Дети Ишима. Книга 3. Океан

Сюжет этой песни, как будто специально написан по данному эпизоду из жизни автора. Поскольку, в наступившие новые времена эту песню уже не исполняют, автор для убедительности решил привести ее слова.

Любви моей ты боялся зря, – не так я страшно люблю!
Мне было довольно видеть тебя, встречать улыбку твою.
И если ты уходил к другой или просто был неизвестно где,
Мне было довольно того, что твой плащ висел на гвозде.
Когда же, наш мимолетный гость, ты умчался, новой судьбы ища,
Мне было довольно того, что гвоздь остался после плаща.
Теченье дней, шелестенье лет, – туман, ветер и дождь…
А в доме событье – страшнее нет: из стенки вырвали гвоздь!
Туман, и ветер, и шум дождя… теченье дней, шелестенье лет…
Мне было довольно, что от гвоздя остался маленький след.
Когда же и след от гвоздя исчез под кистью старого маляра, —
Мне было довольно того, что след гвоздя был виден вчера.
Любви моей ты боялся зря, – не так я страшно люблю!
Мне было довольно видеть тебя, встречать улыбку твою!
И в теплом ветре ловить опять то скрипок плач, то литавров медь…
А что я с этого буду иметь? Того тебе – не понять.

Слова этой песни на удивление подходят и к другому его жизненному эпизоду, который произошел с ним значительно позднее.

Между тем шли годы, но время от времени автор мысленно возвращался назад к той замечательной юной Принцессе пиано, жительнице мало кому знакомого южного городка. Он взрослел и, начиная с какого-то времени, ему начало казаться, что тот случай из далекого прошлого, не так уж и безнадежен. Он представлял себе, как он возвратится повзрослевшим в тот городок и снова встретит Принцессу, в том самом детском возрасте, и с глазами все еще полными слез.

Сейчас, конечно, он бы нашел повод взять ее на руки и стал рассказывать, какие-нибудь байки, напевать колыбельную из своих студенческих лет и баюкать. Он рассказал бы ей старинную легенду о двух половинках, которые бродят по миру в поисках друг друга. Еще он сказал бы принцессе о том, что где-то в мире есть и ее половинка, и она уже ищет свою. И совершенно очевидно, что она ее найдет, не может не найти! Это будет ее половинка, которая от своего друга усвоила главное правило жизни. И это правило гласит, что самого главного не увидишь глазами, а зряче лишь сердце!

Не знаю, что бы я ей еще рассказал, чтобы она услышала меня. Наверное, я бы сделал бы все от меня зависящее, чтобы прикоснуться к ее душе, затронувшей мою много лет тому назад. И чего я бы ей только не наговорил, чтобы в ее душе зазвучала музыка, имя которой «Вера», из глаз исчезли слезы, а на ее личике опять засияла детская улыбка. Ведь она такая загадочная и таинственная эта страна детства, страна любви и слез…

Спецшкола

G. Bersanetti: Concerto in G Min.

for Four Harpsichords & Strings (Allegro)

Не могу забыть, как на старшем курсе, один мой студенческий друг попросил меня на некоторое время подменить его в качестве учителя физики в вечерней школе. Вечерняя школа тех времен представляла собой некоторое учреждение, в которое принудительно с производства загоняли всех уклонистов, не имеющих среднего образования. Вот тогда стало понятно, что чувствовали учителя в те времена, когда в число учащихся входил я сам. Примерно таких же учеников, с похожими задатками, у меня набралось десятка два.

Понимая, что моя персона в школе временная, и у меня недостанет времени на изучение опыта Макаренко, я решил внедрить в процесс образования, придуманный по ходу свой метод обучения. На втором занятии в начале урока, я попросил у присутствующих несколько минут внимания. Обратился к ним я достаточно уважительно:

– Господа ученики, попрошу вас уделить мне несколько минут внимания, чтобы впредь у нас не возникало никаких недоразумений.

Господа ученики, за исключением двух целующихся в полутьме пар на задних партах, оставили свои занятия и обратились в слух.

– Господа, надеюсь, вы понимаете, что я должен исполнять возложенные на меня вашей школой функции, за которые мне платят вознаграждение.

Господа ученики молча, согласились с этим бесспорным утверждением.

– Тогда пойдем дальше, – продолжил я. – На раскрытие темы урока мы с вами располагаем сорока пятью минутами. Я берусь вам ее изложить, самое большое, минут за десять, и моя совесть перед вами и школой будет чиста. Если я по случаю увлекусь сверх этого времени, не забудьте мне напомнить об этом, можете даже свистнуть! Остальное время мы отдадим подготовке домашних заданий. Вы – своих уроков, а я, соответственно, – своих! Рассчитываю на ваше понимание, и что все это останется между нами, а также не сильно выплеснется за пределы нашего класса.

– Да, кстати! Молодых людей в темноте на задворках класса, это касается тоже… Потом, – повторяю еще раз, – нижайше прошу прощения учащихся с задних парт, можете вы пожертвовать несколькими минутами своего времени для общего блага или все-таки не можете?

Молодые люди, видимо заинтересованные этим предложением и перспективами, тоже ненадолго отвлеклись от своих внеклассных упражнений.

– Вот с этого мы и начнем, – сообщил я открывшим от изумления рты ученикам. – Сегодня у нас тема: «Электрические заряды, их взаимодействие и некоторые примеры из жизни, подтверждающие их существование».

В течение пяти минут я объяснил учащимся, какие заряды бывают, как и по каким законам они взаимодействуют. Оставшиеся пять минут у меня ушло на примеры из жизни.

– Обратите внимание, господа, – обратился я к своим ученикам. – На задних партах две пары учеников наглядно демонстрируют нам закон притяжения зарядов различной полярности! Если быть внимательным, то пара «зарядов» слева явно уступает по их величине и создаваемой напряженности поля, которое они формируют вокруг себя той паре, которая находится в самом укромном месте нашего класса, – справа.

– Вот как раз от тех, которые находятся правее, исходит напряженность поля такой величины, что даже нейтрально заряженный учитель, испытывает сильнейшее притяжение с их стороны, и всеми силами пытается не глядеть в их сторону. На этом Господа ученики, согласно нашим договоренностям, приступим к выполнению своих домашних заданий.

Я сел за стол, открыл бумаги и до конца урока забыл о существовании своих учеников. Этот необычный урок физики, вероятно, произвел на моих учащихся неизгладимое впечатление. По школе, среди учеников разных классов поползли слухи, что в 10-Б объявился учитель чудак, каких в этой школе еще не было, да и вообще таких учителей в природе быть не может. Учитывая, что в то время мне стукнуло двадцать четыре, а внешне я выглядел лет на двадцать, думаю, что именно это вызывало некоторый интерес к урокам физики, проводимых в 10-м Б со стороны учениц других классов этой школы.

Прошло всего несколько уроков, как вскоре я заметил, что посещаемость занятий значительно улучшилась и, более того, численность учеников в моем классе начала резко возрастать. Прибавка численности учеников шла, в основном, за счет учениц других классов, сбегавших от своих скучных учителей и уроков.

Вскоре все парты в классе были заняты, мест не хватало, и ученицы приносили с собой стулья, расставляли их в непосредственной близости от учителя. Они в коротких юбочках рассаживались в передний ряд, иногда закинув ногу на ногу, но самым внимательным образом вникали во все, что слетало с его языка. Мне уже начало казаться, что на уроки слетались не только ученицы этой школы, но и с окружающих школу дворов.

Вскоре учащиеся, каким-то образом пронюхали, чем собирается заниматься их учитель в будущем, поэтому наше взаимодействие начало плавно выходить за пределы тех формальных границ, которые учитель установил на первых занятиях. Как-никак, оканчивал он тогда факультет космических исследований, а наших старшекурсников загоняли в разные НИИ, связанные с будущей их работой. Там до нас долетали любопытные сведения из мира космоса, не доходящие до ушей широкой общественности.

Понятное дело, все это отвлекало учителя от его непосредственных обязанностей по ведению урока. Кроме того, учителя из соседних классов выказывали свое неудовольствие и непонимание вошедших в моду и выросшей популярности уроков физики, а директор школы даже подумывала о преобразовании своей заурядной школы в школу с физическим, а может быть даже космическим уклоном.

Активность класса достигла невероятного размаха. Учеников и учениц интересовало все. Где и чему учится студент-учитель? Сколько ему лет, и сколько лет еще ему осталось до завершения своего образования? Были и профессиональные вопросы: Что такое электричество? И что он собирается учить, если выучит всю физику? Надолго ли он задержится в этой школе? И нельзя ли другие уроки, например английский, поменять на урок физики? Ходит ли учитель в кино? Какие кафе посещает? Каких девушек предпочитает – брюнеток или блондинок? На этот последний вопрос учитель неизменно давал ответ, что предпочитает всяких, но преимущественно умных и веселых, и лучше, конечно, хорошеньких.

Короче, идиллическую картину выполнения студентом своих домашних заданий на уроках физики пришлось оставить. Впрочем, как он и обещал своим ученикам, сбоев с программным материалом раздела электричества им не допускалось.

Неясно, по какому пути пошло бы дальнейшее развитие этих уроков и школы вообще. И не превратилась ли в будущем эта школа в филиал физтеха, или в какую-нибудь другую организацию? Но к счастью через месяц вернулся из поездки мой товарищ и восстановил статус-кво системы вечернего образования.

Хочу добавить, что и сейчас я к своим студентам отношусь столь же уважительно и лекции начинаю примерно так: «Итак, Господа Студенты, начнем! Сегодня у нас тема «…». Те, кто в конце учебного года приходит на лекцию впервые, иногда падают в обморок! На этот случай предусмотрительный профессор приносит с собой на лекцию нашатырный спирт и дает его нюхнуть ослабевшим…

Последнее лето в Волынском Иерусалиме

Мастер

Rubinstein – Piano Concerto No. 1 In E Minor

Жаркий летний украинский день. Солнце приближается к полдню. Я в одиночестве валяюсь на берегу небольшого водоема. Его берег порос мелкой и мягкой, наподобие ковра травой, которую неторопливо пощипывает гусиный выводок. Тишина такая, что звенит в ушах. В голубом небе небольшие красивые горки белоснежных кучевых облачков. За водоемом радует глаза поле еще молодых подсолнухов. Правее от водоема расположена аллея пирамидальных тополей, за которыми, по слухам, находится колхозный сад. Но в колхозный сад меня уже почему-то не тянет, остро чувствую, как на глазах старею.

Сегодня у меня с напарником выходной. Минул месяц, как мы вдвоем с ним бродяжничаем по центральным районам Украины, подправляя свое растаявшее к весне «состояние». Напарник накануне махнул к какой-то приглянувшейся ему сельской вдовушке, а я, пользуясь подвернувшимся случаем, направился к водоему. При минимальной возможности и наличии времени, я направляюсь к воде, которая меня притягивает магнитом, может быть потому, что и мой знак Вода. Вот в таком окружении я и лежу, вспоминая последние годы учебы, которые уже закончились, и все никак не могу прийти в себя от ощущения свободы. Укладка кирпичей в стену после шести лет постижения премудростей физических наук представляется мне просто детской забавой, хоть нам и приходится пропадать на строительных лесах часов по десять в день.

Прошел месяц с тех пор, как мы с напарником обосновались в этих краях. Неподалеку от этих мест появился на свет и я, может по этой причине все окружающее мне близко и приводит меня в хорошее расположение духа. Кажется, что этих мест я никогда не покидал вовсе. Нравятся здесь мне простой незамысловатый народ, далекий от того мира и людей, с которыми последние годы мне приходилось сталкиваться. Закончился еще один значимый эпизод моей жизни, связанный с годами учебы и выбора дальнейшего пути.

Как быстро промелькнули последние шесть лет, которые вначале казались бесконечностью! «Неужели так „незаметно“ промелькнет вся жизнь», – думаю я. До сих пор не могу прийти в себя от ощущения свободы. Такие ощущения, вероятно, сродни тем, которые испытывает приговоренный к пожизненному заключению, и который, наконец, прорыл ход за пределы тюремного забора и выскользнул на свободу.

Раньше, после каждой летней сессии, перед очередной вылазкой в неизвестные края, меня неизменно посещало волнение, как при спуске на лыжах с высокой горы или перед прыжком в неизвестность. Подобные ощущения я очень любил, и время от времени, если по какой-либо причине они задерживались с моим посещением, провоцировал сам себя, пускаясь на разные авантюры.

Валяясь на траве, я вспоминаю, размышляю и как бы пытаюсь дать оценку последним годам своей жизни. То и дело меня заносит в более удаленные времена, когда в далеком степном селении, лежа, как и сейчас, на берегу Ишима, я и представить себе не мог, что жизнь может быть столь изменчивой и выкидывать такие коленца. Тогда меня посещали, хоть уже и сформировавшиеся желания и грезы, но которые не имели никакой связи с окружающей реальностью.

– Загадочно, – думаю я, – каким образом неясные фантазии подростка могли воплотиться в реальность с такой точностью. Мне удалось получить образование, которое напрямую открывало дверь к космической тематике, а теперь еще и привело меня в такое место, где в ближайшие годы мне непосредственно придется столкнуться с решением проблемы подготовки первой пилотируемой экспедиции на Марс. Не в качестве пилота, конечно, а человека, который с некоторым сожалением со стороны будет наблюдать, как это будут делать другие…

А пока, дело, которым мы с напарником занимаемся в этих местах уже второе лето подряд, – мне по душе. Мы строим селянам жилища. А что может быть важнее этого? Заканчивая одну стройку, делаем перерыв. Возвращаемся на два-три дня в Волынский Иерусалим, в простонародье, называемым Бердичевом, и затем перебираемся на другую стройку, где хозяева нас ожидают с распростертыми объятиями.