Последний отзыв
Очень интересная!
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Политика и дипломатия
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Политика и дипломатия
Василий Степанович Сафрончук
Предлагаемая читателям книга представляет собой научные, аналитические, информационные, публицистические материалы о политике и дипломатии России в эпоху глобализации на рубеже XX и XXI веков непосредственным участником осуществления которой был сам автор Василий Степанович Сафрончук, видный дипломат Советского Союза, заместитель Генерального секретаря ООН от СССР, обозреватель газеты «Советская Россия».
Особенно ярко и убедительно представлены автором научно-аналитическая работа о глобализации, статьи об Афганистане, материалы о своей сложной и ответственной работе в ООН, острые публикации в СМИ.
Суждения и размышления автора могут вызвать познавательный интерес у массового читателя, и будут также полезными политикам и дипломатам, как рекомендации и опыт работы признанного дипломата.
Василий Сафрончук
Политика и дипломатия
© Сафрончук В. С., 2011
© Сафрончук З. А., 2011
© Издательство ИТРК, 2011
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
* * *
Настоящее издание задумано и осуществлено вдовой автора Сафрончук Зоей Андреевной с поддержкой родных и близких друзей.
Вступительное слово вдовы Василия Степановича Сафрончука
На Украине в селе Лозоватка, в Днепропетровской области (бывшей Екатеринославской губернии, а с 1939 г. на территории Кировоградской области), в крестьянской семье Сафрончуков 16 февраля 1925 года родился первенец, которого назвали Василием. Мать – Ольга Илларионовна, а отец – Степан Яковлевич. В семье было четверо детей – старшие сыновья Василий и Иван. В начале 30-х годов отец работал председателем колхоза.
Вася рано научился читать и писать. Всю жизнь он был отличником: и в школах, и в артиллерийском училище и позже в МГИМО, в аспирантуре.
Вот что написал ветеран внешней разведки, почётный сотрудник госбезопасности И. Соболев о довоенной дружбе детства:
«Лучшим рассказчиком всегда был Вася Сафрончук. Он же выступал и в роли арбитра при различных возникавших коллизиях. Восточная мудрость, вышедшая из-под пера Шота Руставели: «Из кувшина может вытечь только то, что было в нём», помогает нам разобраться «как наполнялся кувшин» Васи Сафрончука. Никто не оспаривает того положения, что именно в годы детства и отрочества в основном формируется характер и мировоззренческие принципы человека…
Начавшаяся 22 июня 1941 года война раскидала по разным местам всю нашу дружную компанию. Я в 1942 году поступил в Ленинградскую военно-морскую спецшколу и потом закончил Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе в Ленинграде. Когда приезжал в отпуск в Москву с Василием всегда встречался. В одну из таких встреч (Василий уже был студентом МГИМО) в разговоре об изучаемых предметах он, смущённо сказал: «Знаешь, я с большим интересом читаю Маркса, чем Пушкина». Привожу эти слова Василия как яркое выражение его глубочайшего понимания и любви к марксистской теории уже в студенческие годы.»
Школьные годы Василия Сафрончука прошли в столице нашей Родины – в Москве. Первое социалистическое государство крепло и развивалось, находясь в капиталистическом окружении, что накладывало свой отпечаток на внутреннюю жизнь страны и всех ее граждан. А в мире назревали глубокие глобальные изменения, связанные с распространением фашистской угрозы.
В 1940 году 14-летний юноша Василий Сафрончук окончил 7 классов средней школы. В Таганском районе на юго-востоке Москвы, где жила семья Сафрончуков, находилась 5-я Московская артиллерийская спецшкола. В. Сафрончук стал учащимся 8-го класса этой школы.
А когда грянула Великая Отечественная война, жизнь миллионов советских людей резко изменилась.
Василий Сафрончук продолжил учебу в Омской обл., куда была эвакуирована в 10.1941 г. школа, и окончил 10 классов в 1943 году.
В этом же 1943 году Василий Сафрончук был зачислен курсантом в Краснознаменное Одесское артиллерийское училище (ОАУ), находившегося в эвакуации в Свердловской обл., и стал считаться, как все курсанты, участником Великой Отечественной войны. После окончания в начале весны 1945 г. ОАУ по специальности звуковой разведки он был направлен на фронт в распоряжение штаба 1-го Украинского фронта (1УФ), одного из сорока трех фронтов Советских Вооруженных Сил. [5, т.28, c.103–104].
1-й Украинский фронт входил в Центральную группу войск (ЦГВ) советско-германского стратегического направления. В состав 1УФ входила 5-я Гвардейская Армия (5 Гв. А) под командованием генерал-лейтенанта А. С. Жадова, в состав которой входила закаленная в боях бригада – 155-я Армейская артиллерийская пушечная Новороссийско-Севастопольская, ордена Ленина, Краснознаменная, ордена Суворова бригада, командовал которой Герой Советского Союза полковник С. Е. Кузьмин. В составе, одного из полков было несколько огневых дивизионов и дивизион артиллерийской инструментальной разведки (АИР), командиром последнего был майор Полищук. Батареей командовал старший лейтенант Бондаренко. Командиром взвода звуковой разведки этой батареи и стал Василий Сафрончук.
Как пишет в одном из фрагментов воспоминаний Василий Степанович: «Я попал на фронт на заключительном этапе Великой Отечественной Войны, когда Красная Армия вела ожесточенные бои на территории Германии… Принимал участие в боях на территории Польши, Германии и Чехословакии…».
После окончания войны Василий Степанович писал:
«…Я закончил войну командиром взвода 155-й Армейской, Артиллерийской, Пушечной Новороссийско-Севастопольской, ордена Ленина, Краснознаменной, Ордена Суворова Бригады. Последней операцией, в которой мне пришлось участвовать, была операция по освобождению Праги. Наша 5-я Гвардейская Армия, которая была в составе 1-го Украинского Фронта пришла на помощь восставшим жителям столицы Чехословакии. К счастью, нам не пришлось открывать огонь по Праге, т. к. она была освобождена 3-й и 4-й танковыми армиями нашего фронта. Тем не менее, огневые дивизионы бригады были развернуты у поселка Кралупы, в 20 км от Праги и были готовы открыть огонь, если понадобится…».
«…В 1946 году наша 155-я армейская артбригада, входившая в Центральную группу войск, дислоцировалась в советской зоне оккупации Австрии, недалеко от г. Кремс.»
В рамках расформирований при послевоенном сокращении войск в 1947 году В. С. Сафрончук заканчивал военную карьеру командиром взвода управления одной из батарей 2032-го гаубичного артполка 159-й корпусной артиллерийской бригады ЦГВ.
После военной службы В. С. Сафрончук вспоминал:
«Я поступил в МГИМО в 1947 году после демобилизации из армии. С демобилизацией мне в известной степени повезло. Весной 1947 года, 2032 артиллерийский полк 159 корпусной артиллерийской бригады входил в Центральную группу войск и стоял в гор. Папа в Венгрии. Я проходил послевоенную службу командиром взвода управления одной из батарей полка. Где-то в середине марта в Генштабе было принято решение о расформировании бригады. Меня вызвал зам. командира полка по политчасти капитан Голуб и сообщил: «Я просмотрел Ваше личное дело и видел, что Вы окончили спецшколу с золотым аттестатом. По всем предметам у Вас пятерки. Вы можете поступить в любой вуз страны без экзаменов. Зачем Вам киснуть в армии в мирное время. Военная академия Вам в ближайшее время не светит, Вы молодой человек. Я могу уволить вас в запас в связи с расформирования бригады с хорошей характеристикой. Подумайте. Даю Вам время до утра». Я не стал думать до утра и тут же дал согласие на увольнение в запас. Капитан, как обещал, оформил необходимые бумаги и через несколько дней я отправился домой в Москву.
По приезде домой я посетил райвоенкомат и стал на учет, как офицер запаса. До экзаменов в вуз было еще несколько месяцев. Я стал работать молотобойцем на Московском монтажно-сварочном заводе, который был в двух шагах от моего дома. Я был артиллеристом, любил математику и другие точные науки и первоначально хотел учиться в МВТУ им. Баумана. К тому же там учился мой бывший командир и фронтовой товарищ – чеченец капитан Алексей Хабахпашев. Я навестил его в один из дней в общежитии. Он целиком поддержал мое намерение. Сам он учился уже на третьем курсе, с которого ушел на фронт в 1941 году.
Однако этим намерениям не суждено было осуществиться. Знакомая девушка уговорила меня подать заявление в Московский государственный институт международных отношений (МГИМО), о котором в Москве тогда мало кто знал. Но там меня ждала неожиданность. Оказалось, что даже круглые отличники – золотые медалисты должны сдавать экзамены по иностранному языку. А у меня с языком были сложности. До поступления в артиллерийскую спецшколу в 1940 года, в обычной средней школе с 5-го по 7-й класс я учил английский, в 8-м классе спецшколы – тоже. Но после начала войны во всех спецшколах перешли на изучение языка врага – немецкого и в 9-м и 10-м классе я занимался немецким языком и имел по нему в аттестате отметку «отлично». Тем не менее, я рискнул сдавать единственный вступительный экзамен по английскому языку. С помощью моего школьного товарища Славы С. – слушателя ВИЯКа я две недели вечером, после работы освежал по самоучителю знания английского и где-то в середине августа отправился на экзамены. На них я с треском провалился – получил «двойку». Принимавшая экзамен преподавательница даже спросила у меня, на каком языке я с ней разговаривал, до того невразумительным был мой английский. Потеряв всякую надежду поступить в МГИМО, я решил пока не поздно податься в МВТУ. Однако меня все же вызвали на приемную комиссию МГИМО. За столом комиссии сидели высокие мидовские чины и руководство института. Председатель комиссии, начальник Управления кадров МИД Струнников П. Ф. внимательно прочитал мое личное дело и спросил: «У Вас в выпускном школьном аттестате по немецкому языку стоит оценка «отлично». Почему Вы сдавали английский?». Я ответил, что немецкий язык я не люблю, что до спецшколы я учил английский и думал, что знаю этот язык. «Вот авантюрист, – сказал Струнников, обращаясь к членам комиссии. – Впрочем, нам такие нужны. Предлагаю принять его в институт». Для большей убедительности он зачитал выданную мне на заводе партийно-производственную характеристику. В ней говорилось, что, как молотобоец, я работал по-стахановски, сдал экзамен на кузнеца, был активным общественником. Итак, я был принят в институт, уволился с завода, получил напутствие не порывать с коллективом и 1-го сентября приступил к занятиям.
В дальнейшем особых трудностей ни по языку, ни по другим предметам я не испытывал, учился довольно хорошо, хотя мне это давалось не легко. Кроме того, много времени уделял общественной работе: был парторгом курса, членом парткома института. На четвертом и пятом курсах был сталинским стипендиатом. Занимался с огромным интересом, старался не пропускать ни одной лекции и ни одного семинара. Из всех гуманитарных вузов страны МГИМО, пожалуй, не имел себе равных по уровню профессорско-преподавательского состава. У нас читали лекции и вели семинары крупнейшие в стране специалисты и ученые с мировым именем. Так лекции по истории международных отношений и внешней политики России и Советского Союза читали академики Е. Тарле, Л. Иванов, доценты Л. Никифоров и Ф. Волков, по всеобщей истории – академик Н. Баранский, член-корреспондент АН СССР А. Ефимов, по истории США – проф. Л. Зубок, по теории Государства и Права – академик Трайнин и проф. Карева и др.
Меня с самого начала увлекла политэкономия, которую нам начали преподавать на втором курсе. Мы изучали ее не по учебникам, которых не было, а по первоисточникам – трудам Маркса и Ленина. Меня прямо-таки покорила железная логика и страстный стиль «Капитала» Маркса. Усваивать азы марксистской политэкономии нам помогали талантливые преподаватели.
Особенно интересными и запоминающимися были лекции доцента Е. Соколовской, которая буквально втолковывала в наши головы наиболее трудные положения «Капитала». Оригинальными были лекции по политэкономии социализма проф. Н. Сидорова. В то время еще не было учебников по политэкономии социализма и его лекции были единственным учебным материалом по этому разделу политэкономии. В 1951 году была опубликована работа Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» и все дискуссии разворачивались вокруг нее.
Учебе помогало то, что на курсе была товарищеская, очень дружная обстановка солидарности и взаимопомощи. Примерно треть студентов курса составляли бывшие фронтовики.
Я защитил дипломную работу, сдал все выпускные экзамены на отлично и получил диплом с отличием по специальности «историк-международник». После окончания в 1952 году МГИМО я поступил в аспирантуру.
Встал вопрос: куда идти работать? Тогдашний ректор МГИМО Л. Н. Кутаков предложил мне «пойти в науку», то есть остаться в аспирантуре. После недолгих раздумий я согласился и стал готовиться к экзаменам, но не по специальности, указанной в дипломе, а по кафедре политэкономии. Меня в то время интересовала проблема межимпериалистических противоречий, и я решил писать кандидатскую диссертацию на тему: «Борьба английских и японских монополий на рынках Азии и Дальнего Востока». Моим научным руководителем стал проф. А. А. Арутюнян, который в то время заведовал Отделом международных экономических организаций МИД и по совместительству работал на кафедре политэкономии МГИМО. По его инициативе я попал в первую в своей жизни загранкомандировку. Арутюнян формировал советскую делегацию на 11-ю сессию Экономической комиссии для Азии и Дальнего Востока, которая проходила в начале 1954 года в гор. Канди, Цейлон (так тогда называлось государство Шри-Ланка). Он включил меня и другого аспиранта Серго Микояна в состав делегации в качестве переводчиков. Само длительное путешествие в отдаленный уголок южной Азии было чрезвычайно для нас интересным. Мы добирались до Колобмо самолетами три дня, делали по пути остановки в Вене, Риме, Каире, Исламабаде и Дели. На обратном пути мы провели в Риме несколько дней и оттуда добирались до Москвы поездом. Интересно, что когда мы летели туда, то в Каирском аэропорту висел портрет генерала Нагиба, а когда возвращались обратно, то увидели портрет Гамаль Абдель Насера.
Осенью 1955 года, после окончания аспирантуры МГИМО и получения ученой степени кандидата экономических наук, я был зачислен на работу преподавателем кафедры политэкономии Западного факультета. Некоторое время спустя меня вызвал директор института Лобанов и декан факультета Никифоров, и предложили мне одновременно с преподавательской работой заняться и административной – стать заместителем декана Западного факультета по работе со студентами-иностранцами. Надо сказать, что к тому времени число таких студентов в МГИМО перевалило за триста. В работе с ними была некоторая специфика, а иногда возникали и определенные проблемы. Для улучшения воспитательной работы с этим особым студенческим контингентом, ЦК КПСС принял решение ввести в тех вузах, где обучалось большое число иностранных студентов, должность заместителей деканов и даже проректоров для работы с ними. Меня это предложение не очень обрадовало, так как не хотелось оставлять преподавательскую и научную работу. Но директор и декан заверили меня, что мне будет оставлена возможность продолжать работу на кафедре политэкономии на полставке, читать лекции, вести семинары и т. п. Только будет сокращена моя преподавательская нагрузка. После некоторых раздумий я принял это предложение.
В институте в то время обучались студенты только из социалистических стран: Албании, Болгарии, Венгрии, Вьетнама, ГДР, КНР, Монголии, Польши, Чехословакии. Самой большой была группа китайских студентов – более 70 человек, самой небольшой – группа албанских студентов – 9 человек. Отбором студентов для учебы в МГИМО занималось партийное и государственное руководство социалистических стран. Подбирались наиболее надежные в политическом отношении юноши и девушки, как правило из рабочих семей, члены партий или союзов молодежи, часть из них имела опыт работы в партийных и молодежных организациях. Все вновь прибывшие студенты-иностранцы один год учились на подготовительном курсе, где, в основном, изучали русский язык. Руководство института стремилось создать для иностранных студентов подходящие бытовые условия: несмотря на острую нехватку мест в общежитиях для советских студентов, студенты из братских стран расселялись в благоустроенных общежитиях, им платили приличную по тем временам стипендию. При этом был дифференцированный подход: студенты из Китая, Вьетнама и КНДР получали пятьсот рублей в месяц, а из европейских социалистических стран – девятьсот.
В общежитиях студенты-иностранцы жили не обособленно, а вместе с советскими студентами, чтобы облегчить им задачу освоения русского языка и оказывать помощь в быту, подготовке к занятиям и т. п. Иностранные студенты были организованы в землячества как в рамках институтов, так и в масштабах Москвы. В землячествах были свои партийные организации. Через землячества осуществлялась связь с посольствами. Надо сказать, что посольства оказывали помощь институту в работе с их студентами, помогали разрешать трудности и снимать возникавшие недоразумения. Эти недоразумения носили иногда курьезный характер. Так, корейским студентам однажды показалось, что лектор по истории стран Азии и Дальнего Востока профессор М. Капица в одной из своих лекций неуважительно отозвался о вожде корейского народа Ким Ир Сене. Они «сигнализировали» об этом в посольство, и посольство направило жалобу в отдел ЦК. Мне пришлось объясняться в отделе. Используя конспекты наиболее добросовестных советских студентов, удалось доказать, что это было недоразумение, возникшее на почве слабого знания корейцами русского языка.
В другом случае, сын высокого государственного руководителя Албании пожаловался в посольство на то, что на него поместили карикатуру в институтской стенной газете «Международник». Пришлось объяснять посольству, что такое дружеский шарж. Этот парень откровенно спал на лекциях и даже храпел. «Международник» поместил рисунок с выразительной надписью: «Вся жизнь в борьбе… со сном». Тем не менее, редактору «Международника» Э. Плетневу для острастки был объявлен выговор по партийной линии за внесение осложнений в отношения с дружественной страной.
Общеобразовательный уровень студентов из европейских социалистических стран был выше, чем студентов из Китая, Монголии, КНДР и Вьетнама, которым учеба давалась с большим трудом, чем студентам из европейских соцстран. Но через год-два они упорным трудом преодолевали этот разрыв. Особенно прилежно занимались студенты из Китая, делая особый упор на изучение марксизма-ленинизма. Вся обстановка в МГИМО и жизнь в Советском Союзе способствовала воспитанию студентов-иностранцев в духе пролетарского интернационализма и солидарности трудящихся. Для них организовывались экскурсии на заводы, в колхозы, они вместе с советскими студентами принимали участие в осенних полевых работах.
Выпускники МГИМО высоко ценились в братских странах. Многие из них впоследствии занимали высокие посты на дипломатической службе, в государственном и партийном аппарате, стали видными общественными и государственными деятелями. Приведу лишь несколько фамилий: министры иностранных дел Болгарии Младенов (он одно время был даже президентом страны) и Чехословакии – Яромир Иоганнес, заместители министра иностранных дел ГДР Гарри Отт и Грабовски, секретарь ЦК ВСРП Матиас Сюреш и др. Выпускникам института из Китая несколько не повезло, помешала «культурная революция»[1 - «Культурная революция» в КНР: политика «большого скачка» и «народных коммун»(1958), репрессии против критиков Мао Цзэдуна, чистка в армии (1959-65), «огонь по штабам» с помощью хунвейбинов и цзаофаней (1966-69), 9-й съезд Коммунистической партии Китая (4.1969) с восхвалением «идей Мао Цзэдуна» и оправданием «культурной революции», некоторая нормализация отношений с рядом стран (1969-72) [5, т.12, с. 218–219]]. Тем не менее, некоторые из них стали видными дипломатами (военный атташе миссии КНР при ООН генерал Ду, советник миссии КНР при ООН Хэ Лилян).
В 1957 я с группой преподавателей МГИМО выехал на учебу в аспирантуру Лондонской школы экономики и в следующем году вернулся для продолжения работы в институте. К сожалению, тогдашний ректор Д. Рыженко поручил мне по совместительству руководить издательством ИМО. Меня такая комбинация не устроила, и я решил принять предложение Управления кадров МИД о переходе на дипломатическую работу. В январе 1959 года я отбыл в совпосольство в Лондон на должность советника по экономическим вопросам».
Затем все назначения для работы за рубежом на протяжении всей дипломатической карьеры чередуются с работой В. С. Сафрончука в центральном аппарате министерства иностранных дел. В частности, после возвращения из Лондона он становится советником, исполняющим обязанности зама, а затем и заместителем заведующего 2-м Европейским отделом МИД СССР (2ЕО). Советником 2ЕО Василий Степанович был в отделе, которым заведовал В. С. Лавров – нынешний Министр иностранных дел РФ.
В 1967 году В. С. Сафрончук назначается послом в Республику Гана и как приведено в лаконичной справке Дипломатического словаря о В. С. Сафрончуке: «…советский дипломат, имеет ранг чрезвычайного и полномочного посла… в 1967-71 – посол СССР в Гане…» [11, т. III, с.18].
Гана – государство на побережье Гвинейского залива в Западной Африке [8]. В конце 17–19 вв. – государство Ашанти [5, т.2, с.471], название которого сохранилось в одной из 8 областей Ганы [5, т.6, с. 96–103]; бывшая британская колония Золотой Берег, завоевавшая независимость и ставшая членом ООН в 1957 г.; государство Гана, в состав которого помимо Золотого Берега вошла подопечная территория ООН Британское Того [30, с.226], было 1.7.1960 провозглашено республикой. Президентом Ганы стал К. Нкрума, а в 8.1960 в Аккре – столице Ганы состоялось подписание бессрочного Соглашения о культурном сотрудничестве между СССР и Республикой Гана [33, 1960 г., с.143]. Внутренняя обстановка в стране была сложная: «… Борьба против империализма и его агентуры осложнилась значительными экономическими трудностями…». 24.2.1966 Нкрума был смещён, власть перешла к генералу Анкру [5, т.6, с.99].
В 1971 году В. С. Сафрончук направляется на работу в Постоянное представительство СССР при ООН в г. Нью-Йорк и становится заместителем постпреда Малика А. Я.
Василий Степанович Сафрончук
Предлагаемая читателям книга представляет собой научные, аналитические, информационные, публицистические материалы о политике и дипломатии России в эпоху глобализации на рубеже XX и XXI веков непосредственным участником осуществления которой был сам автор Василий Степанович Сафрончук, видный дипломат Советского Союза, заместитель Генерального секретаря ООН от СССР, обозреватель газеты «Советская Россия».
Особенно ярко и убедительно представлены автором научно-аналитическая работа о глобализации, статьи об Афганистане, материалы о своей сложной и ответственной работе в ООН, острые публикации в СМИ.
Суждения и размышления автора могут вызвать познавательный интерес у массового читателя, и будут также полезными политикам и дипломатам, как рекомендации и опыт работы признанного дипломата.
Василий Сафрончук
Политика и дипломатия
© Сафрончук В. С., 2011
© Сафрончук З. А., 2011
© Издательство ИТРК, 2011
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
* * *
Настоящее издание задумано и осуществлено вдовой автора Сафрончук Зоей Андреевной с поддержкой родных и близких друзей.
Вступительное слово вдовы Василия Степановича Сафрончука
На Украине в селе Лозоватка, в Днепропетровской области (бывшей Екатеринославской губернии, а с 1939 г. на территории Кировоградской области), в крестьянской семье Сафрончуков 16 февраля 1925 года родился первенец, которого назвали Василием. Мать – Ольга Илларионовна, а отец – Степан Яковлевич. В семье было четверо детей – старшие сыновья Василий и Иван. В начале 30-х годов отец работал председателем колхоза.
Вася рано научился читать и писать. Всю жизнь он был отличником: и в школах, и в артиллерийском училище и позже в МГИМО, в аспирантуре.
Вот что написал ветеран внешней разведки, почётный сотрудник госбезопасности И. Соболев о довоенной дружбе детства:
«Лучшим рассказчиком всегда был Вася Сафрончук. Он же выступал и в роли арбитра при различных возникавших коллизиях. Восточная мудрость, вышедшая из-под пера Шота Руставели: «Из кувшина может вытечь только то, что было в нём», помогает нам разобраться «как наполнялся кувшин» Васи Сафрончука. Никто не оспаривает того положения, что именно в годы детства и отрочества в основном формируется характер и мировоззренческие принципы человека…
Начавшаяся 22 июня 1941 года война раскидала по разным местам всю нашу дружную компанию. Я в 1942 году поступил в Ленинградскую военно-морскую спецшколу и потом закончил Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе в Ленинграде. Когда приезжал в отпуск в Москву с Василием всегда встречался. В одну из таких встреч (Василий уже был студентом МГИМО) в разговоре об изучаемых предметах он, смущённо сказал: «Знаешь, я с большим интересом читаю Маркса, чем Пушкина». Привожу эти слова Василия как яркое выражение его глубочайшего понимания и любви к марксистской теории уже в студенческие годы.»
Школьные годы Василия Сафрончука прошли в столице нашей Родины – в Москве. Первое социалистическое государство крепло и развивалось, находясь в капиталистическом окружении, что накладывало свой отпечаток на внутреннюю жизнь страны и всех ее граждан. А в мире назревали глубокие глобальные изменения, связанные с распространением фашистской угрозы.
В 1940 году 14-летний юноша Василий Сафрончук окончил 7 классов средней школы. В Таганском районе на юго-востоке Москвы, где жила семья Сафрончуков, находилась 5-я Московская артиллерийская спецшкола. В. Сафрончук стал учащимся 8-го класса этой школы.
А когда грянула Великая Отечественная война, жизнь миллионов советских людей резко изменилась.
Василий Сафрончук продолжил учебу в Омской обл., куда была эвакуирована в 10.1941 г. школа, и окончил 10 классов в 1943 году.
В этом же 1943 году Василий Сафрончук был зачислен курсантом в Краснознаменное Одесское артиллерийское училище (ОАУ), находившегося в эвакуации в Свердловской обл., и стал считаться, как все курсанты, участником Великой Отечественной войны. После окончания в начале весны 1945 г. ОАУ по специальности звуковой разведки он был направлен на фронт в распоряжение штаба 1-го Украинского фронта (1УФ), одного из сорока трех фронтов Советских Вооруженных Сил. [5, т.28, c.103–104].
1-й Украинский фронт входил в Центральную группу войск (ЦГВ) советско-германского стратегического направления. В состав 1УФ входила 5-я Гвардейская Армия (5 Гв. А) под командованием генерал-лейтенанта А. С. Жадова, в состав которой входила закаленная в боях бригада – 155-я Армейская артиллерийская пушечная Новороссийско-Севастопольская, ордена Ленина, Краснознаменная, ордена Суворова бригада, командовал которой Герой Советского Союза полковник С. Е. Кузьмин. В составе, одного из полков было несколько огневых дивизионов и дивизион артиллерийской инструментальной разведки (АИР), командиром последнего был майор Полищук. Батареей командовал старший лейтенант Бондаренко. Командиром взвода звуковой разведки этой батареи и стал Василий Сафрончук.
Как пишет в одном из фрагментов воспоминаний Василий Степанович: «Я попал на фронт на заключительном этапе Великой Отечественной Войны, когда Красная Армия вела ожесточенные бои на территории Германии… Принимал участие в боях на территории Польши, Германии и Чехословакии…».
После окончания войны Василий Степанович писал:
«…Я закончил войну командиром взвода 155-й Армейской, Артиллерийской, Пушечной Новороссийско-Севастопольской, ордена Ленина, Краснознаменной, Ордена Суворова Бригады. Последней операцией, в которой мне пришлось участвовать, была операция по освобождению Праги. Наша 5-я Гвардейская Армия, которая была в составе 1-го Украинского Фронта пришла на помощь восставшим жителям столицы Чехословакии. К счастью, нам не пришлось открывать огонь по Праге, т. к. она была освобождена 3-й и 4-й танковыми армиями нашего фронта. Тем не менее, огневые дивизионы бригады были развернуты у поселка Кралупы, в 20 км от Праги и были готовы открыть огонь, если понадобится…».
«…В 1946 году наша 155-я армейская артбригада, входившая в Центральную группу войск, дислоцировалась в советской зоне оккупации Австрии, недалеко от г. Кремс.»
В рамках расформирований при послевоенном сокращении войск в 1947 году В. С. Сафрончук заканчивал военную карьеру командиром взвода управления одной из батарей 2032-го гаубичного артполка 159-й корпусной артиллерийской бригады ЦГВ.
После военной службы В. С. Сафрончук вспоминал:
«Я поступил в МГИМО в 1947 году после демобилизации из армии. С демобилизацией мне в известной степени повезло. Весной 1947 года, 2032 артиллерийский полк 159 корпусной артиллерийской бригады входил в Центральную группу войск и стоял в гор. Папа в Венгрии. Я проходил послевоенную службу командиром взвода управления одной из батарей полка. Где-то в середине марта в Генштабе было принято решение о расформировании бригады. Меня вызвал зам. командира полка по политчасти капитан Голуб и сообщил: «Я просмотрел Ваше личное дело и видел, что Вы окончили спецшколу с золотым аттестатом. По всем предметам у Вас пятерки. Вы можете поступить в любой вуз страны без экзаменов. Зачем Вам киснуть в армии в мирное время. Военная академия Вам в ближайшее время не светит, Вы молодой человек. Я могу уволить вас в запас в связи с расформирования бригады с хорошей характеристикой. Подумайте. Даю Вам время до утра». Я не стал думать до утра и тут же дал согласие на увольнение в запас. Капитан, как обещал, оформил необходимые бумаги и через несколько дней я отправился домой в Москву.
По приезде домой я посетил райвоенкомат и стал на учет, как офицер запаса. До экзаменов в вуз было еще несколько месяцев. Я стал работать молотобойцем на Московском монтажно-сварочном заводе, который был в двух шагах от моего дома. Я был артиллеристом, любил математику и другие точные науки и первоначально хотел учиться в МВТУ им. Баумана. К тому же там учился мой бывший командир и фронтовой товарищ – чеченец капитан Алексей Хабахпашев. Я навестил его в один из дней в общежитии. Он целиком поддержал мое намерение. Сам он учился уже на третьем курсе, с которого ушел на фронт в 1941 году.
Однако этим намерениям не суждено было осуществиться. Знакомая девушка уговорила меня подать заявление в Московский государственный институт международных отношений (МГИМО), о котором в Москве тогда мало кто знал. Но там меня ждала неожиданность. Оказалось, что даже круглые отличники – золотые медалисты должны сдавать экзамены по иностранному языку. А у меня с языком были сложности. До поступления в артиллерийскую спецшколу в 1940 года, в обычной средней школе с 5-го по 7-й класс я учил английский, в 8-м классе спецшколы – тоже. Но после начала войны во всех спецшколах перешли на изучение языка врага – немецкого и в 9-м и 10-м классе я занимался немецким языком и имел по нему в аттестате отметку «отлично». Тем не менее, я рискнул сдавать единственный вступительный экзамен по английскому языку. С помощью моего школьного товарища Славы С. – слушателя ВИЯКа я две недели вечером, после работы освежал по самоучителю знания английского и где-то в середине августа отправился на экзамены. На них я с треском провалился – получил «двойку». Принимавшая экзамен преподавательница даже спросила у меня, на каком языке я с ней разговаривал, до того невразумительным был мой английский. Потеряв всякую надежду поступить в МГИМО, я решил пока не поздно податься в МВТУ. Однако меня все же вызвали на приемную комиссию МГИМО. За столом комиссии сидели высокие мидовские чины и руководство института. Председатель комиссии, начальник Управления кадров МИД Струнников П. Ф. внимательно прочитал мое личное дело и спросил: «У Вас в выпускном школьном аттестате по немецкому языку стоит оценка «отлично». Почему Вы сдавали английский?». Я ответил, что немецкий язык я не люблю, что до спецшколы я учил английский и думал, что знаю этот язык. «Вот авантюрист, – сказал Струнников, обращаясь к членам комиссии. – Впрочем, нам такие нужны. Предлагаю принять его в институт». Для большей убедительности он зачитал выданную мне на заводе партийно-производственную характеристику. В ней говорилось, что, как молотобоец, я работал по-стахановски, сдал экзамен на кузнеца, был активным общественником. Итак, я был принят в институт, уволился с завода, получил напутствие не порывать с коллективом и 1-го сентября приступил к занятиям.
В дальнейшем особых трудностей ни по языку, ни по другим предметам я не испытывал, учился довольно хорошо, хотя мне это давалось не легко. Кроме того, много времени уделял общественной работе: был парторгом курса, членом парткома института. На четвертом и пятом курсах был сталинским стипендиатом. Занимался с огромным интересом, старался не пропускать ни одной лекции и ни одного семинара. Из всех гуманитарных вузов страны МГИМО, пожалуй, не имел себе равных по уровню профессорско-преподавательского состава. У нас читали лекции и вели семинары крупнейшие в стране специалисты и ученые с мировым именем. Так лекции по истории международных отношений и внешней политики России и Советского Союза читали академики Е. Тарле, Л. Иванов, доценты Л. Никифоров и Ф. Волков, по всеобщей истории – академик Н. Баранский, член-корреспондент АН СССР А. Ефимов, по истории США – проф. Л. Зубок, по теории Государства и Права – академик Трайнин и проф. Карева и др.
Меня с самого начала увлекла политэкономия, которую нам начали преподавать на втором курсе. Мы изучали ее не по учебникам, которых не было, а по первоисточникам – трудам Маркса и Ленина. Меня прямо-таки покорила железная логика и страстный стиль «Капитала» Маркса. Усваивать азы марксистской политэкономии нам помогали талантливые преподаватели.
Особенно интересными и запоминающимися были лекции доцента Е. Соколовской, которая буквально втолковывала в наши головы наиболее трудные положения «Капитала». Оригинальными были лекции по политэкономии социализма проф. Н. Сидорова. В то время еще не было учебников по политэкономии социализма и его лекции были единственным учебным материалом по этому разделу политэкономии. В 1951 году была опубликована работа Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» и все дискуссии разворачивались вокруг нее.
Учебе помогало то, что на курсе была товарищеская, очень дружная обстановка солидарности и взаимопомощи. Примерно треть студентов курса составляли бывшие фронтовики.
Я защитил дипломную работу, сдал все выпускные экзамены на отлично и получил диплом с отличием по специальности «историк-международник». После окончания в 1952 году МГИМО я поступил в аспирантуру.
Встал вопрос: куда идти работать? Тогдашний ректор МГИМО Л. Н. Кутаков предложил мне «пойти в науку», то есть остаться в аспирантуре. После недолгих раздумий я согласился и стал готовиться к экзаменам, но не по специальности, указанной в дипломе, а по кафедре политэкономии. Меня в то время интересовала проблема межимпериалистических противоречий, и я решил писать кандидатскую диссертацию на тему: «Борьба английских и японских монополий на рынках Азии и Дальнего Востока». Моим научным руководителем стал проф. А. А. Арутюнян, который в то время заведовал Отделом международных экономических организаций МИД и по совместительству работал на кафедре политэкономии МГИМО. По его инициативе я попал в первую в своей жизни загранкомандировку. Арутюнян формировал советскую делегацию на 11-ю сессию Экономической комиссии для Азии и Дальнего Востока, которая проходила в начале 1954 года в гор. Канди, Цейлон (так тогда называлось государство Шри-Ланка). Он включил меня и другого аспиранта Серго Микояна в состав делегации в качестве переводчиков. Само длительное путешествие в отдаленный уголок южной Азии было чрезвычайно для нас интересным. Мы добирались до Колобмо самолетами три дня, делали по пути остановки в Вене, Риме, Каире, Исламабаде и Дели. На обратном пути мы провели в Риме несколько дней и оттуда добирались до Москвы поездом. Интересно, что когда мы летели туда, то в Каирском аэропорту висел портрет генерала Нагиба, а когда возвращались обратно, то увидели портрет Гамаль Абдель Насера.
Осенью 1955 года, после окончания аспирантуры МГИМО и получения ученой степени кандидата экономических наук, я был зачислен на работу преподавателем кафедры политэкономии Западного факультета. Некоторое время спустя меня вызвал директор института Лобанов и декан факультета Никифоров, и предложили мне одновременно с преподавательской работой заняться и административной – стать заместителем декана Западного факультета по работе со студентами-иностранцами. Надо сказать, что к тому времени число таких студентов в МГИМО перевалило за триста. В работе с ними была некоторая специфика, а иногда возникали и определенные проблемы. Для улучшения воспитательной работы с этим особым студенческим контингентом, ЦК КПСС принял решение ввести в тех вузах, где обучалось большое число иностранных студентов, должность заместителей деканов и даже проректоров для работы с ними. Меня это предложение не очень обрадовало, так как не хотелось оставлять преподавательскую и научную работу. Но директор и декан заверили меня, что мне будет оставлена возможность продолжать работу на кафедре политэкономии на полставке, читать лекции, вести семинары и т. п. Только будет сокращена моя преподавательская нагрузка. После некоторых раздумий я принял это предложение.
В институте в то время обучались студенты только из социалистических стран: Албании, Болгарии, Венгрии, Вьетнама, ГДР, КНР, Монголии, Польши, Чехословакии. Самой большой была группа китайских студентов – более 70 человек, самой небольшой – группа албанских студентов – 9 человек. Отбором студентов для учебы в МГИМО занималось партийное и государственное руководство социалистических стран. Подбирались наиболее надежные в политическом отношении юноши и девушки, как правило из рабочих семей, члены партий или союзов молодежи, часть из них имела опыт работы в партийных и молодежных организациях. Все вновь прибывшие студенты-иностранцы один год учились на подготовительном курсе, где, в основном, изучали русский язык. Руководство института стремилось создать для иностранных студентов подходящие бытовые условия: несмотря на острую нехватку мест в общежитиях для советских студентов, студенты из братских стран расселялись в благоустроенных общежитиях, им платили приличную по тем временам стипендию. При этом был дифференцированный подход: студенты из Китая, Вьетнама и КНДР получали пятьсот рублей в месяц, а из европейских социалистических стран – девятьсот.
В общежитиях студенты-иностранцы жили не обособленно, а вместе с советскими студентами, чтобы облегчить им задачу освоения русского языка и оказывать помощь в быту, подготовке к занятиям и т. п. Иностранные студенты были организованы в землячества как в рамках институтов, так и в масштабах Москвы. В землячествах были свои партийные организации. Через землячества осуществлялась связь с посольствами. Надо сказать, что посольства оказывали помощь институту в работе с их студентами, помогали разрешать трудности и снимать возникавшие недоразумения. Эти недоразумения носили иногда курьезный характер. Так, корейским студентам однажды показалось, что лектор по истории стран Азии и Дальнего Востока профессор М. Капица в одной из своих лекций неуважительно отозвался о вожде корейского народа Ким Ир Сене. Они «сигнализировали» об этом в посольство, и посольство направило жалобу в отдел ЦК. Мне пришлось объясняться в отделе. Используя конспекты наиболее добросовестных советских студентов, удалось доказать, что это было недоразумение, возникшее на почве слабого знания корейцами русского языка.
В другом случае, сын высокого государственного руководителя Албании пожаловался в посольство на то, что на него поместили карикатуру в институтской стенной газете «Международник». Пришлось объяснять посольству, что такое дружеский шарж. Этот парень откровенно спал на лекциях и даже храпел. «Международник» поместил рисунок с выразительной надписью: «Вся жизнь в борьбе… со сном». Тем не менее, редактору «Международника» Э. Плетневу для острастки был объявлен выговор по партийной линии за внесение осложнений в отношения с дружественной страной.
Общеобразовательный уровень студентов из европейских социалистических стран был выше, чем студентов из Китая, Монголии, КНДР и Вьетнама, которым учеба давалась с большим трудом, чем студентам из европейских соцстран. Но через год-два они упорным трудом преодолевали этот разрыв. Особенно прилежно занимались студенты из Китая, делая особый упор на изучение марксизма-ленинизма. Вся обстановка в МГИМО и жизнь в Советском Союзе способствовала воспитанию студентов-иностранцев в духе пролетарского интернационализма и солидарности трудящихся. Для них организовывались экскурсии на заводы, в колхозы, они вместе с советскими студентами принимали участие в осенних полевых работах.
Выпускники МГИМО высоко ценились в братских странах. Многие из них впоследствии занимали высокие посты на дипломатической службе, в государственном и партийном аппарате, стали видными общественными и государственными деятелями. Приведу лишь несколько фамилий: министры иностранных дел Болгарии Младенов (он одно время был даже президентом страны) и Чехословакии – Яромир Иоганнес, заместители министра иностранных дел ГДР Гарри Отт и Грабовски, секретарь ЦК ВСРП Матиас Сюреш и др. Выпускникам института из Китая несколько не повезло, помешала «культурная революция»[1 - «Культурная революция» в КНР: политика «большого скачка» и «народных коммун»(1958), репрессии против критиков Мао Цзэдуна, чистка в армии (1959-65), «огонь по штабам» с помощью хунвейбинов и цзаофаней (1966-69), 9-й съезд Коммунистической партии Китая (4.1969) с восхвалением «идей Мао Цзэдуна» и оправданием «культурной революции», некоторая нормализация отношений с рядом стран (1969-72) [5, т.12, с. 218–219]]. Тем не менее, некоторые из них стали видными дипломатами (военный атташе миссии КНР при ООН генерал Ду, советник миссии КНР при ООН Хэ Лилян).
В 1957 я с группой преподавателей МГИМО выехал на учебу в аспирантуру Лондонской школы экономики и в следующем году вернулся для продолжения работы в институте. К сожалению, тогдашний ректор Д. Рыженко поручил мне по совместительству руководить издательством ИМО. Меня такая комбинация не устроила, и я решил принять предложение Управления кадров МИД о переходе на дипломатическую работу. В январе 1959 года я отбыл в совпосольство в Лондон на должность советника по экономическим вопросам».
Затем все назначения для работы за рубежом на протяжении всей дипломатической карьеры чередуются с работой В. С. Сафрончука в центральном аппарате министерства иностранных дел. В частности, после возвращения из Лондона он становится советником, исполняющим обязанности зама, а затем и заместителем заведующего 2-м Европейским отделом МИД СССР (2ЕО). Советником 2ЕО Василий Степанович был в отделе, которым заведовал В. С. Лавров – нынешний Министр иностранных дел РФ.
В 1967 году В. С. Сафрончук назначается послом в Республику Гана и как приведено в лаконичной справке Дипломатического словаря о В. С. Сафрончуке: «…советский дипломат, имеет ранг чрезвычайного и полномочного посла… в 1967-71 – посол СССР в Гане…» [11, т. III, с.18].
Гана – государство на побережье Гвинейского залива в Западной Африке [8]. В конце 17–19 вв. – государство Ашанти [5, т.2, с.471], название которого сохранилось в одной из 8 областей Ганы [5, т.6, с. 96–103]; бывшая британская колония Золотой Берег, завоевавшая независимость и ставшая членом ООН в 1957 г.; государство Гана, в состав которого помимо Золотого Берега вошла подопечная территория ООН Британское Того [30, с.226], было 1.7.1960 провозглашено республикой. Президентом Ганы стал К. Нкрума, а в 8.1960 в Аккре – столице Ганы состоялось подписание бессрочного Соглашения о культурном сотрудничестве между СССР и Республикой Гана [33, 1960 г., с.143]. Внутренняя обстановка в стране была сложная: «… Борьба против империализма и его агентуры осложнилась значительными экономическими трудностями…». 24.2.1966 Нкрума был смещён, власть перешла к генералу Анкру [5, т.6, с.99].
В 1971 году В. С. Сафрончук направляется на работу в Постоянное представительство СССР при ООН в г. Нью-Йорк и становится заместителем постпреда Малика А. Я.
Последний отзыв
Очень интересная!