Как угомонить Фуфлю при помощи собачьей расчёски

Гриб пускает пузыри со звуком, точно языком передразнивает.

– Знала бы ты, как тесно в банке, – говорит.

– Мне знакома теснота в банке, – шучу в ответ. – Такая же, как и на почте.

– Что оно такое? – интересуется Комбуча.

– Лучше скажи, что ты такое, – настаиваю на своём. – И зачем тебе в водохранилище?

Гриб ныряет, переворачивается и всплывает другим, более бледным боком.

– Видишь ли, в чём штука, я долго в этой склянке не протяну, – жалуется Гриб. – А в большом водоёме простор и разнообразие, там мне будет лучше.

– Никогда не слышала, чтобы чайные грибы по водоёмам косяками ходили, – сомневаюсь я.

– Как будто ты вообще когда-то слышала чайный гриб, – усмехается Комбуча.

Фуфля прыгает мне на штанину и ползёт по одежде вверх. Не сбрасываю её. Видно, ей тоже интересно, с кем это я тут разговариваю. Добравшись до плеча, существо выглядывает из-за него и произносит нечто, прохожее на возглас удивления.

– Вот тебе и ого, Купорос, – улыбаюсь я. – Говорящая Сосиска.

– Я не Сосиска, – не соглашается Комбуча.

– Сосиска-сосиска, это ты себя просто со стороны не видел – как сосисочное колёсико выглядишь. И почему же, говоришь, я тебя сейчас слышу? Не от того ли, что башкой треснулась?

Комбуча снова тонет и переворачивается.

– А может ты треснулась не от того, а для того, – предполагает Гриб. – Чтобы увидеть свою Фуфлю и сделать мир лучше для других, включая меня.

Я кладу ладонь на подоконник рядом с банкой, и Купорос мягко скатывается по ней, как по детской горке. Котом обжимает склянку в кольцо и смотрит вглубь напитка. Преломившееся сквозь жидкость и стекло изображение глаза пушистика выглядит огромным.

– Ты его тоже видишь? – спрашиваю у Комбучи.

– Так и есть. Мы все друг друга видим. А вот вы, люди, недостаточно внимательны для этого. Всё у вас голова не тем занята.

– Кто это все? – интересуюсь. – Есть ещё ч-кто-то?

Смеюсь своей оговорке. Ч-кто-то. Так и буду называть всех этих неведомых.

Медленно погружаясь, Чайный гриб поворачивается на бок и прилипает к стеклу, закрывая отражение Фуфли, отпугивая её.

– Мир вообще не такой, как вам всем кажется, – бурлит сироп. – Видишь листву?

Я гляжу в окно, напротив которого растёт средних размеров дерево, что-то типа вишни, только не плодоносящее. Ветви кренятся под порывом ветра, а листочки трепыхаются, мерцая своими более бледными нижними частями-брюшками.

– Ну? – спрашиваю.

– Радуйся, что не видишь Ветер, – отвечает Комбуча.

– Неужели он настолько страшен?

– Этот? Этот ещё маленький, он совсем не страшный, скорее жалкий, – отвечает Сосиска. – И ты бы никогда не пользовалась этими духами, если бы знала Запахов, которые переносят их аромат.

От слов Чайного гриба мне становится не по себе. По его словам, всё вокруг наполненно незримыми для человека существами, о роли, функциях, или точнее будет сказать, свойствах которых мы даже не задумываемся, считаем, что всё само собой разумеется. А разве не так? Солнце просто светит, а трава растёт…

– Да что там трава с Солнцем, – хлюпает Гриб, – и мысли твои не сами себя думают.

– Так, перестань! – требую у Комбучи. – Слышать не могу!

– А вот насчёт Звуков, – продолжает Напиток. – Хочешь увидеть Звуков?

– Нарываешься, Сосиска! – грожу ему, приподнимая банку за горлышко.

Наступает тишина. Замерев, Гриб покачивается внутри.

– Я пошутил, – наконец говорит он. – Поставь меня на место.

Пошутил он, как же. Мерзкое сосисочное колёсико. Из-за него теперь не могу отделаться от мысли, что кто-то ползает у меня по голове и формирует эту самую мысль вместе со всеми остальными. Раздражённо отряхиваю голову, словно избавляясь от бегающих по волосам невидимых пауков. Откуда мне знать, что из сказанного Грибом – правда, а что – его шуточки.

Так, стоп. Я же ничего не произносила про траву с Солнцем, неужели…

– Ты читаешь мои мысли? – спрашиваю у Гриба.

– Так и есть, как и ты мои, – отвечает он. – У меня же нет рта, откуда мне говорить?

– Дырочки вон…

– Так я ими думаю, а не говорю.

– То есть у нас сейчас телепатия? – уточняю. – После удара головой я могу понимать мысли грибов?

С этими словами открываю холодильник и достаю из него банку консервированных шампиньонов. Трясу.

– Только не этих, – бурлит Комбуча.

– Почему?

– Они же порезаны и засолены, или что вы там с ними сделали?

Ставлю банку на место и возвращаюсь к Комбуче.

– А если бы они были свежие?

– Не думаю, что вы бы поладили, – отвечает Чайный гриб. – Шампиньоны весьма невоспитанные ребята, с ними и правда лучше еду делать, чем разговаривать. Но ты бы всё равно не смогла с ними пообщаться.

– Потому что они говорят на другом языке?

– Они не говорят, а думают, если, конечно, их воинственный сумбур можно назвать мыслями… – Чайный гриб о чём-то задумывается.