муж., 61 жен., из них крещенных – 22 муж., 14 жен.

Юрты Ендырские – 303 муж., 265 жен.

Полуйский городок – 152 муж., 128 жен., из них крещеных – 86 муж., 71 жен.

Шурышкарский городок – 100 муж., 111 жен.

Вандиязские юрты – крещеные: 23 муж., 18 жен.

Войкарский городок – 134 муж., 126 жен.

Аспугольский городок – крещеные: 63 муж., 60 жен.

Собский городок – крещеные: 66 муж., 57 жен.

некрещеные: 151 муж., 115 жен.

Войтважские – некрещеные: 89 муж., 81 жен.

Воксаровские – некрещеные: 83 муж., 68 жен.

Ворважские – 69 муж., 68 жен.

Казымские – 21 муж., 22 жен.

Надымские – 100 муж., 99 жен.[363 - ГУТО ГА г. Тобольск ф. 154 оп. 8 д. 756 Л. 180]

В Куноватской волости Обдорского отделения кочующих хантов 958 мужчин и 884 женщин, в том числе:

Сынского городка – 247 муж., 199 жен.

Мужинского – 40 муж., 41 жен.

Войкарские – 48 муж., 54 жен.

Куноватские городки – 129 муж., 152 жен.

Киеватские – 47 муж., 41 жен.

Качегатские – 24 муж., 20 жен.

Тегинские юрты – 24 муж., 26 жен.

Усьсосвинские – 20 муж., 10 жен.

Кушеватские городки – 72 муж., 52 жен.

Лангивожские – 22 муж., 28 жен.

Кыжгорские – 75 муж., 89 жен.

Войтские юрты – 44 муж., 41 жен.

Питлярские – 44 муж., 54 жен.

Вандиязские – 78 муж., 75 жен.

Собские – 23 муж., 17 жен.[364 - ГУТО ГА г. Тобольск ф. 154 оп. 8 д. 756 Л. 180; Л. 183]

По материалам V ревизии в Казымской волости числилось 794 ханта; по VII – 865; по X – 1254. В 1897 г. насчитывалось 1331 хантов, 15 манси. В конце XVIII в. в волости перечислено 25 фамилий, в середине XIX в. – 18. В 1680 г. В волости Казым было 209 плательщиков ясака. В Куноватской волости в 1795 г. Насчитывалось 1938 человек; в 1816 г. – 1811, а в 1897 г. проживало 1684 ханта, 108 манси. По материалам V ревизии зафиксировано 51 фамилия, по X – 24. В 1680 г. В Куноватской волости числилось 271 плательщик ясака. За XVIII в. население увеличилось вдвое. На протяжении XIX в. численность куноватских хантов отличалась стабильностью. По данным V ревизии в Обдорской волости численность населения составляла 2927 человек. По данным VII ревизии проживало 3339 хантов, по X – 3180. В 1897 г. в Обдорской волости проживало 2533 ханта, 30 манси, 183 ненца. В конце XVIII в. в Обдорской волости было зафиксировано 83 фамилии, в середине XIX в. – 50. В 1680 г. в Обдорской волостинасчитывалось 308 плательщиков ясака. К концу XVIII в. население возросло в три раза.[365 - Долгих Б. О. Указ. Соч. С. 57, 65, 80] К концу XIX в. их численность возросла до 16256 чел. – не столько за счет естественного прироста, сколько за счет выявления новых ясачных плательщиков. В этот период продолжалось переселение хантовна север и восток. Шли миграции с Иртыша на Конду, Нижнюю и Среднюю Обь; вверх по Средней Оби и на Вах; с Северной Сосьвы и Ляпина на Обь и Казым; с Оби на притоки, с Казыма на Назым, Лямин, Пим и Среднюю Обь, с Демьянки на Юган, с Иртыша на Салым, Аган, Пим и Юган.[366 - Мартынова Е. П. Указ. Соч. С. 187] Миграции способствовали усилению межэтнических контактов, взаимному проникновению традиций.

Селькупы – народ самодийской языковой группы. Исторически в составе селькупов различают две территориально изолированные группы – северную (тазовско-туруханские) и южную (нарымские). Самоназвание северных селькупов —«солькуп», «шолькуп» (таежный человек). В дореволюционной этнографической литературе их называли обычно «остяками» или «остяками-самоедами».Ру[367 - Пелих Г. И. Селькупы XVII века. (очерки социально-экономической истории). Новосибирск. 1981; Хомич Л. В., Ириков С. И., Аюпова Г. Е. Тазовские селькупы. Очерки традиционной культуры. СПб. 2002. С. 25]сская колонизация дала толчок к существенным изменениям в территориальном расселении селькупов. Крайне южные группы и ранее испытавшие демографическое давление со стороны соседей-тюрков отходят на север или ассимилируются; к концу XVIII в. фактически исчезают селькупы Томского уезда. Одновременно, однако, происходит переселение «сургутских» селькупов (в основном, из бассейна реки Тым) на север. Первые сведения о проникновении селькупов в бассейн реки Таз, на территории, заселенные до того лесными энцами, относятся к середине XVII в. В течение XVIII в. здесь формируется достаточно многочисленная и активная группа северных селькупов, которая расселяется далее на северо-восток (в бассейн реки Турухан и других притоков Енисея), ассимилирует остатки энецкого населения, а также захваченные миграцией семьи восточных хантов. Северных селькупов в конце XIX в. насчитывалось около 800 человек.

Манси (вогулы) – один из малочисленных народов Севера: «Вогулы, называющие себя мансы, занимают теперь северную часть Уральского хребта по обеим сторонам его, между реками Камою, Печорою и Обь».[368 - Завалишин И. И. Описание Западной Сибири Ипполита Завалишина. М., 1862. С. 248,] Как этнос манси сложились в процессе слияния местных племен уральской неолитической культуры и угорских племен, двигавшихся во втором-первом тысячелетиях до н.э. с юга через степи и лесостепи Западной Сибири и Северного Казахстана. До сих пор у народа манси сохраняется сочетание культур таежных охотников и рыболовов и степных кочевников-скотоводов. Язык – финно-угорская группа урало-юкагирской семьи языков.

Самоназвание «мяньчи», «маньсь», «маньси» происходит от древней формы, что и самоназвание венгров – «мадьяр». Старое русское название «вогул» происходит от названия реки Вогулки – левого притока Оби. Данный этноним начинает употребляться в русских документах с XIV века, прежде всего, по отношению к манси, которые жили на западных склонах Урала, в верхнем течении Печоры и на востоке Верхнего Прикамья и постоянно тревожили своими набегами русских и коми на Верхней Каме и Вычегде – вплоть до Великого Устюга. Еще в XVII – XVIII вв. население на Северной Сосьве и р. Ляпин, низовья Оби, называлось «остяками», а не «вогулами». По-видимому, здесь происходили процессы становления современных манси на основе слияния мансийских (пришлых с юга и запада), местных аборигенных и хантыйских групп. Манси переселялись сюда из Прикамья и Приуралья, а также с Туры и Тавды, где в XVI – XVII вв. происходили процессы татаризации угорского населения. К середине XX в. манси остались лишь на территории Северной Сосьвы и Ляпина (вновь образовавшаяся северная группа), Конде, Лозьве. На востоке они продвинулись до Оби, смешавшись в нижнем течении этой реки с хантами. В начале XVI в. земли Тюмени вошли в состав созданного татарами Сибирского ханства с центром в Кашлыке. Манси были обложены ясаком, с татарами они развивали и торгово-обменные связи (за меха они получали оружие, хлеб, ткани и другие товары).Е. Г. Федорова выделяет у манси насколько комплексов элементов культуры: 1 – оседлых таежных рыболовов и охотников; 2 – кочевого скотоводческого населения; 3 – кочевого таежного и тундрового населения; 4 – коми-зырянский; 5 – татарский; 6 – русский.[369 - Федорова Е. Г. Указ. Соч. С. 120]

Северная группа манси занимает бассейн Северной Сосьвы с притоком Ляпин и верховья Лозьвы и Пелыма. Часть северных манси оказалась на территории правобережья Оби; северные манси считаются поздним этническим образованием, относящимся к XVII – XVIII вв. Особенности культуры каждой из групп манси определяются не только физико-географическими условиями, но разными традициями как следствием генезиса и путей эволюции культуры. Ранее территория их расселения была гораздо шире и находилась в значительной мере западнее и южнее современной.

Ляпинская волость занимала бассейн р. Ляпин. По данным V, X ревизий население волости записывалось в переписях до середины XIX в. как «остяки». В 1795 г. в волости проживало 1458 человек, в 1816 г. – 1533; в 1858 г. – 1249, а в 1897 г. числилось 1086 манси. В V ревизией было зафиксировано – 58 фамилий, а X – 63. Сосьвинская волость располагалась в бассейне Северной Сосьвы и ее притока Тапсуя. До середины XIX в. население записывалось как «остяки», в переписи 1897 г. оно значится уже как «вогулы». В 1795 г. в волости проживало 2450 человек, в 1816 г. – 1098, в 1858 г. – 995, в 1897 г. насчитывалось – 1098 манси. Численность северных манси в целом с 1795 по 1816 г. увеличилось на 15%, а к концу века сократилось на 7%.[370 - Соколова З. П. Социальная организация обских угров и селькупов //Общественный строй у народов Северной Сибири в XVII – начале XX. М. 1970. С. 125]

Контакты между хантами, манси, селькупами и ненцами уходят в далекое прошлое. Тем не менее, у каждого народа есть своя территория и границы, отделяющие его от других народов. Такая граница между ненцами и хантами условно проходит по широте лесотундры Нижнего Приобья. В XVIII – XIX веках на Войкаре, Сыне, Лялине, Куновате еще сохранялись группы «самоедов». Позднее они влились в состав хантов и манси, переняв их культуру. Но в средние века северотаежные территории Приобья были заселены ненцами. Эти таежные ненцы – охотники на дикого оленя —осваивали, преимущественно, районы верхнего и среднего течения притоков Нижней Оби. Ханты, именовавшиеся в летописях «рыбоядцами», были по большей части рыболовами и занимали припойменные участки Оби, а также низовья ее притоков. Если ненцы были искусны в оленепромысле, а позднее оленеводстве, то ханты —в рыбопромысле. Освоение рыболовных угодий по Оби и было главной причиной продвижения хантов на север. Включение северных земель в состав сильного русского государства имело прогрессивное значение. Постепенно росло население, менялось административное деление.

Соседство ненцев (самоедов) и хантов (остяков) носило мирный и взаимовыгодный характер. Это выражалось в совместных промыслах и оленеводстве, взаимных браках. Наиболее близкие ямальским ненцам некрещенные обдорские ханты проживали в селениях по берегам Оби и Обской губы —Пашерцовых, Харпоских, Ендырских, Лабытнангских, Вылпослинских, Войтважских, Воксарковских, Казымских, Ворважских юртах, Надымском и Обдорском городках. Ненцы, по каким-либо причинам потерявшие оленей и «осевшие» в юртах или на рыболовных песках, перенимали хантыйский образ жизни, и их потомки со временем считались хантами. Например, среди «остяков» в середине XIX в. числились люди, носившие ненецкие фамилии Адер, Яр. И наоборот, если ханты приобретали оленей, становились пастухами и кочевали в тундре, через одно-два поколения они назывались уже «самоедами».

Лесотундровая граница служила полосой связей между хантами и ненцами. В ее пределах располагались как «остяцкие» юрты, так и «самоедские» стойбища. При этом культурные различия между представителями двух народов оставались весьма отчетливыми и предопределялись, главным образом, особенностями хозяйственного уклада.

– История колонизации русскими и коми-зырянами территории коренных народов

С конца XI в., а также в XII—XIII вв. Западную Сибирь начинают осваивать русские, которых привлекали пушные богатства Югры: «Те, кто живут в горах и в долинах, большие охотники; ловят они много дорогих животных, высокой цены, и большая им от этого прибыль, и выгода; ловят они горностаев, соболей, белок, черных лисиц, и много других животных; из них они выделывают дорогие шубы высокой цены… От великого здешнего холода их дома под землею, а иногда живут и над землею. На севере от этого царства есть темная страна; тут всегда темно, нет ни солнца, ни луны, ни звезд; всегда тут темно, также как у нас в сумерки… Соседние народы оттуда, где свет, покупают здешние меха; им носят меха туда, где свет, там и продают; а тем купцам, что покупают эти меха, большая выгода и прибыль. Люди эти, скажу вам, рослые и статные; они белы, без всякого румянца».[371 - Книга Марко Поло. М. 1956, С. 225]

Движение их шло Югорской дорогой, через земли коми по Вычегде, далее на Печору и с нее за Урал на лев. притоки Оби – Собь или Северную Сосьву. Слухи о богатствахСибири пронеслись по Московии и привели на Урал людей из центральных земель: «Спаде туча велика, и в той туче спаде веверица, млада, явы топерво рождена, и взрастити и расходятся по земле и пакы бывает вторая туча, и спадают оленцы мали в ней, и взрастают, и расходятся по земле».[372 - Щеглов И. В. Хронологический……, С. 17] По мере распространения рассказов о Югре, все определеннее и сильнее становилась «…великая охота к совершенному проведыванию такой земли, которая такие сокровища производит».[373 - Миллер Г. Ф. Указ. Соч. С. 68—69]

С XIII в. в борьбу за овладение Югрой вступают северо-восточные русские княжества и Москва, в связи с чем на пути в Югру в 1218 был основан г. Устюг.Ру[374 - Бахрушин С. В. Русское продвижение за Урал. Научные труды, М. 1955, Т. III, Ч. 1, С. 138; Карцов В. Г. Очерк истории народов Северо-Западной Сибири. Л. 1937, С. 22]сские проникали в Сибирь по трем основным путям. Самый древний из них – в «Мангазейский морской ход» – освоили XVI веке мореплаватели-поморы. Они плыли вдоль полуострова Ямал, к Тазовской губе, низовьям Енисея и Таймыру. К XIII веку появился другой маршрут проникновения за Урал. Новгородцы проникли в так называемую Югорскую землю. Сейчас это западная часть Ханты-Мансийского автономного округа. Оттуда русские проникали в Нижнее Приобье и Северное Прииртышье. Этот путь называли раньше «чрезкаменным», так как путешественникам приходилось переправляться через Уральские горы, которые в то время называли Камень. Наконец, третий путь возник после похода Ермака. Он вел на восток через Тобольск или Тюмень, и именно он стал основным путем, по которому русские в XVII веке дошли до берегов Тихого океана.

До XVI в. особо ценную пушнину Русскому государству, в основном, давали печорские и пермские земли. В то же время спрос на дорогие меха увеличился, особенно за границей. Русский соболь издавна высоко ценился во многих европейских и азиатских странах. С середины XVI в. возможности выгодной продажи пушнины существенно возросли. Были установлены прямые торговые связи с Западной Европой через Белое море, а на короткий период – и через Балтийское, а включение в состав России всего волжского пути (после падения Казанского и Астраханского ханств) дало возможность вывозить русские товары непосредственно в страны Востока.

«Мягкая рухлядь» интересовалане только людей «торговых и промышленных», но и крепнувшее государство: «соболми и горностаями и черными кунами и песци и белыми волкы и рыбьими зубами», спрос на которые уже тогда предъявляли рынки Южной Руси и Прибалтики.[375 - Бахрушин С. В. Русское продвижение…. С. 138] Его расходы увеличивались вместе с увеличением его мощи, но новые источники пополнения казны отыскивались с трудом. Пушнина, привозившаяся из Сибири, получила столь большое значение в бюджете Московского государства, что заставляла и московское правительство поощрять вышеупомянутые экспедиции служилых и промышленных людей и, так или иначе, закреплять за собой найденные ими земли.«Отписки» и «скаски» служилых и промышленных людей это не просто рассказы об их походах и описания открытых ими земель, это еще и важные документы. В них они предстают перед нами людьми, обладающими большим природным умом, жизненным опытом, закаленными в борьбе, проникнутыми духом предприимчивости и любознательности. Сибирь давала широкий простор для проявления этих личных качеств, их ума и воли.

Все это движение носило стихийный характер. Стихийная вольнонародная колонизация опережала правительственную. Среди них были разные люди: от крупных предпринимателей до «гулящих людей», бежавших из европейской части России в поисках воли и «новых землиц», свободных от крепостного гнета. Разными были и побудительные мотивы, руководившие ими. Впереди шли вольные промышленники. И лишь по их следам, путями, ими проторенными, в открытые ими «землицы» шли отряды служилых людей, приводившие под «высокую государеву руку» местное население и облагавшие его ясаком. П. П. Буцинский по этому поводу заметил: «Я не разделяю того мнения, что будто бы алчность к наживе вела русских все далее и далее в глубь Сибири… Нет, помимо материальных интересов, ими руководил необыкновенный дух предприимчивости, страсть к рискованным предприятиям, жажда знания – что таится в неведомых местах. Об этом свидетельствуют неопровержимые исторические факты».[376 - Буцинский П. П. Указ. Соч. С. 120]

Ко времени похода Ермака в Сибирь уральское население располагало немалыми сведениями об этой земле: «Слыша Ермак от многих Чюсовлян про Сибирьяко царь владелец, за Каменей реки текут на двое, в Русь и в Сибирь, с волоку реки Ница, Тагил, Тура пала в Тобол, и по них живут Вогуличи, ездят на оленях; по Туре же и по Тоболу живут татара, ездят в лодках и на конях. А Тобол пал в Иртыш; и на Иртыше царство близ устья и многие Татара, и Иртыш пал в Обь, а Обь река пала в море двема устьи, а по ней живут Остяки и Самоедь, ездят на оленях и псах и кормятся рыбами».[377 - Летопись Сибирская краткая Кунгурская. СПб., 1880, стр. 4, ст. 9]

В освоении и заселении русскими территорий проживания северных народов И. В. Побережников выделил 5 этапов, отражающих историю присоединения к России земель коренного населения, административно-политического, хозяйственного и культурного освоения края.[378 - Побережников И. В. Ямал в XII – начале XX вв.: Периодизация русского освоения, //Русское освоение Ямала до начала XX века (документы и исследования). Екатеринбург, 2005, С. 3—44] Освоение северных территорий Западной Сибири имело свою существенную специфику, которая обусловливалась огромной площадью. Почти две трети территории Сибири (таежная, притундровая и тундровая зоны) были мало пригодны для заселения, оставаясь сферой обитания коренного населения и местом пушного промысла.

Непригодный для земледелия и крайне суровый по климату край требовал специально выработанных многими поколениями хозяйственных и бытовых навыков, которыми обладало коренное население лесотундры и тундры. Они интересовали правительство исключительно как источник пушнины: «30—50 лет тому назад пушной товар здесь был в таком изобилии, что за штоф хорошей водки (ввоз, которой был воспрещен в улусы инородцев) можно было получить соболя, стоящего 7—8 рублей, чем тобольский промышленник и пользовался» – сообщал К. Голодников.[379 - Голодников К. Указ. Соч. С. 5] Казна получала около 1/3 всей пушнины без всяких материальных затрат в виде десятинной таможенной пошлины.[380 - Павлов П. Н. Вывоз пушнины из Сибири в XVII в. //Сибирь XVII – XVIII вв. (Сибирь периода феодализма), Новосибирск, 1962, Вып. 1, С. 134]

Заселение севера Западной Сибири совершалась во многом с Русского Севера. Это направление длительное время служило каналом проникновения русских вглубь сибирских просторов.[381 - Шунков В. И. Указ. Соч.; Бояршинова З. Я. Население Западной Сибири до начала русской колонизации. Томск, 1963; Александров В. А. Русское население Сибири XVII – начала XVIII в. (Енисейский край). М., 1964 и др.] Суровый климат и природа оказывали заметное влияние на хозяйственное развитие края, приводя к потерям урожая, затрудняя общение людей и перевозку грузов. Поэтому освоение этих земель шло неравномерно и во многом стихийно. Отсюда крайне низкая плотность русского населения, количество которого было явно недостаточно для создания развитой экономической базы. Тундровые и притундровые земли ненцев в хозяйственном отношении осваивались русскими мало: «От Березова до Обдорска совершенное безлюдье, пустыня. Если кое-где и кочуют остяки или самоеды, то едва ли можно считать их за людей промышленных».[382 - ТГВ, 1879, №7, С. 7]