На лопате

– Встать! К-когда старший п-по званию входит, – заорал он, слегка заикаясь от гнева. Каждое слово он произносил с явной угрозой в голосе. Такая скрытая угроза, не разбери-поймешь, чего бояться, проникает в каждую клетку организма, подавляя человека сильнее, чем кролика взгляд удава. К этой армейской манере говорить привыкнуть нужно.

– Садись! – немного успокоившись, младший сержант глубокомысленно сказал: – Да-а-а. два года. Рехнуться можно. Вешайтесь, духи, вешайтесь. – Последнее «вешайтесь» он произнес с некоторым сочувствием. – Кто в кроссовках?

– Я, – ответил один «дух».

– Головка от… магнитофона! Покажи! Какой размер?

– Сорок второй. – Пролепетал «дух».

– Нормально. Давай снимай. У вас все равно все отберут. Понял да!?

– А мне босиком ходить? – Попытался возразить «дух».

– Ху… сиком! Я дам тебе ботинки. Быстро! Снял!! Я сказал!

Зацепив кроссовки, юный грабитель младший сержант ненадолго удалился. Вернувшись, принес старые солдатские ботинки без шнурков.

– А чё без шнурков? – Спросил бывший владелец кроссовок.

– Еще повесишься, – ответил младший сержант, неожиданно мирно. – Тебе сейчас новые сапоги дадут, зачем тебе шнурки маймун?

Последнее слово – маймун – всем вновь прибывшим было незнакомо. Между прочим, маймун – это значит радостный, счастливый, добившийся блаженства, ну и обезьяна на многих тюркских языках. Направляясь к дверям, младший сержант заметил бордово-красный шарф на шее Куликова.

– Подари шарф, он наклонился к сидящему Куликову, разглядывая понравившуюся вещь.

– Нет, – ответил Куликов.

– Что?!! Ты об этом пожалеешь, – стальным тоном произнес младший сержант. На пороге он остановился, блеснул карими глазами и презрительно бросил, – «Душара!».

«Встать! Смирно!» – перепуганные «духи» вскочили с мест, в комнату вошли подполковник и за ним прапорщик, подавший команду.

– Ничего, ничего, они скоро научатся все правильно делать, – сказал подполковник, потирая руки. – Садитесь. Я командир части, где вам предстоит пройти службу, подполковник Линевич. В дальнейшем мы познакомимся с каждым из вас персонально. По ходу дела, так сказать. Военные строители – это очень важная службы для нашей Родины…

Линевич недолго рассказывал банальности о предстоящей службе, а потом спросил:

– Вопросы есть? Нет. Они еще не сориентировались, – улыбнулся подполковник, стоящему рядом прапорщику. – Хорошо. Судимые есть? Встаньте. – Двое из пятнадцати поднялись.

– За что судили?

– Машины угонял.

– Водители нам нужны. А ту за что?

– Кражи, – смущаясь, ответил паренек с детским лицом.

– Бывает, бывает, – потер руки подполковник. – Для вас служба начнется завтра. Сегодня переоденетесь, и милости просим к солдатскому новогоднему столу. Как говорится с корабля на бал.

Командир стройбата подполковник Линевич, все время потирал руки, как будто мерз, или чесались они у него.

– Встать! – гаркнул прапорщик, «духи» вздрогнули и с грохотом стульев встали. Машинально обернувшийся на крик и грохот Линевич, улыбнулся и, потирая руки, вышел.

Учебная рота была забита «духами, полторы сотни прибыли в течение месяца. «Духи» с которыми пришел Куликов были последними в этом году.

– Дневальный! Ко мне!! – рявкнул в коридоре прапорщик. Через несколько секунд появился солдатик с раскосыми глазками. Изображая стойку смирно, приставив правую руку к шапке, дневальный с жутким азиатским акцентом доложил, примерно так:

– Днывальны Мамедов, – и запнулся… прапорщик подсказал:

– По вашему приказанию прибыл.

Мамедов. Глядя в пол, по-прежнему отдавая честь, молча, кивнул.

– Позови сержанта Морбинчука. Знаешь Морбинчука?

Мамедов кивнул.

– Иди.

– Ест! – радостно вскинул голову Мамедов и побежал выполнять приказ.

Прапорщик построил «духов» в коридоре – «по ранжиру, по росту и жиру» – пошутил он. Первым стоял Куликов, за ним Хлебников, потом немцы. Ну и все остальные замыкал строй испуганный Чернов с подергивающейся головой от нервного потрясения. Вот и «ранжир». Чернов был не самого маленького роста, однако прапорщик поставил его последним. Прапорщицкая гордость не позволяла портить строй горе-солдатом.

Сержант Морбинчук на фоне длинного и тощего прапорщика казался былинным витязем двухметрового роста. На обтягивающем его богатырскую грудь мундирчике сверкнул пединститутский ромб. Куликов заметил ромб:

– Коллега? – удивленно спросил он проходившего мимо здоровяка. Морбинчук вопросительно посмотрел на Куликова.

– Совсем недавно я еще в школе учителем работал, – тихо пояснил Куликов.

– Значит коллеги. – Морбинчук подал руку Куликову, не смущаясь присутствием прапорщика. – Валерий.

– Владимир, – ответил Куликов.

– Морбинчук, – позвал недовольным тоном прапорщик.

– Извини. Володя, еще поговорим, – сказал сержант, отправляясь к прапорщику.

– Отведи людей на склад. Переодень. – Приказал прапорщик.

Склады находились за территорией части. Как так получилось, исторически, неизвестно, однако, смысл в этом был. Все что подальше от военных строителей в большей безопасности находится.

Морбинчук вывел «духов» за ворота, остановил чуть в стороне в темноте, где не было освещения, и сказал: «Вам, конечно, трудновато придется, не отчаивайтесь. Выжить можно, вы не первые. Сержантов слушайтесь, вы в их власти, ругаться с ними – себе дороже. Никого не бойтесь, иначе зачмурят. Я вам говорю это потому, что мне никто ничего не сказал, когда я пришел. До всего самому пришлось доходить. Мне кажется, вам немного будет легче. Задавайте вопросы, пока есть возможность».

Вопросы посыпались со всех сторон. Краткие ответы приоткрывали завесу таинственной военной службы.

– А если вещи будут отбирать? – Спросил Тевс – один из немцев, главный у них.

– А ты не отдавай, если сможешь.

– А если бить будут? – уточнил кто-то из темноты.