Шиари выбирает первой

– Ведьма! – зарычал оборотник, грубо отталкивая от себя девушку.

Врезавшись в мягкую спинку, креорка расхохоталась:

– Надо же, сопротивляешься! И кто же овладел твоим разумом, эргандарец, раз ты закрылся от моих чар?

Ответа она так и не получила. В то самое мгновение монотонные, уже привычные звуки окружающего мира заглушил выстрел. Экипаж дёрнулся и резко остановился. Испуганное ржание лошадей смешалось с новыми грохочущими хлопками, криками боли и ярости.

– Впрочем, хорошо, что мы прервались, – оставаясь спокойной, промурлыкала креорка. – Кажется, это за мной.

Она хотела выглянуть в окно, но Вейнанд коротким чаровым узором заставил её тело онеметь.

– Хотя бы недолго не будет доставлять проблем, – пробормотал мужчина. Толкнув дверцу экипажа, приказал одному из стражников: – Охраняй!

«Джарова внушающая!» – Эскорн ненавидяще сплюнул себе под ноги, бросил по сторонам взгляд, быстро оценивая обстановку.

Им устроили засаду. Наёмники поджидали именно их отряд. В первые же секунды схватки они потеряли несколько солдат. Кучер сидел с поникшей головой, продырявленной кем-то из стрелков.

Имперская стража сражалась яростно, не давая напавшим подступиться к экипажу, но тех было слишком много. Головорезы с ружьями и боевыми топорами всё выходили из чащи, беря их в кольцо. Разбойники – не чаровики, но легче от этого не становилось.

«Что-то с ними не так», – с тревогой подумал Вейнанд, заметив, что магические атаки эргандарцев на них не действуют.

Не теряя времени и сцепив зубы, чтобы не закричать, Эскорн стал перевоплощаться. Затрещала, разрываясь, одежда. Спина выгнулась, вмиг покрывшимся короткой жёсткой шерстью, ногти на руках заострились, превращаясь в когти, а в жёлтых, рассечённых нитями зрачков глазах отразилась звериная ярость. Слух стал ещё острее, поэтому Вейнанд, даже не оборачиваясь, понял, что на него сейчас обрушится смертоносное оружие. Схватив наёмника, уже успевшего замахнуться, сжал на его шее когти, разрывая тонкую человеческую плоть, и швырнул на землю вместе секирой, которая тому так и не пригодилась.

Ещё двоих разорвал, продолжая превращаться, а когда его животная ипостась обрела полную силу, подосланные убийцы начали сомневаться в успехе своей миссии. Что-то хранило их от магических атак, но ничто не могло спасти от разъярённого чудовища.

При виде распоротой груди одного из своих несколько пустилось бежать. Самые отчаянные попытались напасть, и это стало последним храбрым решением в их жизни.

Очень скоро лесную дорогу укрыло телами, а пожухлая трава напиталась кровью, в сгущавшихся сумерках казавшейся почти чёрной.

– С тобой было интересно, эргандарец, но пора прощаться!

Сквозь багровую пелену, застилавшую глаза, Вейнанд едва различил тонкую женскую фигуру и глядящее прямо на него дуло ружья. Успел метнуться в сторону в момент, когда грянул выстрел, но спастись не сумел. Под действием временной магии картина окружающего мира сморщилась, исказилась, и его выбросило обратно под пулю колдуньи.

Последнее, что он почувствовал, – обжигающая боль в груди. Последнее, что увидел, – исчезающая в густых зарослях заключённая. Последней мыслью было сожаление о том, что император не убил её сразу.

Хроновиков из вражеских государств в живых не оставляют.

Глава 13

Лайра Ноэро

Я бежала не оглядываясь, боясь, что вот сейчас меня нагонят, сорвут с лица маску, и весь Кальдерок узнает, что я не та, за кого себя выдавала. И самое ужасное, во мне есть магия.

Да ещё какая!

До сих пор кажется, будто между ладоней, наливаясь силой и яростью, зарождается пламя. Это одновременно было и жутко, и прекрасно.

В общем, я не знала, что думать, а главное, что чувствовать. Страх смешался с радостью и – чего уж себя обманывать – гордостью за то, что переплюнула даже Нейла с Ронаном. Конечно, если бы Дермонт вовремя не вмешался, последствия могли быть печальными, в первую очередь для меня, но ведь всё обошлось? Обошлось.

И сейчас тоже обойдётся. Надо только найти укромное место, чтобы успокоиться.

К счастью, залы и коридоры были пустынными, и единственное, что нарушало сонную тишину, – это шорох дождя за окном и эхо моих шагов.

В галерее, очень похожей на ту, что вела в столовую, только без витражей, я заметила ряд арочных ниш. Некоторые пустовали, в других угнездились мрачного вида доспехи. Юркнув в одну такую нишу, в её прохладу и полумрак, скользнула на пол и стянула тренировочное обмундирование. Опустив взгляд на руки, горько вздохнула. Иллюзия полностью не исчезла, но частично стёрлась и теперь представляла собой жалкое зрелище. То тут, то там виднелись фрагменты моих собственных пальцев, и на тонких родных кистях более смуглая кожа Рифера отпечаталась некрасивыми пятнами.

Ну да ладно, сейчас исправим.

Оказалось проще подумать, чем сделать. Если утром на создание иллюзорной оболочки потребовалось совсем немного времени, то сейчас я билась над нею добрую четверть часа и нишу покидала едва не падая от усталости.

А ведь занятия не кончились, и если в расписании первогодок стоит ещё какая-нибудь тренировка, я лучше сдамся добровольно. Или притворюсь больной. А что? Идея! Не знаю, пройдёт ли, но вариантов у меня не то чтобы много.

Хвала духам, срочно «заболевать» не пришлось. Бриан, обнаруживший меня под дверями своей спальни, сказал, что занятия по боевым искусствам отменяются. Преподавателя, к которому я испытывала особенно сильные чувства, в данный момент в академии не было.

– Словами не передавать, как я рад! – делился эмоциями кадет, отпирая дверь. – После каждого занятия с Эскорном мне хочется сдохнуть. Надеюсь, он быстро не вернётся. И да, куда это ты умчался? Дермонт очень злился. Лучше не попадайся ему пока на глаза.

Я кивнула и в который раз мысленно проворчала, что, если бы Вейнанд не уехал, ничего бы этого не было. Собиралась ещё добавить какое-нибудь крепкое словечко, но, переступив порог комнаты, мгновенно забыла и об Эскорне, и о крепких словечках.

Хотя нет, последние, наоборот, завертелись на языке.

– Эшвар? Ты что здесь устроил?!

Утром в спальне Бриана был идеальный порядок, а сейчас… Наверное, свинарник и тот выглядит аккуратнее. Фамильяр перевернул в комнате каждую вещь, каждый предмет. Что можно было разбить – разбил, что можно было распотрошить – распотрошил. Например, подушки, из-за чего пол, письменный стол и даже подоконник укрывали невесомые перья. Местами белоснежные, местами иссиня-чёрные. Потому что эта маленькая зараза перевернула чернильницу! Хранитель (или, скорее, уничтожитель и потрошитель) тоже успел испачкаться, а это значило, что мне придётся отмывать ему рога и лапы, оттирать огненные пёрышки на крыльях и на недовольно надутой морде.

Боюсь, меня сейчас и отсюда выставят.

Я бы себя с таким разбойником точно выставила.

– Эшвар! Не хочешь объясниться? – Я упёрла руки в бока, грозно глядя на вандала, непонятно каким образом умудрившегося забраться на полку с книгами и оставившего свой след (чернильный) на покрывале Бриана.

– Ну, это… Оно просто так само получилось, – кашлянул вредитель, стараясь не встречаться с шокированным кадетом взглядом. – Мы слегка… повздорили, – продолжил он оправдываться, а немного подумав, добавил: – Другими словами, не сошлись характерами.

Только тут я заметила несмело выглядывающего из-под кровати феникса. Невероятной красоты создание в огненно-красном оперенье робко и виновато смотрело на своего хозяина.

Сразу видно, раскаивается.

Я таких взглядов от Эшвара никогда не получала.

– Риф, а это… это кто? – отмерев, растерянно пробормотал Бриан.

– А на кого, по-твоему, мальчик, я похож? – проворчал фамильяр и, спрыгнув с полки на кровать, важно выпятил свою чернильную грудь. – Я хранитель древнего и прославленного рода Ноэро. Сильнейших чаровиков империи!

– Но почему он… эмм… такой? – продолжал недоумевать кадет.

– Ты хотел сказать «урод»? – нежным, совершенно невинным голосочком пропела хранительница Торнвила.

«Милая» птичка.

– Эшвара наказали за служение отступнице, – объяснила я, опускаясь перед фамильяром на корточки.