Невеста на выход

***

Карина

Домой мы ехали в гнетущей тишине. По радио играла ненавязчивая музыка, дорога была ненагруженной, а Макс упорно молчал, поджав губы. Майбах ехал достаточно быстро, но аккуратно.

Я откинулась на спинку кресла и смотрела на мелькающие за окном деревья и здания, мысленно желая поскорее оказаться дома и навсегда забыть об этом вечере…

Наш танец в клубе длился недолго. Как только закончилась композиция, музыканты объявили короткий перерыв и включили фоновую музыку.

Максимилиан резко отстранился, с трудом сдерживая полыхавший в его глазах гнев (может, что-то ещё?), схватил мою руку и потянул за собой. Он делал большие, быстрые шаги, поэтому я еле успевала ковылять вслед на каблуках.

Пару раз я оступилась и даже чуть не упала, но Макс вовремя подхватил меня, сокращая между нами дистанцию. Потом со словами: «Пить надо меньше!» – вновь потянул меня к выходу. Сказать что-то в ответ не хватало ни сил, ни смелости –  и так довела беднягу до белого каления. Да и сама дрожу, как лист на ветру… штормовом. Ко всему прочему, по легенде, я – вдрызг пьяная и не очень верная девушка, так что ситуация не самая подходящая для того, чтобы ещё и устраивать скандал.

Подойдя к нашему столику, который все ещё пустовал, Макс сгреб в охапку вещи, включая косуху, и, не отпуская моей руки, вывел меня на улицу.

Стравинский с грохотом распахнул пассажирскую дверь майбаха и буквально запихнул меня внутрь, потом бросил все вещи на заднее сидение, сел за руль. С этого момента он походил скорее на живую статую или на робота–водителя.

Макс не проронил ни слова и даже не повернулся в мою сторону. Просто сжимал руль и время от времени переключал передачи.

Молчала и я. К чему разговоры, что объяснять? А главное – зачем? Все правильно, я добилась своего – твердила сама себе, уставившись в боковое окно.

Даже когда мы подъехали к моему дому, Максимилиан не поменял позы. Он так и сидел, глядя перед собой, держа руки на руле и демонстрируя всем своим видом, что я должна немедленно уйти. Вот и прекрасно!

Я открыла дверь, поставила одну ногу на землю и уже собиралась уйти по-английски, как в последний момент какая-то неведомая сила заставила меня обернуться и зачем-то сказать:

– Не слишком доверяй друзьям детства. Некоторые из них вырастают скользкими типами.

– Что? – повернул голову Макс.

– Прощай, – я выпорхнула из автомобиля, но замешкалась у ворот – в таком виде мне домой нельзя. К счастью, майбах сразу тронулся – и быстро скрылся из виду.

Всё, дело сделано. На этот раз окончательно и бесповоротно.

Отгоняя непонятные грустные мысли, я тихо обошла стену и прокралась к тайнику. В кромешной тьме было нелегко найти, за что ухватиться – руки скользили по стеблям плюща. Усложняли задачу и высокие каблуки.

Запыхавшись, я все же долезла до верха забора, нащупала пакет и дернула его на себя. С первого раза он не поддался, ничего не получилось и со второго, третьего… Тогда я решила забраться чуть выше, но нога запуталась в лиане – все мои попытки освободиться были тщетными.

В один прекрасный момент я просто соскользнула с вьющегося растения – и, вскрикнув и зажмурив глаза, полетела вниз. Приземление было на удивление мягким: чьи–то сильные руки подхватили меня, аккуратно поставили на асфальт. Проклятые каблуки подвернулись – я чуть не упала вновь, но меня и тут подстраховали. Решила взглянуть на своего спасителя – и обомлела…

Брови нахмурены, глаза темные, словно бездна, губы сжаты в такую тонкую линию, что их почти не видно, ноздри раздуваются, как у быка при виде красной тряпки – Максимилиану мой ночной променад явно не по душе. В руке он сжимал злополучную косуху, которую я по глупости оставила в майбахе. Так вот зачем вернулся – отдать мне куртку, а в итоге застал в неоднозначной ситуации.

Не знаю, как меня провернуло в полете, но сейчас не я, а Макс стоял у забора, что давало мне место для маневра. Пока я раздумывала, поговорить с ним или сбежать от греха подальше, в плюще наверху что-то зашелестело. Буквально через мгновение со шпиля соскочил злосчастный пакет и с глухим звуком шлепнулся Максу на голову. Я прикрыла рот рукой и на всякий случай сделала шаг назад.

Нехорошо как-то вышло, ох, нехорошо…

Максимилиан задумчиво провел взглядом по траектории полета «неопознанного объекта» и поднял мой пакет. Я потянулась, чтоб выхватить его, но Стравинский оказался проворнее: успел не только заглянуть внутрь, но и совершенно бестактно осмотреть всё содержимое.

Откровенный алый топ и рваные джинсы, элегантный пиджак и сдержанные лодочки – я перебрала в голове всё, что Макс мог увидеть в пакете, и тяжело вздохнула. Какое-то время в голове мужчины, похоже, шел сложный мыслительный процесс, а потом глаза блеснули опасным огоньком.

– Не знаю, какую игру ты затеяла и зачем, но не на того напала! Game over! – грубо засунув косуху в пакет, он швырнул его мне, резко развернулся и ушел прочь.

Выход третий

Две недели спустя. Максимилиан

– Отец дома? – спросил я Виолу за завтраком.

– Не кричи. Отдыхает, – грустно ответила мачеха, поправила свое и без того идеальное светло-медовое каре и отвела взгляд.

– Опять ревела из-за него? Во сколько он вернулся? Пьяный в стельку?

Позади послышались громкие шаги. В столовую буквально ввалился мой отец, молча окинул нас взглядом, подошел к столу и налил себе стакан воды. Потом ещё один.

– Особенно продуктивно потрудился этой ночью? – не удержался я от упрека и, несмотря на немую просьбу Виолы остановиться, добавил, – А не хочешь поработать на благо своего издательства? Подчиненные уже забыли, как ты выглядишь…

Анатолий смерил меня строгим уставшим взглядом. Его карие глаза наполнились кровью, то ли от бессонной ночи, то ли от злости, но скорее, все сразу. Черные, чуть тронутые сединой волосы были взъерошены, на лбу и в уголках губ залегли глубокие морщины, трехдневная щетина придавала всему образу ещё больше потертости и неухоженности.

Из-за регулярных гулянок папа выглядел намного старше своих 52-х лет. Особенно нелепо он смотрелся рядом с хрупкой 30-летней красавицей Виолой. Она появилась в нашей жизни шесть лет назад – через год после смерти матери – и каким-то чудом вытащила отца из депрессии. Виола была нашим ангелом-хранителем, но сейчас даже она ничего не могла сделать…

– Если что-то не нравится, выметайся отсюда! Вот это все заработал я! – отец сделал рукой круговое движение и ткнул себя пальцем в грудь. – А ты привык жить на готовеньком!

– Я не вылезаю из издательства! И, как могу, решаю его проблемы, которых, между прочим, накопилась тьма! – ярость захлестнула меня. – А ты бухаешь и баб тискаешь по клубам!

Виола поспешно встала, обняла мужа за плечи, пытаясь успокоить, и параллельно испепеляла меня взглядом. Я и сам знал, что, когда отец в таком состоянии, разговаривать с ним бесполезно, тем более подобным тоном. Но меня уже было не остановить.

– Сегодня наше издательство пригласили на открытие выставки. Может, сходишь ты, помятый и пропитый, а? Вот пресса порадуется! – последние слова я проорал во весь голос.

– Как ты смеешь, щенок! Пошел вон! – плевал слюной Анатолий.

Мне было, что ему сказать, но, посмотрев на разочарованную Виолу, я просто взял свой кожаный пиджак и вышел из дома, со всей дури хлопнув дверью.

***

На мероприятие я прибыл за пару минут до его открытия. Опаздывать – не в моих правилах, но сегодня очень хотелось нарушить их к чертям собачьим…

Растяжка у входа гласила, что я имею честь находиться на персональной выставке картин «талантливого и подающего большие надежды юного художника» Николая Ключевого. Я мысленно выругался: Колю я знаю с пеленок, из-под его «кисти» более или менее сносно выходили разве что матерные слова и голые бабы.

Избалованный сын известного бизнесмена Валерия Ключевого в свои 22 года уже успел бросить три учебных заведения, спустить несколько папиных миллионов, полечиться от наркозависимости… В общем, послужной список там что надо. Теперь, оказывается, он художник! Что ж, посмотрим на его мазню…

Отказаться от такого «счастья» я не мог. Ключевой-старший был школьным другом моей матери, в свое время помог отцу открыть издательство. Хороший мужик, не чета своему отпрыску, – деньги его ничуть не испортили. Да и ко мне Валерий всегда хорошо относился. Сейчас поддержка миллионера Ключевого особенно важна.

Кроме того, мне не помешают новые знакомства. Уверен, мало кто упустит возможность выразить свое восхищение художественными потугами богатенького отпрыска – и заодно, как бы между прочим, обсудить пару инвест-проектов с его отцом.

Выдающиеся деятели культуры и искусства тоже не смогут пройти мимо этого «прорыва в сфере современной живописи» – такие связи опять-таки на руку мне как директору издательства.

Так что, улыбаемся и машем. Хотя нет, сначала бахнем шампанского, а после – улыбаемся и машем!..

В лобби пятизвездочного отеля, принадлежащего Ключевому, а именно здесь и проводилась выставка, было многолюдно. Конечно же, не обошлось без прессы. Объективы камер и фотоаппаратов были направлены на худосочного брюнета с модно выбритой бородой, поставленной челкой и с шарфом на шее. Я даже не сразу признал в нем Колю. Он вещал что-то о новом дыхании авангардизма и тыкал пальцем в свои полотна.