Гибель короля

– Я не стану плясать под дудку подстилки Вальтэриана, – разозлился Оливьер. – Стража, взять их!

Беатриса сжала брошь. Магия распространилась по комнате, волнами сбивая стражников. Они заревели, как стая диких обезумевших волков. Тела их покрылись язвами, головы загорелись. Стражники запрыгнули на потолок, покатились по стенам и полу, стараясь сбить пламя. От их попыток оно заполыхало сильнее, заполнив комнату гарью и криками умирающих. Кровь хлынула из глаз демонов, стекла по стенам, очерчивая коды жизни, и образовала лужи на полу.

Оливьер мысленно позвал на помощь родственников. Из чёрных вспышек появилось пять демонов, закутанных в красные плащи с изображением гиены.

– В нас течёт кровь Ламелиониды Снэик, – гордо заявил он. – Нам не страшна брошь, закалённая магией короля.

Беатриса кинула в демона огненный шар.

– Простейшие колдовские элементали не способны навредить мне, – огненный шар прошёл сквозь Оливьера. – Леди, ваши магические приёмы устарели, как и фантазия.

Лорд Эдасмор запустил в Беатрису разряд молнии. Ведьма упала, но быстро поднялась, шипя от боли, и направила на него столб огня. Потоком воды Оливьер потушил пламя.

– Нижний мир даёт мне силу, – ухмыльнулся он. – Со мной сражаться бесполезно.

Беатриса снова попробовала атаковать. Демоны объединили магию и создали вихрь. Стены замка содрогнулись. Люстры закачались, подхваченные ветром. Леди Фаиэ отлетела в дальний угол и ударилась головой.

– Заканчиваем с ней быстрее, – поторопил родственников лорд Эдасмор.

Демоны обступили ведьму. Она встала, придерживаясь за стол, и спрятала под рукавом раскрытую брошь. Батория завыла и накинулась на Оливьера. Астрид прижалась к стене. Беатриса, воспользовавшись суматохой, приблизилась к демону и вонзила остриё броши ему в сердце. Он отшатнулся, со стоном вырвав из груди иглу. Черная кровь брызнула на пол и туфли ведьмы. Она толкнула Оливьера в грудь, прошептав заклинание, ослабляющее сердце. Он упал, поскользнувшись на собственной крови.

– Зря вы превозносили магию, – прошипела Беатриса. – Игла в сердце убивает не хуже.

– Стерва, – выплюнул лорд Эдасмор.

– Зато живая, – ухмыльнулась ведьма.

Оливьер в последний раз попробовал напасть на неё. Она сделала шаг назад и улыбнулась. У него не хватило сил, чтобы приблизиться. Лорд Эдасмор захрипел, вытянувшись на полу, и умер. Родственники его исчезли, растворившись в чёрных вихрях.

Ведьма прислонилась спиной к стене и огляделась. Код её жизни, выбитый под потолком, показался ей слишком длинным. «Неужели я стану вампиром, как хотела мама?», – промелькнула мысль в голове Беатрисы. Код сестры удивил её не меньше. Ведь Доротэя Фаиэ умерла, а цифры показывали, что она жива. Не зная правды о судьбе сестры, ведьма решила, что демоны ошиблись, ведь они не обладают абсолютным знанием о мире.

Кровь, вытекшая из мертвецов, засохла толстой коркой на полу. Комната приобрела багровый оттенок.

Астрид приблизилась к Беатрисе, сдерживая дрожь в коленях. Лицо белее мела и пятна крови на фиолетовом платье выдавали её испуг. Батория запрыгнула на покосившийся стол, виляя хвостом. Кровь Оливьера стекала с её шёрстки.

– Уходим, – сказала ведьма. – Демоны могут вернуться.

Леди Мейрак побежала к выходу. Беатриса и батория последовали за ней. На первом этаже они встретили стражников. Маги признались, что спали и не слышали шум битвы.

Стены зашатались сильнее. Волшебные изображения на них погасли. Потолок начал обваливаться. Колоны, поддерживающие его, раскрошились. Картины упали на вазы и покрылись трещинами. Свечи, горящие чёрным пламенем, опрокинулись на праздничные столы. Пол просел. Лестницы переломились и пошли в никуда. Замок застонал, будто умирающий зверь.

– Бежим! – закричала Астрид.

– Почему Самаль-мор-Тэль рушится? – спросил страж, щитом прикрывая Беатрису от падающих люстр.

– Сакральные места погибают вместе с хозяевами, – проговорила ведьма, пересекая холл. – Я убила Оливьера Эдасмора. Теперь защитная магия стирает его замок с лица Сноуколда, чтобы тайны мертвеца исчезли вместе с ним.

– Передвигайтесь быстрее! – ткнула стражника в спину леди Мейрак.

Звон её каблуков, разносимый эхом, смешался со скрипом мебели, хрустом разбивающихся зеркал и гулом падающих колонн. Путники прыгнули в разлом между стеной и колонной и выскочили из замка прежде, чем стены рухнули, похоронив под собой произведения искусства, драгоценности и колдовские артефакты. Беатриса со вздохом облегчения посмотрела на руины Самаль-мор-Тэля и велела найти место, где можно скрыться от демонов и отдохнуть.

Путники вновь ступили на серый песок Бесконечной пустыни. Дюны и барханы встретили их удушающей жарой, запахом серы и темнотой, освещённой лавовыми реками.

У разрушенного замка промелькнул мрачный силуэт Люцэра Соргаса. Надежда доказать королю мнимую преданность не покинула его. Он замысли новый план убийства леди Мейрак.

Глава 9

Нищета в краю бриллиантов

Царапины на лице Янины зажили, и она оповестила Авелину, что готова ехать в приют. Перед выходом принцесса сняла платье, расшитое драгоценностями, и надела голубой сарафан с изображением Гром-птицы.

Во дворе её встретила свекровь и провела в карету. Конан присоединился позже и сразу отвернулся к окну. Он еле сдерживал себя, чтобы не поругаться с Яниной. Она не заметила его состояние, разглядывая украшенное золотом платье Авелины.

– Не кажется ли вам, что, если вы придёте к сиротам в дорогих нарядах, то оскорбите их чувства? – полюбопытствовала принцесса.

– Зачем лицемерить, подражая отребью? – изогнул бровь оборотень.

– Сынок хочет сказать, что лорды должны выглядеть подобающе, – заулыбалась оборотниха. – Все меценаты приезжают в приют, сияя красотой. Пожертвования нищим – это прежде всего демонстрация богатства перед другими господами. Слухи о нашей щедрости быстро дойдут до них.

– Разве помощь беднякам – не главное? – удивилась Янина.

– Дорогая, пора взрослеть! – шире улыбнулась Авелина. – Бескорыстно никто не помогает.

Конан одобрительно хмыкнул. Принцесса опустила взгляд, понимая, что споры рождают только ненависть. За окном мелькнули замотанные в шкуры бедняки, грязные улицы и кактусы, торчащие среди пальм.

Карета подъехала к убогому серому зданию с кривой надписью: «Дом сирот леди Авелины Яронг». Янина с грустью посмотрела на заскучавших спутников и устремилась ко входу.

Из макфа пахло сыростью и плесенью. Покосившиеся стены гнили, отбрасывая тени на ветхую мебель. Деревянный пол служил пристанищем для мышей.

Под лестницей, ведущей на верхние этажи, выстроились голодные, тощие сироты в оборванных одеждах с грустными, не по-детски серьёзными глазами. Возле них крутились воспитательницы. При виде лордов они расплылись в лицемерной улыбке и принялись наперебой благодарить за визит.

Принцесса смутилась от навязчивого внимания. Она догадывалась, что с таким же усердием воспитательницы отбирают еду и одежду у сирот.

– Не стоит благодарить за пожертвования, – резко сказала Янина. – Я принцесса. Это мой долг.

Воспитательницы, удивившись её реакции, подошли к Авелине и заголосили:

– Миледи, как мы рады вас видеть! Дай Четыре Стихии вам здоровья и долгих лет! Дети, поблагодарите господ. Громче! Ну!

– Благодарим вас, леди Янина, леди Авелина и лорд Конан, – повторили выученные слова сироты. – Да наградят вас духи за всё, что вы делаете для нас!

В глазах детей плескался страх перед воспитательницами. Они боялись разозлить их. Ведь после визитов знати недовольство жизнью воспитательниц подпитывалось завистью, и необходимость самоутвердиться заставляла их вымещать злобу на сиротах.

Сердце Янины сжалось. Слух порезало плохо скрытое отчаяние детей. Воспитательницы шикнули на них и снова обратились к лордам:

– Всем ли вы довольны? Дети могут ещё стихи прочитать… Только благодаря вашей помощи мы живём! Не извольте гневаться.

– Меня всё устраивает, – молвила Авелина. – Сегодня я, мой дорогой сынок и невестка сделаем вам щедрые пожертвования. Конан, милый, подойди.