Гибель короля

– Злорадствуешь, как и леди Матильда? – уточнила Янина.

Её усталость, страх и боль бросились в глаза Рольфу. Он невольно смягчился:

– Злорадство по части женщин. Мне же свойственна ненависть. К тебе я её больше не питаю. Ненавижу только твою династию. Маги отняли у меня добрую половину родных. До сих пор не могу видеть, как кто-то из Колдов ходит по земле, обагренной кровью благородных волков.

– Я достаточно заплатила за ошибки брата. Твои родственники тоже не безгрешны.

– Ты права. Святых нет. Все хотят размножаться, питаться и отдыхать.

– Не всё сводится к этому. К примеру, искусство…

– Оно для избранных. Я его не понимаю, как и другие мужи Бекрукса. Слышал, лорд Лавриаль художник. Это делает ему честь. Однако не все южане со мной согласятся. В Бекруксе главное сила, выносливость, ловкость и хитрость.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Помогаю. Можешь передать мои слова Лавриалю. Глядишь, у него появятся хоть какие-то шансы. Понимаю, чем тебе не нравится Конан. Но не понимаю, чем нравится Лавриаль. Мой родственничек хотя бы умеет сражаться. Эльф же наверняка слабак.

– Зато у него есть манеры! – воскликнула принцесса. – За что члены твоей династии ненавидят меня? Я не убивала никого из Граффиасов, сдерживала жестокость брата. Сейчас защищаю Бекрукс, забочусь о нищих и больных.

– Не все Граффиасы против тебя. Я тебе сочувствую. По-своему… За остальных говорить не буду. Глупцов много. Их мысли не угадать. Сначала я презирал тебя. Союз оборотня и мага мне казался неприемлемым. Он подчёркивал, что мы проиграли в войне и вынуждены заключить с королём перемирие, чтобы выжить. Конан думал так же. Но всё же согласился стать твоим супругом. Я скорее бы прыгнул на меч, чем на кого-нибудь из северянок. Хотя, на деле вышло, что север лёг под юг, а не наоборот.

– Твои пошлости неуместны. Союз между нашими династиями придумала не я! Я согласилась стать женой Конана только ради мира. Я желаю добра магам и оборотням. Не понимаю, отчего удары достаются тем, кто не сделал ничего плохого?

– Ты в царстве зверей. А они чуют слабость. Хочешь уважения и любви, перестань бескорыстно вкладывать деньги в макфы и наивно хлопать ресницами. Превратись в злую фурию. Тогда тебе постараются понравиться, опасаясь твоего гнева. Последуй моему совету и увидишь, подданные запоют хвалебные оды в твою честь. По-иному среди волков уважения не получить.

– Мирные жители любят меня. Ненавидят лишь Граффиасы и горстка знати.

– Понятие «мирные» не подойдёт нашему народу. Его любовь может обернуться ненавистью. Пока ты покупаешь преданность бедняков, они за тебя. Но если придёт тот, кто отберёт у них твои подарки, они станут на его сторону. Страх сильнее любви.

– Твой ум не соответствует возрасту, лорд Рольф.

– Обстоятельства заставляют взрослеть быстрее, чем хотелось бы.

– Мне пора, – сказала Янина. – Приятно было поговорить, не обмениваясь упрёками.

«Зря бежишь в храм, – подумал оборотень. – Там спасенья нет. Лучше оправляйся на север. В Бекруксе ты рано или поздно растаешь, как снег. И оборотни умоются в воде, которая была тобой, не вспомнив даже твоё имя. О чём я размышляю? Жалось – плохое чувство. С появлением в волчьем логове овечки стало много влаги. Лёд, наверное, уже тает. Даже мне при виде печальных глаз Янины становится не по себе».

Принцесса, помолившись за возлюбленного, пришла на задний двор Наккара. В центре сада соорудили арену. Вокруг неё располагались трибуны для зрителей. Бедняки, жаждущие кровавого зрелища, быстро заполняли их. Выше находилось ложе господ, охраняемое стражей. Около него стояли столы с вином и фруктами на случай, если кто-то из лордов проголодается.

Лавриаль, облачённый в салатовый камзол с узором лилий, стоял у плачущей ивы. Она закрывала его ветвями, словно пыталась защитить. Тень падала на лицо эльфа, скрывая бледность и страх. Нарциссы, растущие на клумбе, склоняли головы, напоминая о долге перед династией Снэик. Со всех сторон их теснили коричневые и зелёные кактусы.

Янина подошла к Лавриалю. Небесно-голубая шаль закрыла её, точно щит. С надеждой принцесса спросила:

– Не передумал?

– Нет, – невесело отозвался Лавриаль. – Я обязан защитить честь семьи.

– Я полагала, ты сражаешься за мою честь.

Эльф не успел ответить. Глашатаи протрубили в рог, и лорд Снэик отправился на арену.

Принцесса вновь засомневалась в его искренности и любви. Лавриаль был отрешён и думал явно не о ней. Его глаза холодно смотрели по сторонам. В них плескались равнодушие и желание сбежать. Янина решила, что он просто взволнован. Она верила, дуэль с Конаном – проявление его любви. В голове её мелькали сотни тревожных мыслей, не давая здраво рассуждать.

Пажи ударили в барабаны, и под одобрительный крик толпы вышел Конан. Его коричневые сапоги скрипели, прибитые пылью. Лязг металлических застёжек на камзоле звучал тревожно и зловеще.

«Такие звуки должны сопровождать похоронную процессию», – подумала принцесса и пошатнулась. Ребёнок её был мал, чтобы шевелиться в утробе, однако она впервые почувствовала его. Янина положила руку на пока ещё плоский живот, в надежде успокоить дитя, и устремила взор на арену.

Глаза Конана горели от выпитого вина, а тело не забыло утренние наслаждения. Сшитый недавно камзол трещал, показывая недостатки располневшей фигуры. Сытый и довольный, оборотень не хотел начинать бой. Однако храбрость и ощущение всесилия, вызванные вином, побороли лень.

Конан помахал встревоженной матери и принялся разминаться. Янина случайно пересеклась взглядом с Авелиной и увидела, что в её глазах отражается та же боль и тревога. Принцессе стало жаль оборотниху. Она хотела подойти к ней, но Авелина одарила её взглядом, полным презрения, и отвернулась. Она не хотела показывать, что боится потерять последнего из выживших детей. Янине ничего не оставалось, как в одиночестве смотреть на дуэль.

Ещё раз прозвучал рог, заставив её вздрогнуть, и Матильда поднялась с трона, возвышающегося над ложей лордов. Коричневое платье сливалось с её смуглой кожей. Агатовая тиара поблёскивала в чёрных кудрявых волосах.

– Благородные волки и волчицы, мы собрались у арены, чтобы лицезреть дуэль лорда Лавриаля Снэика и лорда Конана Граффиаса, – обратилась правительница юга к подданным. – Они будут драться на кулаках. В кулачном бою любые удары допустимы. Однако воины не должны забывать кодекс чести! Если один из них признаёт поражение, поединок заканчивается. Пусть духи помогут бойцам!

– Да здравствует слава, да здравствует сила! – проскандировали оборотни девиз кулачных боёв.

Бойцы обвязали руки плотной тканью цвета своей династии. У эльфа она была зелёной, у оборотня – коричневой. Матильда поправила брошь в форме волка, скрепляющую высокий воротник, и воскликнула:

– Желаю удачи. На счёт три сходитесь. Раз… Два… Три!

Конан оскалился. Лавриаль сосредоточенно нахмурился, ожидая нападения. Тот медлил, поэтому эльф изловчился и ударил первым. Оборотень рыкнул и нанёс ответный удар. Эльф пошатнулся. Кровь хлынула из разбитого носа. Конан замахнулся ещё раз. Лавриаль упал. Зрители оживились, загудели. Оборотень поймал одобрительный взгляд матери и хотел добить соперника. Наклонился, однако занести кулак не успел. Эльф оказался проворнее. Он быстро поднялся, ударил его в кадык и отпрыгнул на другой конец арены. Конан зашатался. Лавриаль, вытерев с лица кровь, усмехнулся.

– Собака! – выругался оборотень и смерчем налетел на него.

Двумя точными ударами он разбил эльфу лицо и повалил на землю. Лавриаль извивался, силясь подняться, но не мог. Конан навалился на него всей тяжестью тела и продолжил наносить удары. Бить в ответ у эльфа не получалось. Руки, превратившиеся в месиво из сломанных костей и мяса, не слушались. Лицо стремительно теряло миловидные черты под ударами разгорячённого оборотня.

– Молодец! Ещё! – скандировала толпа. – Ну! Сильнее! Конан! Конан! Конан!

Звериное преобладало в оборотнях больше, чем в других жителях Сноуколда. Инстинкты брали верх, стоило им почуять запах крови. Азарт отражался в зрачках оборотней, горящих жёлтым, как луна. Они ждали окончания боя, желая видеть разорванную добычу.

У принцессы потемнело в глазах. Рычание, удары и крики превратились в шум, от которого заболели уши. Янина бросилась к Цефасии Шор.

– Где Патриция и Август? – в бреду спросила она. – Они должны остановить бой! У него есть сила, у неё – магия. Почему я не вижу их?

– Сир Лорвэйн и леди Цонфор ускакали на восток, – опешила оборотниха. – Они не вернутся.

– Вспомнила, – пролепетала Янина, и глаза её прояснились. – Я бы душу отдала, чтобы уехать с ними и Лавриалем.

– Тебе не следует смотреть на бой, – решила Цефасия. – Давай я уведу тебя.

От болезненного стона эльфа принцесса встрепенулась. Отчаянье захлестнуло её. Словно сумасшедшая, она закричала:

– Патриция, Август! Остановите дуэль!

– Не положено, – вместо них ответила леди Шор. – Бой без правил. Пока один из бойцов не сдастся, вмешиваться нельзя. Ты беременна, не лучше ли тебе уйти?

Янина не послушала. Она кинулась на арену, не смотря по сторонам, не слушая крики и призывы. Принцесса хотела защитить Лавриаля. Но стражники преградили путь.