Мы из прошлого века

Розов. Советую говорить потише! (кивает в сторону дивана) Он здесь.

Василий. Не заметил. Спит?

Розов. Спит. Не любишь его?

Василий. А чего мне его любить? Он же не эта… не Полина Гагарина. Я вообще богатых не люблю.

Розов. У нас богатых никто не любит.

Василий. Окромя баб. Вот ты скажи… (машет рукой, задевает бутылку с соком, и она со звоном падает на тарелку.)

Профессор вздрагивает, открывает глаза, скидывает рукой плед, пробует вытянуть ноги, но они его не слушаются. Он пробует свести их руками, крутится – ничего не получается.

Профессор (Розову). Николай Павлович, помогите, пожалуйста! Ноги затекли.

Розов подходит, дёргает профессора за ноги. Ноги выпрямляются.

Розов. А засыпать во время упражненья не советую. Лечебный эффект пропадает. (Подаёт руку профессору, помогая ему сесть.)

Профессор (Садится.) Спасибо. Хорошее упражнение. Мне такой сон приснился!

Розов. Вот видите!

Василий. Лёва, мы тут это… о богатых говорили. Поделись: как надо работать, чтобы этим… богатым стать? (Подмигивает Розову.)

Профессор.(Замечает подмигивание и отвечает грубовато.) Не как, а чем. Головой работать надо.

Василий. А руками?

Профессор. Руками тоже. Но, в основном, головой. И помнить, что живём при капитализме. А при капитализме главное что?

Розов. Деньги.

Василий. А меня… вообще-то… в детстве учили, что главное – это труд.

Профессор. Так и нас в школе учили: «Нынче труд у нас в почёте, где какой ни есть…» И мы верили. Пока не выросли и не увидели, что у нас в почёте и кто. Поэтому, когда продукты кончились, и власть посыпалась – никто за неё рогом упираться не стал.

Василий. А, говорят, продукты были. Полные склады. Их там это… специально держали.

Профессор(с иронией). Ну да… держали… агенты Америки. Америка нам мешала. Нет, Вася, мешают нам две вещи: невежество и хамство.

Розов. Знаете, я с вами не во всём согласен. Всё-таки американцы…

У него звонит смартфон. Он подносит его к уху.

Розов. Извините. (Слушает.) Да. Хорошо. (Обращается к профессору.) Ваш сосед. Сказал, что уехал. Будет завтра в два. Странно. Мы ведь с ним на сегодня договорились.

Профессор. Это ж Петров! Если хотите, можете у нас переночевать.

Розов. Спасибо. Пожалуй, я так и сделаю.

Профессор. Пойду к себе. (Встаёт с дивана, уходит.)

Василий. Значит, останешься? У нас вечером баня. Хочешь… это самое… попариться?

Розов. Нет. Я париться не люблю.

Василий. Ну как знаешь…

Входит Асель.

Асель. Доктор, хозяйка велела показать вам комнату.

Розов. Хорошо. Идём, Асель.

Розов и Асель уходят.

Василий. А мы пока тяпнем. (Наполняет рюмку, пьёт.)

На веранду выходит Тоня.

Тоня. Опять пьёшь?

Василий. Пью. А что? Сегодня же это… выходной.

Тоня. У тебя каждый день выходной.

Василий. Отстань! Что ты зудишь? Надоело.

Тоня. Надоело, так не пей! (Садится за стол.)

Василий. Как моя бывшая… И чего я тогда на ней… это самое… женился! Была ведь Галка, учительница музыки. Женился бы на ней. Она бы мне по вечерам на пианино… это самое… играла. Не хуже Алиски.

Тоня. Ага. Утром в музыкальной школе, днём бы по ученикам, высунув язык, бегала, а вечером тебе играла. А ты бы лежал на диване и слушал.

Василий. Ну почему? Я бы тоже работал.

Тоня. Кем? Охранником музыкальной школы?

Василий. Между прочим, я этим… офицером был. И неплохим. Если бы Союз не развалился, я бы мог это самое… до генерала дослужиться. До полковника-то уж точно.

Тоня. Кто-то, наверно, дослужился. Но не ты.

Василий. Ты же знаешь, как всё получилось. Я ведь хотел служить. Если б не жена, не Горбачёв…

Тоня. Жена, Горбачёв… А сам-то ты что? Не смог… А теперь-то что можешь?

Василий. Всё. Вот, погоди, разбогатею…