Практикующий. Сделка с вороном

Снова, как и на крыше во время боя с Ильей, я видела оба плана. Мы-сущности и мы-люди, объединенные одним костром. Что ж, не зря Яблонев не хотел ничего рассказывать – передать такое словами невозможно. Я даже не пыталась понять, как, существуя лишь физически, огонь находился в ментальном, более того, ощущался мной-догом вполне реальным, а не какой-нибудь проекцией.

Влад достал из-под куртки странно изогнутую ветку, и я, прежде не претендующая на звание знатока деревьев и не способная отличить дуб от каштана в темноте, почему-то точно знала, что это осина. Слово высветилось в голове, как номер поезда на электронном табло вокзала.

Ощущение правильности происходящего усмирило волнение, Яблонев сделал глубокий вздох, подавая пример, и медленно опустил мою ладонь на сухую и шершавую древесину. Представляя, что придется держаться за разные концы палки, я, как всегда, упустила какой-то винтик логики практикующих, потому что наши руки плотно соприкасались ровно в центре, одинаково сжимая прут.

– Смотри на костер, думай о том, что должно в нем сгореть, – еле слышно проинструктировал Влад. – Не задумывайся слишком сильно, не копай глубоко. Выкидывай то, что мешает, и не спеши, никто не торопит.

Угукнув, я нехотя отвела взгляд от своего темного, позволяя опустить прут вниз на вытянутых руках. Вглядываясь в пламя, я недовольно отмела саму собой заигравшую в голове песню про изгиб гитары желтой. То же мне, нашла время.

Влад снова сделал глубокий вздох, и я повторила за ним, следя за сражением желтых, оранжевых, рыжих и красноватых языков пламени. Сосредоточиться. Думать. Выгнать прочь.

К счастью, своего главного врага я знала по имени. Страх не справиться.

Я не боялась Игната, того, что он может сделать, или что произойдет дальше. Главный, острый и самый болезненный кошмар, каким оплела меня паутина Ильи – боязнь подвести других. Что, если не хватит сил, умений, опыта, да чего угодно еще, и моя слабость окажется роковой для кого-либо из близких? Если одна ошибка будет стоить невосполнимо много?

От пугающих предположений и пессимистичных картин в голове отвлекло странное ощущение в держащейся за «громоотвод» руке. Температура моего тела отличается от общечеловеческого стандарта, совсем рядом костер, и все же это не помешало понять, что на моих стискивающих палку пальцах можно жарить сосиски. Кожа ладони гудела, кисть налилась прежде незнакомой тяжестью, все вокруг исчезло в хлынувшей бурным потоком реке памяти.

У каждого в жизни есть моменты, о которых стыдно вспоминать, независимо от возраста. Глупые ошибки, неправильно понятые ситуации, выходившее боком притворство, откровенно неудавшееся и раскрытое вранье… На быстрой перемотке я просмотрела всю личную галерею позора.

Влад велел не копаться в себе, выдать то, что лежит на поверхности, только не предупредил, что шарить во мне все же будут. Жар окружал со всех сторон, вскрывал и прижигал старые раны и нарывы, кремировал мою неуверенность.

Открыв глаза, я оказалась вплотную к костру, плечом к плечу с Владом. Не сговариваясь, мы швырнули ветку в огонь, и кинжальная струя пламени выстрелила вверх, заглатывая концентрат наших проблем. Скользнув пальцами сквозь мои, Яблонев настойчиво потянул назад, и я попятилась за ним на ватных ногах, ошарашенная произошедшим.

То, к чему люди на кушетке психолога стремятся из сеанса в сеанс, я получила в рекордный срок. Облегчение. Понимание. Уверенность. Не знаю, как, но «костер силы» и правда дал ответ. Не просто ответ из решебника, а все действия задачи. От ее сверхъестественного «дано» основная суть не менялась. Бояться ошибиться – нормально, но брать на себя ответственность и вину за все не выдержат ни одни плечи. Кажется, я была слишком зациклена и одурманена страхом, чтобы додуматься до этого самостоятельно.

– Все хорошо? – спросил Влад, когда Саша и Варвара бросили свою ветку, и костер разгорелся пуще прежнего.

– Прекрасно, – не сдержала я улыбки. – На самом деле отлично.

В серых глазах отражалось танцующее пламя, но облегчение и радость ведьмака не перекрыло даже оно. Улыбнувшись краешком рта, мой практикующий кивнул на огонь.

– Скоро начнется второй этап. Мы избавились от старого и ненужного, подпитав этим костер, а теперь он подарит нам новое и важное.

– Знание будущего, – догадливо прошептала я, вспомнив разговор в машине.

– Будь очень внимательна, неизвестно, как именно оно решит тебе открыться, – напутствовал Яблонев.

– А что нужно делать?

– Смотри в огонь, как через свечу.

Кому-то это указание показалось бы странным, но только не фамильяру, побывавшему хотя бы на нескольких делах своего практикующего. Огонь в них играет не последнюю роль, и нет такого ведьмака или целителя, кто не держал бы дома целую кладовую свечей или не делал их сам.

Костер сильно полыхнул с противоположной стороны, кто-то из светлых покончил со своей веткой, и это стало сигналом для остальных. Настя шагнула назад, Влад качнул головой и отошел вправо, указывая оставаться на месте. ПрахМир тоже разошлись, краем глаза я заметила Потапова… Мы становились широким кругом, и позже я поняла, почему.

Ментальное адаптировалось под реальное, когда все практикующие синхронно «отпустили» свои силы. Серебристая лента энергии со снежных полей Захаровой столкнулась с фиолетовой Яблонева, прошедшей сквозь дога. С другой стороны канат ведьмака переплелся с алым Праховой. Красный исчез в голубой энергии Березина, как я догадывалась, и навстречу серебристому Насти из-за костра вылетело золотое свечение Кати.

Круг энергии замкнулся, казалось, от такой силы загудели не только кости, но и земля под ногами, однако это было не все. Внутри колеса цветов, между сущностями практикующих и фамильяров, образовалось еще по одной черте, от которой, прямо в костер силы, протянулись лучи энергии и скрылись в огне.

Волосы встали дыбом, дог припала к земле и колючее напряжение окутало меня со всех сторон. Прежде я не испытывала ничего подобного. Физического не существовало. Только разноцветные свечения, ощущения и яркое пламя перед глазами.

Я чувствовала каждого присутствующего в тысячи раз сильнее обычного, но все, связанное с ними, воспринималось отдаленно, как будто не до конца проснувшийся мозг цепляется за остатки сна. Всего один глубокий вздох и взгляд в центр костра силы отрезал остальных, оставляя меня наедине с языками пламени.

Глаза заслезились, пульс бился на языке, ногти впились в ладони… Упрямо не отрывая взгляда, я замерла, когда в ушах раздался дикий вой и жалобный скулеж. Так собачье племя не сражается и не угрожает. Так оно скорбит.

Чужой плач нарастал, все внутри перевернулось и замерло, пронзительный вой не замолкал. Кто-то умирал… несчастный, забитый и слабый… Резкий всхлип в ушах, безысходность, сейчас все будет кончено… Предсмертный визг…

Снова. Еще раз. Раз за разом. Одно и то же на повторе, отличаясь лишь звучанием. Сводит с ума, скручивает внутренности, пробирается в голову, как мелодия самой кошмарной музыкальной шкатулки на свете.

«Хватит… хватит… Пожалуйста, прекратите, не умирайте, слышите, не умирайте, я больше не могу это слышать и чувствовать, остановитесь!»

Терпкий густой запах крови во рту, отчаянье заменило воздух, холод под кожей, мертвечина заползает в нос… Вой. Нескончаемый, обреченный, скатывающийся в хлипкое умоляющее поскуливание…

– Агата! О, боги, Агата, посмотри на меня!

Что-то цепкое силком потащило за шкирку, назад, прочь из проклятой шкатулки чужих страданий, хоть я изо всех сил старалась помочь, пинаясь и отталкиваясь руками и ногами.

– Руки держи ее, руки!

– Она сейчас сознание потеряет.

– Не должна, мы ее уже оттуда вытащили.

– Кто-то раньше видел подобное?

– А у кого-то здесь есть потомственные фамильяры?

– Леш, как Ирка?

– Миш, тащи вискарь! Тут нужно и наружное, и внутреннее применение.

– Бегу!

Разомкнув глаза с противными слипшимися от слез ресницами, я тут же увидела встревоженное бледное лицо Яблонева, в свете костра казавшееся особенно таинственным. Впрочем, таинственности и мистики так же добавлял «режим ведьмака» – метаморфоза, происходящая каждый раз, когда он мощно применял свои способности, полностью погружаясь в ментальное.

Справа на одном колене сидела Варвара, подперев голову рукой. Взгляд Праховой выражал такое явное «у нас опять проблемы», что захотелось немедленно притвориться спящим, а лучше мертвым опоссумом.

За спиной Варвары верным телохранителем стояла Саша. Пантера выглядела настороженной, осматривая округу, будто ждала нападения. Можно подумать, здесь неподалеку еще какой шабаш собрался.

– Я… – начав, я резко оборвалась, без понятия, какое слово поставить следующим. «В порядке» значилось последним в списке, а вот топ-5 прочно заняла емкая нецензурщина.

– Пока просто дыши, – велел Влад, стерев с моей щеки слезы. От прикосновения его прохладных пальцев сразу полегчало. С удовольствием положила бы ладонь практикующего себе на лоб вместо компресса, но ситуация не располагала к нежностям. Что за жизнь, вообще? Когда ни подумай, ситуация никогда не располагает.

– Пусть лучше выпьет, а то истерика может начаться, – появилась в поле зрения Захарова с пластиковым стаканчиком в руках.

– Согласен, – кивнул темный, помогая мне подняться на локтях. – Пей залпом, как микстуру.

Это было бы забавно, если бы не чувствовалась вся ненормальность ситуации. Не хватало только знаменитой фразы: «Пациент скорее мертв, чем жив. Пациент скорее жив, чем мертв». Поморщившись на резкий запах крепкого алкоголя, я заглотила жгучую жидкость и скривилась от вкуса. Гадость-то какая…