Мужской взгляд. Дневник охотника за приключениями

– И где же вы эти деньги берете? – интересуюсь я у специалиста по пломбировке счетчиков исключительно для поддержания светской беседы.

– Известно, где! – любительница омлета окидывает меня оценивающим взглядом. – Дело-то житейское. Все мы люди… – ставит девица в конце фразы многоточие, подцепляет на вилку последний кусочек ветчины, отправляет его в рот, облизывает губы тонким розовым языком и выжидательно смотрит мне в глаза.

Я вдруг догадываюсь об источнике пополнения семейного бюджета этой милой калининградки, и у меня перехватывает дыхание от такого неожиданного открытия. По-своему оценив молчание, девица отрицательно качает головой и молвит:

– Меньше никак нельзя. Пятисотка…

– Да все они тут продажные! – это еще один москвич. Снимает домик на лето в Партизанском поселке и один раз в неделю ездит в Калининград, чтобы в бане помыться. В пригородном автобусе мы и встречаемся обычно. Поговорить.

– Город вообще портовый, и нравы тут у вас, скажем прямо, соответствующие… Девки красивые, но без денег даже не подходи.

Мне нечем утешить моего попутчика. Хочется сказать, что, если бы я мылся один раз в неделю, весил 150 кг при росте 160 см, носил длинные волосы и подвязывал их веревкой, а на жизнь зарабатывал продажей лотерейных билетиков, моя личная жизнь тоже дала бы трещину. Но я молчу. Зачем человека расстраивать? У него и так в Калининграде с женщинами все плохо…

– А где ты свою машину поставил? Сколько ко мне на работу приезжаешь, а машины я твоей ни разу не видела.

Эта блондинка с безупречной фигурой каждую нашу деловую встречу заканчивает пожеланием познакомиться с моей машиной. Я так запуган ее интересом, что прячу свой приличный даже для Калининграда «пассатик» и прихожу на встречу пешком. Я не хочу, чтобы меня оценили слишком низко, потому что с этой горожанкой мне еще предстоит работать и получать от нее важную информацию, а я не уверен, что она не заносит в категорию «лузеры», то есть неудачники, только владельцев «геленвагенов»…

– Привет! Садись в машину, подвезу!

Девушка отстегивает свой ремень безопасности, изгибает стройный стан и открывает мне пассажирскую дверь своего красненького «Цивика», а заодно и прекрасный вид на глубокое декольте.

Грудь – что надо. Будь я чуточку понаивнее… Эх, где мои 17 лет! Это сейчас я вижу, что такой роскошный бюст может соорудить себе каждая девица, удачно подобрав нижнее белье. Если у нее есть мозги и деньги. У моей знакомой в избытке и того, и другого. Поэтому недостатки своей внешности она эффектно превращает в несомненные достоинства.

– Можно задать тебе личный вопрос? – это моя реплика.

– Валяй! – девица закуривает тонкую сигаретину и уверенно ведет свою малолитражку по городским ухабам.

– Сколько раз ты была замужем?

– Пять раз. Это если официально. В шестой раз собираюсь за американца. Но это пока секрет. Так что на работе – ни-ни!

От каждого своего мужа калининградка уходила с добром. От кого-то осталась на память квартира, от кого-то – участок земли, от кого-то – питбуль. Детей вот только нет. Но эта девушка, давно разменявшая четвертый десяток, не слишком об этом беспокоится и уверена, что самые интересные страницы ее жизни еще впереди.

Красивые, стильные, деловые, хорошо знающие себе цену – они такие же, как и были двадцать лет назад, – мои любимые калининградки. Я с легкостью узнаю их в столичной толпе, в зарубежной поездке – по одежде, по взгляду, по осанке. Я всегда буду любоваться этими замечательными девушками и женщинами и всегда, как и двадцать лет назад перед картиной забытого мной мастера, буду немного робеть под их пристальным и оценивающим взглядом.

СДЕЛАНО ПО-РУССКИ

– Валерий Васильевич, а другого чертежа у вас не найдется?

– Огромный слесарь по фамилии Гудвиль крутит в мозолистых ручищах свиток факсовой бумаги, на котором едва проступают контуры какой-то схемы.

– Нет, мужики, нам прислали только этот чертежик по факсу. И больше никакой технической документации к оборудованию не приложено.

– Но здесь же ни черта не разобрать. Все схемы прерваны значками какими-то.

Электрики и слесари навалились на стол для заседаний и сосредоточенно шуршат тонкой бумагой.

– Валерий Васильевич! – подает голос старший электрик. – Да ведь это знак «доллар» нарисован! Вместо соединения сети с пультом управления они нам доллары нарисовали! Смотрите!

Мне суют под нос потрепанный свиток, чтобы я сам убедился в правоте слов электрика Пермякова. Точно! Доллары нам по всей схеме нарисовали. Мол, платите деньги, тогда покажем вам продолжение, а пока обойдетесь. Грамотно, нечего сказать. Что же делать?

Признаться, я даже несколько растерялся.

Дело в том, что после первых шести месяцев руководства комбикормовым заводом я остался без заместителей, без главного инженера и без начальников цехов. Не разбежалась только бухгалтерия, потому что, во-первых, ей некуда было бежать, во-вторых, бухгалтерши, в отличие от моей «технической интеллигенции», запоями не страдали и не пытались выносить с завода никаких материальных ценностей.

Примерно по тем же причинам остались на заводе и простые работяги: слесари, электрики, строители, грузчики и прочие дробильщики. Так что «смычка» генерального руководства акционерного общества с рабочими состоялась совершенно естественно, поскольку инженерная прослойка между нами отсутствовала. А инженерная прослойка была ох как нужна по причине ожидаемого на заводе технического перевооружения. Уже был привезен из Германии супер-пупер мощный сепаратор для очистки зерна от примесей, и лежал этот замечательный агрегат в разобранном состоянии и в ящиках прямо на снегу возле зерноприемного комплекса. Не просто лежал, а в качестве гаранта нашей будущей счастливой жизни и будущей комфортной работы на новом оборудовании. Немцы, поставщики оборудования, ждали только оплаты за сборку и готовы были хоть завтра приехать в наш маленький провинциальный городок и собрать свой фирменный сепаратор согласно заранее оговоренным срокам. Вот только платить им за работу нам было уже нечем. Кризис 1998 года «скушал» и без того скудные наши средства, а это означало только одно: суперсовременное немецкое оборудование будет лежать в ящиках до тех пор, пока не проржавеет и не будет сдано в металлолом.

Ну уж нет! Реконструкция завода начнется во что бы то ни стало. Начнется прямо сейчас и закончиться она должна как раз к уборочной страде. Так я обещал акционерам, а обещания свои надо выполнять.

– Послушайте, мужики, да неужели мы с вами глупее этих самых немцев? – воскликнул я молодецки.

– Нет! Мы не немцы, мы, эта, гораздо умнее, да! – в тон ответили мне слесари, электрики и строители.

– Они там, в Германии, думают, что раз доллары нам нарисовали, то мы и оборудование собрать не сможем?

– Сможем! Да мы всю жизнь на этом заводе, с закрытыми глазами нории всякие ремонтируем, а это… изделие и подавно соберем!

– Докажем этим немцам, что мы лучше, умнее, сильнее и что мы русские.

– Докажем! – воскликнули парни и гурьбой повалили из моего кабинета, оставляя на паркете грязные следы.

И работа закипела!

Я не успевал звонить по телефону на соседний завод, где руководству удалось сохранить своих технических работников, и спрашивать, а можно ли заменить швеллер на трубу и достаточно ли будет стали в шесть миллиметров, чтоб сделать настил между этажами. И инженеры каждый раз подтверждали, что мои работяги все делают правильно, и что труба крепче двутавровой балки, и лист, конечно, это хорошо, но для того, чтобы выдержать ветровую нагрузку, листы бы лучше сделать гофрированными, и так далее, и так далее…

Конструкция росла все выше, мои ребята в валенках и телогрейках ползали по железу на январском ветру и каждый день показывали мне все новые и новые изобретения и рационализаторские предложения, которые внедрялись прямо на месте.

В пух и прах раскритиковав крупнейшую в мире фирму – производителя оборудования для предприятий сельхозпереработки, мои работяги делали все по-русски, то есть быстро и с умом. Так что очень скоро рядом с третьим элеватором выросла башня зерноприемного комплекса, обшитая гофрированными листами железа, изготовленными прямо на нашем заводе кустарным способом, но выглядящими так же зажиточно, как на глянцевых проспектах.