Сборник фантастических историй

– У меня для вас хорошие новости, – объявил он, когда мы собрались за столом и подняли бокалы, – я связался с одной организацией, которая вас возьмёт под свою защиту. Что-то вроде программы защиты свидетелей.

– А как же ФСБ? – спросил я и Метельков заверил меня, что работы и в этом направлении ведутся, но всему нужно время, а сидеть в четырёх стенах, может-быть, придётся ещё долго.

Мы выпили. Потом ещё. Потом доктор попросил достать для него трубку и табак, лежавшие высоко в серванте.

– Люблю покурить трубку, иногда, – объяснил он. Я выполнил его просьбу. Мы смотрели, как он курит. Ира начала расспрашивать его, как так вышло, что он не может ходить.

Метельков замялся.

– Грехи молодости. Я в молодости, порой, совершал и не очень хорошие дела. За некоторые я до сих пор расплачиваюсь. Врачи извлекли из позвоночника пулю, но ноги так и не начали ходить.

– В вас стреляли? – переживая, спросила Ира.

– Вроде того. Это была непростая пуля, – вздохнул доктор и потом неопределённо сказал:

– А и Б

– Сидели на трубе

– А упало

– Б пропало

– Что осталось на трубе?

– И! – засмеялась Ира.– Это даже дети знают.

– А все думают, что его нет. А оно осталось. И живее всех живых, – доктор выдохнул большое кольцо белого дыма, – впрочем, это уже история прошлых лет. Вы молодые и всё у вас ещё будет хорошо. Оставьте старикам их прошлое и смелее вперёд, не оглядываясь на наши шишки. Набивайте свои шишки и радуйтесь, встречая новые преграды. Мы для того и живём, чтобы их преодолевать.

Мне тогда показалось, что его развезло от выпитого. Ира ушла на кухню готовить чай, а я подошёл к окну. Там внизу, в полумраке, мне показалось, как покачнулся фонарный столб, стоявший возле подъезда. Я протёр глаза. Никакого столба там не было. На кухне что-то с грохотом упало. Я решил, что Ира уронила кастрюлю и побежал туда…

Дальнейшее я только и мог, что восстанавливать по памяти.

Я очутился в какой-то больнице, где меня держали прикованным к кровати. Приходили люди, представлявшиеся сотрудниками внутренних органов, и показывали мне свои документы. И ещё следователи. Они демонстрировали мне фотографии Иры и доктора Метелькова. Тела на фотографиях были изуродованы.

Они утверждали, что нашли кухонный нож и на нём мои отпечатки.

Показывали мне фотографии, где я кровью своей любимой рисовал на стенах ритуальные символы.

Я сопротивлялся, кричал, что не делал этого. Рассказывал, как на самом деле всё происходило, что на нас напал тонкий человек. Это он убил Иру, а потом Метелькова. Этот человек умел исчезать прямо на глазах, всего-лишь повернувшись под определённым углом. Он растерзал мою девушку, исчез, а через секунду появился в зале, где схватил Метелькова. Я кинулся к пеналу и хотел защитить доктора, но схватился за нож голой рукой… Я точно не рисовал эти символы.

Но со слов следователя, полиция, вломившись в квартиру, застала меня в луже крови. Якобы я, улыбаясь, окунал пальцы в кровь и рисовал странный рисунок.

Меня отправили на психиатрическое обследование, где меня конечно признали сумасшедшим. Я смирился и подписал все документы, которые они мне подсунули. Потом несколько месяцев я провёл в одиночной палате с решетками на окнах и железной дверью. Врачи сказали, что провели моё обследование и у меня серьезное заболевание крови. Каждую неделю мне делали переливание. Несколько месяцев – один. Со мной почти не разговаривали. Сплошная тишина. Только колибри, продолжавшее прилетать ко мне во сне, напоминало, что я всё ещё жив и что-то соображаю. Постепенно кошмары отступили и пришла апатия. Я уже не очень понимал, что они со мной делали. Когда мне сообщили, что лечение прошло успешно и меня переводят в другую больницу, я воспринял это событие равнодушно. В новой больнице тоже были жёсткие условия. Покидать территорию корпуса было нельзя. Гулять, только по коридору. За всеми следили агрессивные санитары. Палаты были общие. Иногда удавалось разжиться сигаретой. Большую часть времени я просто лежал, уставившись в потолок. Ел, спал, ходил в туалет, принимал лекарства – настоящий санаторий. Потом, как-то раз от скуки помог санитару настроить смартфон. Потом, другому сделал электронную почту. Обо мне проведал главврач и решил пользоваться услугами человека, разбирающегося в компьютерах нахаляву. Я не отказывал. Чинил компьютеры, менял краску в принтерах, помогал бухгалтеру удалить Амиго. Санитары подкидывали сигарет и смотрели сквозь пальцы, если я смолил в туалете. А однажды в больнице появились монтажники в оранжевых комбинезонах. Они протягивали повсюду провода и устанавливали видеокамеры.

Для обитателей больницы это было целое событие в их однообразной и скучной жизни. Бурно обсуждали: зачем это нужно? В один из дней главврач пригласил меня к себе в кабинет при помощи санитаров. В его кабинете за компьютером сидел весёлый молодой парень в оранжевой робе, который попросил меня помочь настроить сетевые подключения. Главврач уступил мне место, и я сел рядом с монтажником. Монтажник включил блокнот и набрал следующий текст:

– Не говори со мной голосом. Печатай. Они не должны знать, что мы общаемся. Понял?

– Понял, – напечатал я.

– Кто убил доктора Метелькова?

– Тонкий человек. Очень высокий и тонкий. Он доставал головой до потолка.

– Куда делся нож?

– Не знаю. Когда я пришёл в себя, то уже находился в другом месте и знаю только со слов других. А вы кто?

– Сначала ответь на вопрос: ты хочешь свалить отсюда?

– А смысл?

– Например: сможешь отомстить за свою подругу?

Меня начало трясти. Монтажник это заметил и быстро написал:

– Не подавай виду. Жди. Ночью ты примешь своё решение.

Потом он свернул блокнот, сам включил программу и, подозвав главврача, сообщил, что мы закончили и он приносит мне свою благодарность. Санитары увели меня назад в палату.

Ночью меня разбудили. Надо мной стоял санитар. Он посветил мне фонариком в лицо и шепотом попросил идти за ним. Мы прошли через весь корпус и спустились в подвал, где гудела большая раскалённая печь. Я слышал об этом месте. Это был крематорий.

Заключённых пациентов тут попросту сжигали, когда они уходили в мир иной. На носилках перед печью лежало чьё-то тело, накрытое простынёй. Тут же находился и тот молодой парень в оранжевой робе.

– Так, кто вы такие? – спросил я, оглянувшись на санитара, и тут увидел, что он на меня не смотрит. Его глаза закатились и сверкали белым.

– Орден тайги. Меня зовут Стёпа, – представился монтажник, – я пришёл забрать тебя из этой помойки.

– Орден?

– Ты стал жертвой деятельности другого ордена. Тамплиеров. Доктор Метельков, который и не Метельков вовсе, долгое время работал на них. Потом он одумался и решил работать на нас, но мы не успели тебя забрать. Тамплиеры подсуетились быстрее.

– Мне он сказал, что Тамплиеров давно уже нет, – я потёр вспотевший от жары лоб.

– Ещё как есть. Обычно, они не ползают на территории России, но ты был особым случаем, и они не удержались.

– Объясните? – потребовал я.

– Как скажешь. Тамплиеры мониторят всех особенных людей. У тебя очень необычный организм, такой встречается один к десяти миллионам. Сам понимаешь – шанс редкий. Из твоего тела сделали алхимическую лабораторию, добавив несколько желёз, которые у обычного человека вызвали бы отторжение и смерть. Для этого инсценировали аварию. Твои родители были живы, когда вас доставали из машины. Их убили позднее. А вот тебя и твою сестру -нет. Тебе сразу сделали необходимые операции, а твою сестру забрали, поскольку её организм ещё недостаточно сформировался. Твои неврозы и способность видеть потустороннее, это факт того, что железы успешно прижились и кровь начала меняться.

– Зачем всё это? – прошептал я.

– Кровь им была нужна твоя. На её основе готовят эликсир, позволяющий рядовым сотрудникам Тамплиеров видеть тоже, что и ты.

– Я не могу…

– Поверить? – усмехнулся он. – Ты ведь даже ничего толком не помнишь. Ну-ка, вспомни и ответь быстренько: как тебя зовут? Как зовут твою сестру? Твоих родителей?