Она как кошка стала приближаться к Валентину:
Улыбка на губах его,
Без ретуши портрет его.
Принадлежу лишь ему я.
Она посмотрела на своего напарника:
Он, обнимая меня,
Шепчет мне слова.
Жизнь как розовый цвет.
Обернулась вокруг Валентина. Ему это понравилось.
Мне говорит о любви
Простые слова,
Которых лучше нет.
Возвращаясь к своему напарнику:
В сердце моем ты,
Успех моей судьбы,
Потому что знаю я,
Он для меня, а я для него.
Вот слова, где было все.
Поклявшись жизнь отдать.
Обнимает своего товарища:
Когда он возникает,
Могу вдруг испытать
Стук сердца я.
Не кончаются ночи любви,
Счастье собою влечет.
Грусть, неприятность уйдет.
Пусть даже уйдут мои дни…
На припеве повторяются ее движения также, и в конце припева она оказывается на стороне вновь своего напарника.
– В-водочки бы, – Петрович закурил последнюю сигарету.
– Нельзя водочки, дорогой, – с умилением сказал напарник девушки, – на ней летают.
Петрович забыл, что вынул сигарету изо рта, хотел поискать другую.
– …Я знаю, что летают, – не понял его Петрович, – даже как летают. Улетают!.. Особенно от ерша…
– Нет, не ерша… Это топливо для Балаллы[1 - Космический аппарат, от слова балалайка.], — сказал который был постарше.
– У нас ее во всем Хануте не сыскать, а на Земле водки много, достань дорогой, а?
– Я тебе Мнаму отдам.
Тот направил девушку в сторону Петровича.
– Не надо Мнаму, – возмутился ее молодой человек, направил ее в свою сторону.
– Я тебе и Мнаму, и Глюну подарю, не слушай ты этого балбеса, – махнул он на молодого человека.
– Наша Балалла лет двадцать не работает, ржавеет. Ее еще мой отец водить перестал, когда на Плюке власть сменили. На Плюке луц используют, а мы водку испаряем, у нас правительство другое, правильное, у кого мняшей много, – старик придвинул к себе девушку, – у того водки много… Привези, а?
Петрович бросил бычок, затушил ногой, хотел сплюнуть, но вспомнил о служителе порядка.
– Папаш, не знаешь, как на Землю попасть? – спросил он.
Папаша взял подругу-девушку, мотнул парню, сказав: «Пошли». И они направились дальше.
– Плюк, бабл… Балаллы… Ерунда какая-то, – сказал Петрович.
Валентин пережимал, стоя на месте, ступни.
– Змерз? Да на тапки-то, – сказал он Валентину и передал обувь.
Акт 2
Те же бредут вдоль улиц. Ночь. В домах гаснут последние окна. На Петровиче тапки. Остановились.
Петрович:
– Эх, сигарет нету. В ларек не сбегать… Блин…
Валентин топчется с ноги на ногу.