Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина

На стоянках рвались авиабомбы, разбрасывая, ломая фашистские самолеты, будто игрушечные. Зачадили пожары. Славно!

– Командир! Разрывы справа – пятьдесят метров! Теперь слева – тридцать!

«Пешку» тряхнуло.

Челышев следил, не мигая, за хвостом «петлякова», летевшего впереди. Тот начал противозенитный маневр, и пилот повторил его.

– Включаю ЭСБР! Угол пикирования сделаем семьдесят градусов. Слышишь? Выдержи!

– Вас понял! Выпускаю тормозные решетки!

В рев моторов вплелся резковатый шумок, добавленный открывшимися решетками. «Пе-2» резко уменьшил скорость, будто кто прихватил его за хвост, осаживая.

– Потеряй еще двести метров! Так! Боевой!

Пилот мельком глянул вниз.

– Давай по целям, что у ангара!

– Так я и хочу! Влево – восемь! Еще! Замри! Пошел!

Челышев с силой отжал штурвал.

«Пешка» опустила нос, и серые рулежные дорожки с распластавшимися вдоль них «худыми» и «лаптежниками», черные крыши ангаров – все это встало в прицеле.

– Выводи! – штурман хлопнул пилота по плечу.

Челышев вдавил боевую кнопку в гнездо на штурвале, «Петляков», дрожа, приподнял нос, выходя из пикирования, а с держателей сорвались бомбы.

– Есть попадания! Цель накрыта!

Хлопнули, закрывшись, бомболюки. Самолет на огромной скорости промчался над горящими аэродромными строениями.

Челышев двинул правую педаль, начиная разворот, и в ту же секунду совсем рядом с «пешкой» рванула ослепительная вспышка огня.

Штурвал вырвался из рук, машину бросило вверх и влево, заваливая на спину, ударил такой грохот, что даже рев моторов заглушил. Пилот сослепу вцепился в штурвал, сдвигая тот в нейтраль. Бомбардировщик продолжало тянуть вправо, заваливать, опрокидывать.

– Попали-таки, сволочи!

– Командир, нас подбили! Прямо в двигло!

– Вижу. Чую.

Взрыв 88-мм снаряда разворотил правый двигатель, повредил обшивку крыла, задирая листы дюраля и оголяя лонжероны.

Под напором воздуха по крылу черной ребристой дорожкой растекалось моторное масло.

– Только б не загорелся!

Челышев дотянулся и выключил зажигание правого мотора.

Самолет резко убавил скорость, но тянул, рулей слушался. Летел устойчиво.

– Раненые есть? Осмотрите машину!

– Повреждена обшивка правой плоскости и стабилизатора, разбита мотогондола. Оторвано правое колесо.

– Ах ты…

Пилот начал осторожный разворот в сторону работающего движка – при малейшей резкости или неточности движения рулей самолет легко сорвется в штопор…

– Командир! Командир! – закричал радист. – Снизу заходят три «Мессера»! Дистанция – два километра!

Штурман откинул к борту свое сиденье-тарелку и встал на ноги к пулемету.

– Атакуют с двух сторон!

– Павло! Подпускай поближе, береги патроны!

– Маневр влево!

ШКАС пустил очередь, захлебываясь от выстрелов. Вражьи трассы пронеслись мимо. Застучал крупнокалиберный пулемет радиста, и два «худых» отвернули, не открывая огня.

– Заходят сверху и снизу!

– Маневр влево! Маневр вправо!

Вправо сложнее – мотор разбит. Так и упасть можно…

Басовито застучал люковый пулемет, и тут же «пешка» резко задрожала – в дюрале правого крыла проявились зазубрины новых дыр.

– Командир! Наши!

– Что? Где?!

– Сверху сзади! «Ишаки», родимые!

«И-16» налетели чуть ли не эскадрильей, с ходу опустив «худого», остальные не стали связываться.

– Командир! До дому?

– Не долетим. Сядем, где удастся.

Ближайшие к границе аэродромы были разворочены авиабомбами, стали тянуть чуть дальше.

– Впереди по курсу СБ!

Серебристая «эсбушка» подлетала к границе летного поля.