Шиари выбирает первой

– Боюсь идти к животворцам, чтобы себя не выдать, – объяснила и тут же поспешила добавить: – Но ничего, скоро пройдёт.

– Ну да! – мрачно хмыкнул Торнвил. – Извини, Лайра, но твоя стойкость граничит с глупостью.

С этими словами, тоже для меня не самыми приятными, он поднялся. В два шага оказавшись возле стола, зажёг свечу и, пока я пыталась понять, что он собрался делать, поднёс руку к огню.

– Ты что творишь?!

Кадет поморщился от боли, но не ответил. И руку не отнял, продолжал стойко держать над жадно вонзившимся в кожу пламенем.

– Бриан!

– Скоро вернусь. – Перестав над собой издеваться, он как был в пижаме, так в ней и вышел.

Отсутствовал минут двадцать, а я не знала, что и думать. Ходила из угла в угол, нервно кусая губы. Не пошёл же, в самом деле, раскрывать меня перед ректором? Но тогда зачем жёг себе руку?

Вернулся Торнвил с перебинтованной ладонью и такой довольный, будто ему на грудь понавешали с десяток медалей.

– Вот, – сказал, протягивая мне баночку с желтоватой мазью. – Должно быстро помочь. По крайней мере, боль точно сразу пройдёт. Проверено на себе.

Скинув обувь, кадет забрался под одеяло, а я, не теряя времени, раскрыла заветную баночку и стала обрабатывать ожоги, чувствуя, как жжение притупляется.

А мне хочется улыбаться.

Несмотря на пессимистические прогнозы, что остаток ночи буду мучиться бессонницей, уснула я быстро и до самого утра спала как убитая, а проснувшись, почувствовала себя на удивление бодрой.

Сил было столько, что на иллюзию ушла от силы минута. Пока Бриан умывался, а Эшвар, расхаживая по комнате, предавался своему любимому занятию – читал мне нотации, я успела одеться и обработать ладони чудо-средством.

– Плохо, деточка, очень плохо. Раз знает он, значит, в скором времени узнает и его курица.

– Курица? – переспросила я недоумённо.

– А то ты не понимаешь, о ком я! – окрысился цып, при этом недовольно напыжившись.

– Полагаю, что о Санае. – Я не сумела сдержать улыбку, что вызвало в фамильяре очередной шквал недовольства.

– Больше куриц я здесь не вижу. И тебе, деточка, не улыбаться надо, а молиться духам, чтобы эта… эта… нехорошая птица (!) тебя… нас (!) не раскрыла!

– От хорошего цыпа слышу. – С трудом удержалась, чтобы не показать ему язык.

В ответ Эшвар издал нечто очень похожее не приглушённое рычание. Знаю, птицы, пусть даже и магические, рычать не должны, но Эшви под воздействием эмоций был способен и не такое.

Глядя на него, негодующего, возмущённого, со вздыбленными перьями, я с трудом давила в себе приступ смеха.

– Если бы был плохим, Лайра, тебя бы здесь не было. Размяк я на старости лет. Слишком многое тебе позволяю. Всем твоим глупостям и сумасбродствам потакаю.

– Да ты у меня просто лапочка безотказная. Рифера так и не удалось обнаружить? – сменила я тему, дабы прервать его ворчливые излияния.

– Нет, всё ещё не чувствую.

Видимо, брат обзавёлся каким-нибудь хитрым артефактом, который помогает ему прятаться от фамильяра. Из-за этого я на Рифа ещё больше злилась, а уж обида и вовсе всё сердце мне протравила.

– Что там Морри?

– Нервничает. И очень тебя ждёт. Баронесса тобой особо не интересовалась. К счастью. Но из девчонки никудышная союзница.

Это точно. В случае чего Морри сразу расколется. Хорошо, что Эскорн пока недееспособный. Вернее, плохо, но…

Нет, всё-таки хорошо.

– Ничего, осталось продержаться до пятницы, – успокоила фамильяра.

А в понедельник весь род Ноэро будет опозорен.

Выйдя из туалета, Бриан позволил себе короткие мгновения ступора, после чего пробормотал:

– Твой вид, Лайра, одновременно и захватывает, и ужасает.

– Ты мастер отвешивать сомнительные комплименты, но всё равно отвечу спасибо, – пошутила я голосом брата, заставив Торнвила вздрогнуть.

– Называй её… его… Рифером, – нравоучительно заявил хранитель, а подскочив к кадету, грозно гаркнул: – И не рассказывай об этом своей ку… кукушке!

Не уверена, что «кукушка» прозвучало менее обидно, чем «курица». Я бы на месте Бриана обиделась за свою хранительницу, а парень, наоборот, заулыбался.

– Не переживай. Саная предана мне и не раскроет чужую тайну.

– Даже твоей семье? – не сдавался фамильяр, делая грозные шажки к парню.

Не сказала бы, что Бриан впечатлился, да и меня снова потянуло на улыбку.

– Саная служит только мне. У каждого в нашей семье свой фамильяр.

Мы с Эшваром ненадолго притихли. Хранители были не у всех магических родов, только самые древние и могущественные семьи чаровиков могли похвастаться проводником в мир духов. Мама и Тесса росли без хранителя, и только став Ноэро, мама получила в услужение Эшвара.

А у Бриана, получается, имеется свой личный фамильяр?

Вот это да!

– Торнвил, Торнвил… – сосредоточенно пробормотал Эшви. – Какая-то невзрачная у тебя фамилия. Совершенно ни о чём не говорящая.

– Она мне досталась от мамы, – с тихой грустью, явственно сквозившей в голосе, ответил Бриан.

Было видно, это не та тема, на которую ему хочется говорить. Я зыркнула на Эшвара, предупреждающе кашлянула, но тот предпочёл сделать вид, что ничего не слышит и ничего не замечает.

Бесцеремонно продолжил копаться в чужой жизни.

– А кто у нас отец? Почему не носишь его имя?

– Я бастард. Незаконнорождённый и нежеланный.