Переростки

– Это я тебя перенес сюда! – добавил он.

– Эллад, – представился я. – Я инженер, – в тон ему с гордостью произнес я.

Мой спутник (как мне показалось) с сочувствием посмотрел на меня, но промолчал. Мы прошли еще несколько метров молча.

– Как вам удалось перенести меня сюда? – нарушил я молчание

Кани снова сочувственно посмотрел на меня, глядя, словно на ребенка, задающего глупые вопросы.

– Мы давно наблюдаем за вашей планетой. Следим за галактическими перемещениями, и перехват живой материи с расчетом алгоритма и смещением траектории было не сложен. Эксперимент удался, организм доставлен. Как у вас говорят? Живой и здоровый!

– Так это похищение?! – закричал я, останавливаясь

– Называй это как хочешь, – не останавливаясь, произнес переросток.

Мне навстречу прошли несколько таких же огромных младенцев, как и мой спутник, одетых в одинаковые блестящие красные плащи. Это было похоже на кошмарный сон. Все проходившие мимо меня младенцы были на одно лицо. Они сочувственно смотрели, грустно качая своими детскими головами. Мне стало не по себе, и я догнал моего единственного знакомого.

– Это у вас сейчас мода такая? – нарушил я молчание, косясь на его яркий плащ. Мне все еще было не по себе от его кишки на животе, но я уже начал с собой справляться и, глядя на нее, меня уже не передергивало.

Он снова разошелся задорным смехом, что меня начало малость раздражать.

– Нет, – ответил он, делая реденькие бровки домиком, изображая на лице жалость, глядя на меня. – Мы доктора, и это наша униформа, – словно ребенку, объяснил он.

Я ничего не ответил, просто решил для себя поменьше спрашивать, наблюдать и до всего доходить своим умом.

Больничный двор я уже видел из окна, зеленую лужайку с качелями и каруселями. На улице было тепло, деревья, трава. Все как у нас! В голове мелькнула настораживающая мысль. Я стал оглядываться и искать подвох. Скрытые камеры, прячущуюся съемочную группу. Может я в телешоу, как Трумэн?! Ничего не обнаружив, настороженно зашагал дальше.

Мой спутник как ни в чем не бывало шел рядом.

И вдруг я встал как вкопанный, таращась в небо.

– А, где солнце? – с ужасом спросил я.

– Солнце? – переспросил Кани. – Ах, да, светило, что вас согревает, я изучал вашу планету…

– Так это не сон и не розыгрыш? – с ужасом в голосе перебил его я. – В небе нету солнца, – пробормотал я и медленно сел на землю.

Младенец-доктор подошел ко мне, сочувственно похлопал по плечу, снова пошарив в кармане плаща, извлекая оттуда что-то, и протянул мне.

– Сахар в бумажке, – сказал он – Вы же такое кушаете, когда вам грустно.

Маленький бумажный сверток лежал у меня на ладони.

– Ты имеешь в виду конфету?! – спросил я, с равнодушием глядя на неожиданный подарок.

Мой спутник кивнул, с нескрываемым любопытством наблюдая за мной.

Развернув маленький бумажный сверток, я обнаружил бесформенную, прозрачную, как стекло, «сосочку». Наклонившись над ней, втянул ноздрями воздух – без запаха (я чувствовал себя настоящим исследователем-первооткрывателем!). Осторожно лизнув конфету, я с уважением к инопланетной расе убедился, что она даже сладкая на вкус.

– Вы знали, как я отреагирую, и сделали для меня конфету? – спросил я, медленно поднимаясь с теплой земли.

Кани кивнул, довольно улыбаясь.

– Значит, вы о нас ничего не знаете, – тяжело вздохнул я, покачав головой. – А из чего сделана конфета? – резко сменив тему разговора, спросил я.

– Физики создали идеальную структуру – прозрачный твердый сплав химического водорода и кислорода. Его точная кристаллическая формула звучит так… – он назвал какую-то сложную длинную формулу.– Ты же не против химии? – спросил Кани. – Вы же у себя на планете употребляете ее в пищу?!

Я неуверенно кивнул, размышляя о его словах.

Мы вышли из больничного сада, и я снова остолбенел. К моему большому удивлению, на улицах не было городской суеты! Точнее сказать, ни улиц, ни самого города не было вообще! Кругом была сплошная зеленая лужайка. Дорог, тротуаров – ничего этого не было.Тут и там резвились переростки, играя в какие-то свои мне непонятные игры. Странное транспортное средство проехало мимо нас. Оно напоминало то ли маленький трамвай, то ли паровоз с вагонами. Но меня поразило то, что оно не касалось земли. Посмотрев ему вслед, я убедился в этом еще раз. В том месте, где он проехал, трава осталась непримятой.

У меня в голове был миллион вопросов, и я не знал, с какого начать.Кани решил, по-видимому, мне в этом помочь.

– На нашей Планете действительно нет солнца, как у вас. Свет и тепло дает нам наше Святая Святых, наш Отчий дом! – он указал рукой на огромное строение с лучом света, устремленным высоко в небо. – Он дает нам пищу и указывает путь…

«Вопросов меньше не стало», – подумал я, но промолчал, слушая моего спутника.

– Наша планета разбита на сектора, – переросток открывал рот, рассказывая, и его голос приятным баритоном звучал у меня в голове. Переводчики, вставленные в уши, работали исправно. – Мы находились сейчас в исследовательском центре. В секторе исследований и лечения.

Я оглянулся и замер. Вместо привычного мне здания или строения я увидел огромную стеклянную каплю стоявшую в окружении стеклянных прямоугольников.

– Красивое здание, правда? – с гордостью спросил Кани. – В центре исследовательский центр и больница, – он указал рукой на каплю. – Вокруг него отчие дома. Они питают нас, а их, в свою очередь, питает главный Отчий дом. Это самое большое здание на планете. Оно наше сердце! Без него бы не было нас! Тепло, воздух, голубое небо – все благодаря главному Отчему дому! Все питательные, или Отчие дома, как мы их называем, построены по образу главного дома. Но у них только функция отдавать, поэтому они меньше по размерам. А в главном здании несколько функций. Принимать, обрабатывать, распределять, а затем уже отдавать пищу. Все дома питания связаны с главным зданием и между собой сложной системой пищевода.

– А как пища попадает к вам? – после минутной паузы спросил я.

– Через дома отдыха и восстановления, – он показал рукой на стеклянные строения, которые в хаотичном порядке стояли тут и там. – Через систему пищевода, которой все здесь связано, пища попадает в дома отдыха… Пойдем покажу, – Кани показал рукой на ближайшее стеклянное здание.

Все комнаты были похожи между собой. Такие же, как в больнице, за исключением приборов, висящих в изголовье кровати, их здесь не было.

Мы вошли в одну из комнат.

– Все комнаты доступны для всех, – продолжил рассказывать переросток. – Благодаря тому, что у нас у всех почти одинаковый размер, в шкафу всегда есть сменная одежда, – он открыл шкаф и показал на полки с аккуратно сложенными серыми туниками.

– А обувь вам не нужна? – глядя на его босые ноги, спросил я.

– Зачем она нам? – удивился мой рассказчик. – Нам не нужны все эти оковы, они только мешают и тормозят развитие.

Я замолчал, размышляя о его словах. Да, в чем-то он прав, одежда на земле испокон веков была культом, разделяла богачей и бедняков. Была символом зависти и даже ненависти…

– Вот, смотри, – переросток подошел к свисающей над кроватью живой кишке. Она, словно магнит к железу, тут же присосалась к его пуповине. Переросток медленно опустился на кровать, его глаза закатились, и он застонал от наслаждения.

Мне было неприятно на это смотреть, и я вышел снова на улицу. Став на крыльце, ни на кого не обращая внимания, я погрузился в размышления. Нужно еще раз все обмозговать.«Я непонятно где, это первое! Никто, скорее всего, не знает, где я, это второе! Как отсюда выбраться, непонятно, это третье! Картинка вырисовывается скверная! Положительные стороны?! Самое главное, я жив, меня вроде никто не собирается убивать! Это радует! И самый главный вопрос – зачем я им? Надо будет обязательно выяснить! Хорошо, что мне известно? Это планета с умной, продвинутой расой взрослых детей. Есть какой-то Отчий дом, который здесь всем рулит!»

– Хорошо, – пробормотал я. – Надо побольше узнать об этом доме!

Осмотревшись вокруг, я обнаружил вдали, как и говорил переросток, несколько небольших Отчих домов. Это и были, как я понял, заводы по распределению пищи с лучами света, бьющими в небо. Их лучи были тонкими, чуть прозрачными. Их свет был ничем по сравнению с исполинским лучом главного Отчего дома. Само здание отсюда не было видно, но его луч даже издали был огромен. Он бил на много километров в небо, и его вершину не было видно.

Кани подошел ко мне, улыбаясь во весь беззубый рот. Он выглядел отдохнувшим и полным сил.