Держава том 1

– Слушай, Петька, а может у тебя и сейчас чего-нибудь в голенище припряталось? – с опаской покрутил головой российский самодержец – нет ли поблизости супруги.

– Ваше величество, вы же немного прибаливаете, – отказывался Черевин.

– Давай, давай пока Машка не видит, – сглатывал счастливую слюну,– всё равно помирать, – с вожделением глядел, как из сапога телохранителя появляется плоская фляга с коньяком.

Через некоторое время друзья блаженно вглядывались в необъятную даль такого синего Чёрного моря.

– Как по-твоему, Петька, хитра голь на выдумки? – катал во рту виноградинку царь.

– Очень хитра, Ваше величество, – напустив морщины раздумья, отвечал Черевин.

Потом глубокомысленно помолчали.

– Всё-таки, Ваше величество, мы с вами не дураки! – пришёл к выводу начальник охраны.

– Нет, Петька, не дураки, – через некоторое время, сжевав виноградину, соглашался император.

С кем и расслабиться, как не с другом.

Правда, бдительная Мария Фёдоровна тут же прогоняла красноносого генерала.

С большим уважением она относилась к другому приятелю монарха, его боевому товарищу Максиму Рубанову. Ей нравился этот высокий и стройный светловолосый мужчина с голубыми глазами. Она любила танцевать с ним на балах, ей нравились его шутки и остроумная беседа, нравилось, что он вовремя мог сказать комплимент.

Прощаясь, императрица всегда благосклонно протягивала руку для поцелуя Свиты Его Величества генерал-майору Рубанову.

Вот и сейчас, сменив Черевина, он увлечённо беседовал с императором о последней русско-турецкой кампании.

– А как славно Ваше величество, мы провели форсирование Дуная в июне 1877 года. Так славно и тихо, что неприятель ничего не слышал. Ровно в полночь плоты и паромы отвалили от берега…

– Издалека всё выглядит славно, – перебил его государь, – а на середине Дуная течением и ветром плоты стало сносить, потому и высадка произошла не одновременно всеми силами. Турки успели занять крутые берега Дуная, и нам не сладко пришлось, – в волнении замолчал он, вспоминая дни далёкой молодости, когда ещё не был императором.

Но каковы волынцы? – напомнил государю фронтовой эпизод Рубанов. – Сорок человек третьей стрелковой роты, с помощью шанцевого инструмента и ружей, взобрались на крутую вершину и штыками выбили неприятеля.

Глаза императора загорелись задорным блеском.

– А какие трудности, Максим, мы перенесли с тобой на Шипкинском перевале.

– Конечно помню, Ваше величество, а каким молодцом вы себя там показали… Ведь мороз, метель, да что там метель, снежный ураган, – расстегнул пуговицу кителя от жары Рубанов, но тут же вновь её застегнул, дабы не нарушать форму одежды, – снега три четверти аршина выпало, а в некоторых местах по полутора сажен, и в таких условиях мы держали оборону.

– Ваш батюшка, генерал-лейтенант Аким Максимович Рубанов, помнится, получил там ранение.

– Никак нет, Ваше величество, ранение он получил при взятии Плевны. А особенно его подкосила гибель Вашего родителя от бомбы полячишки Гриневицкого. Батюшка пережил своего любимого императора на десять дней и 11 марта 1881 года ушёл из жизни…

– Да-а, Рубанов, скоро я увижу наших родителей, – загрустил император.

– Да что вы, Ваше величество… – не закончив фразы, Максим умолк.

Они были военные люди и не раз встречались со смертью. Он видел, что император очень и очень плох.

– Всё в руках Божьих! – задумчиво произнёс Александр. – О России мысли мои… Ведь скажи по совести, – взглянул он на друга, – рано сыну садиться на престол… Рано! Я рассчитывал ещё лет пятнадцать-двадцать править Россией. Мне ведь только пятидесятый год… Не подготовил наследника.., не подготовил. Рубанов, будь другом, принеси мороженого, лоб что-то взмок, – сменил тему монарх.

– Ваше величество, – стушевался Максим, – врачи же запретили.

– Я что тебе, уже не государь? – перебил его Александр, и через несколько минут с удовольствием объедался мороженым. – Всю жизнь люблю то, что вредно, – подвёл он итог.

____________________________________________

Поезд, стуча колёсами на стыках рельсов, вёз Алису Викторию Елену Луизу Беатрису, принцессу Гессен-Дармштадскую в Россию.

Временами сердце замирало от того неизвестного, что ожидало её в этой необъятной снежной стране, царицей которой ей предстояло стать.

«И я, внучка английской королевы Виктории, достойна этого».

Необъяснимое беспокойство заполняло душу и не давало спать молодой двадцатидвухлетней принцессе.

«Ну чего я волнуюсь? – успокаивала себя, подбивая кулачком мягкую подушку и вслушиваясь в однообразный стук колёс. – Ведь я еду к любимому человеку, к своему Ники. В первый визит Россия и общество не приняли меня.., но это было очень и очень давно, целых пять лет назад… И что тогда я из себя представляла? Гадкого утёнка. Плохо одета в сравнении с русскими аристократами, но за это должно быть стыдно моему отцу, герцогу Людвигу, и лишь от этого я была стеснительная, нервная и надменная. К тому же тогда я просто гостила у своей сестры Эллы, супруги великого князя Сергея, царского брата , а теперь… – поднялась она с мягкого дивана, включила свет и достала из шкатулки кольцо с розовой жемчужиной, браслет с крупным зелёным изумрудом и бриллиантовую брошь с сапфиром. – Подарки моего Ники к помолвке», – поцеловала каждую из драгоценных вещей.

«С ума сойти, – открыв глаза, подумала спавшая на соседнем диване репетиторша по русскому языку мадам Шнайдер, – будет что рассказать Марие Фёдоровне.., украшений никогда не видела.., целуется с ними», – сделала вид, что крепко спит.

«А вот и подарки императора Александра, – достала из небольшого ларца изумительное жемчужное ожерелье, но целовать его не стала. – Шнейдрисса говорила, что сделал его знаменитый дворцовый ювелир Фаберже, – глянула на свою соседку по купе, которая в это время начала громко храпеть, чтоб сойти за спящую. – Как это по-русски? Храпит по-коровьи, – примерила ожерелье. – Как императорская чета не противилась, а вышло по-моему, – радостно подумала она, – Ники стал женихом, а скоро будет и мужем».

Здоровье императора вновь начало ухудшаться и на этот раз всем стало ясно, что конец близок.

Надежд не оставалось.

В Ливадию приехали братья царя, великие князья Сергей и Павел.

По просьбе митрополита Палладия в специальном поезде королевы эллинов Ольги Константиновны и матери её, великой княгини Александры Иосифовны прибыл в Севастополь священник Иоанн Кронштадский, чей портрет висел в каждом доме православного русского человека. Из Севастополя в Ялту они отправились на военном корабле «Память Меркурия».

При дворе царила неразбериха. Министр двора Воронцов-Дашков устраивал прибывавших и прибывавших гостей, и абсолютно забыл о существовании принцессы Алисы, которой пришлось добираться до Крыма как обычной пассажирке, хотя по протоколу двора невесте цесаревича полагался специальный поезд.

Чтобы напомнить о себе, она телеграфировала, что желает как можно скорее принять православие.

Духовник императора пресвитер Янышев загордился, услышав о таком желании, ведь это он весной вместе с цесаревичем ездил в Кобург, где в то время проживала Алиса, дабы «направить её на путь истинный и обратить в православие».

Всполошившийся жених срочно отправился в Симферополь встречать наречённую.

– Боже, что за радость встретить тебя у себя на родине и быть рядом, – нежно целовал свою невесту.

Русский император был прост в еде и одежде, чем заслужил реплику королевы Виктории: «Что это монарх, которого она не считает джентльменом».

Но королева ошибалась. Русский царь был настоящим джентльменом!

Для встречи невестки и сына он с трудом поднялся с постели, облачился в специально пошитую для этого парадную генеральскую форму.

А ведь только вчера, 9 октября, он принял своего духовника и приобщился перед смертью Святых Тайн.

Он знал, что обречён.