Венец для королевы проклятых
Впрочем, вблизи стало заметно, что он изрядно грузен, живот торчит под богато вышитым камзолом лилового бархата, нависая над кожаным поясом с золотыми бляшками, лицо покрыто сеточкой морщин, и склеры глаз, утонувших в припухших веках, пронизаны тонкими красными прожилками. Красный нос выдавал любителя выпивки, а чувственный рот с полными губами – ценителя женской красоты.
Следом за ним шел молодой человек. Высокий, худощавый, с русыми волосами до плеч, он казался каким-то стертым, невзрачным по сравнению с братом и отцом… Но голову он держал высоко, подбородок с ямочкой посередине был мужественным и твердым, в синих глазах светился ум, а на тонких губах играла легкая полуулыбка – не насмешливая, как у брата, а добрая и как будто всепонимающая.
«Вот кто мог бы стать настоящим королем, из тех, кого любят боги, – невольно подумала Гвендилена, – права была старая Редана!»
Она поспешила отогнать эту непрошеную и совершенно неуместную мысль. Какое ей дело до Сигриберта? Сейчас надо думать о другом…
– Приветствую вас, мой отец и государь! – принц Хильдегард низко поклонился. – Желаю долгих лет и счастливого царствования!
Голос его казался глухим и каким-то деревянным, лишенным всякого выражения. Видно было, что кланяться кому бы то ни было он не привык, и это тяготит его безмерно.
– Приветствую и тебя, старший брат…
Намеренно или случайно, на этот раз поклон получился не таким глубоким.
Король обнял Хильдегарда.
– Рад видеть тебя!
И, обернувшись к мальчикам, деловито спросил:
– Это и есть твои сыновья?
– Да, государь, – почтительно ответил принц. В присутствии отца он держался очень скованно – сутулил плечи, смотрел куда-то вниз и беспрерывно потирал руки.
Людрих подошел к принцу Римерану, взял за плечо, развернул к себе.
– Э, да ты крепкий малый! – пробасил он. – А что у тебя с лицом?
В другое время малыш, пожалуй, расплакался бы от обиды… Но не сейчас! Недаром он каждый вечер требовал рассказывать ему сказку про Людриха – победителя драконов, а днем прилежно тренировался в фехтовании деревянным мечом под руководством своего наставника.
– Меня опалило дыхание дракона, как Людриха Великого! – выпалил он, сверкнув глазами, и добавил: – Я стану воином, как он, и буду наводить страх на врагов.
Людрих коротко хохотнул, потрепал ребенка по макушке.
– Что ж, по крайней мере, ты не трус!
И обернулся к младшему:
– Ну а теперь ты, красавчик, подойди поближе!
Маленький Альдерик, наряженный по случаю праздника в шелковую рубашку и черную бархатную курточку с вышивкой, и в самом деле был чудо как хорош собой. Бледное, нежное, как у девочки, лицо, белокурые кудряшки и большие, как у матери, голубые глаза, придавали ему мечтательный, даже отрешенный вид.
Король неожиданно ловко схватил его на руки, поднял высоко над головой, подкинул раз, другой… Альдерик вскрикнул от испуга и уже в следующий миг разразился отчаянным громким ревом.
Король не смог скрыть досады.
– Экий капризный! – проворчал он, опуская ребенка на пол. – Раскричался, будто девчонка… Пусть кто-нибудь заберет отсюда этого неженку! В ушах звенит.
– Госпожаалематир! – принц оглянулся, ища глазами Гвендилену. В голосе его явственно звучала досада, а лицо исказила недовольная гримаса. На миг показалось, что он сам вот-вот расплачется, как ребенок. – Госпожа алематир,исполняйте ваши обязанности!
– Да, господин!
Гвендилена торопливо подхватила мальчика, который уже захлебывался от плача. У нее на руках он мигом успокоился, только всхлипывал изредка, изо всех сил обхватив ее за шею.
Уходя, боковым зрением Гвендилена заметила, как смотрит на нее король. Этот взгляд – оценивающий, липкий, словно раздевающий ее прямо здесь, в Зале Собраний, заставил ее покраснеть и отвернуться.
«Тише, тише, успокойся, все хорошо!» – шептала она на ухо малышу и не знала, кого успокаивает на самом деле – его или себя.
Глава 4
Торжественный обед во дворце по случаю окончаниятаймери-гивез подходил к концу. В пиршественном зале столы ломились от яств и напитков. После седьмой перемены блюд слуги вынесли сладкое вино, горячий взвар из ягод и меда, запеченные в тесте фрукты, орехи и знаменитое разноцветное желе из девяти слоев. Видимо, повар Глан и здесь не бездельничал!
Король был пьян. Раскрасневшись от выпитого, он вольготно развалился в дубовом кресле, расстегнув камзол так, что видна стала белоснежная нижняя рубашка с кружевами, сейчас, впрочем, уже изрядно запачканная соусом и залитая вином. Сигриберт мирно дремал, поминутно клюя носом. Сегодня он праздновал еще одно событие – Бертрада, его жена, благополучно родила третьего по счету сына.
Принц Хильдегард сидел неестественно прямо и смотрел перед собой. За все время он почти не притрагивался к еде и, вопреки обыкновению, пил очень мало. Казалось, он ждал чего-то – напряженно, тревожно и жадно.
Наконец король обернулся к нему.
– Не смотри на меня так! Если бы взглядом можно было провертеть во мне дыру, вино уже выливалось бы с другой стороны. Говори прямо, что тебе нужно.
Хильдегард беспокойно заерзал на месте.
– Я хотел бы… Точнее, надеялся, что вы сочтете возможным подтвердить мои права на Терегист. Вы давно это обещали, и я думал…
Король помрачнел. Брови сошлись над переносьем, лоб прорезали морщины.
– Обещал оставить его тебе по завещанию, – отрезал он, – но я пока еще жив, если ты не заметил!
– Да-да, разумеется, – забормотал принц, опустив голову, – я желаю вам жить и здравствовать много лет, отец мой, но все же…
– Думаешь, я готов разорвать на части свою страну, лишь бы сделать тебе приятное? Когда-то империя была великой, а теперь от нее остались только жалкие клочки!
Хильдегард попытался было возразить:
– Разумеется, вы правы, отец, но ведь тут особый случай… Когда-то Терегист был вольным городом, и я подумал…
– Забудь об этом! – рявкнул король, ударив кулаком по столу. Кружки и стаканы жалобно зазвенели, и Сигриберт, вздрогнув от неожиданности, открыл глаза и обвел пиршественный зал затуманенным взглядом. Казалось, он тщетно пытается понять, что происходит… Впрочем, уже в следующий момент он откинулся на кресло и захрапел.
Хильдегард сидел сам не свой. Видно было, что он жалеет о том, что решился заговорить с отцом… Теперь даже слуги будут знать о его позоре!
– Неужели тебе недостаточно денег на содержание замка и челяди? – спросил король, приподняв одну бровь. – Ведь теперь тебе не приходится тратиться на свою жену! Ты отослал ее прочь… И привез сюда свою шлюху – ту, зеленоглазую, что нянчится теперь с твоими детьми. Думаешь, я не заметил, как ты смотришь на нее? Впрочем, я понимаю тебя, сын мой, – она недурна, совсем недурна!
Глаза Хильдегарда сверкнули гневом.
– Отец, моя жена… Она была неверна мне! Я не мог поступить иначе!
– Значит, ты просто сменил одну шлюху на другую!
Людрих громко расхохотался своей шутке так, что его объемистое брюхо заколыхалось в такт.
Наконец, отсмеявшись, он покачал головой и заговорил уже серьезно.
– Что ж, сын мой, не могу сказать, чтобы ты порадовал меня, – задумчиво произнес он, – ты хочешь быть королем, хочешь править… Я вижу это, не отрекайся! А сам не можешь управиться даже со своей семьей. Конечно, у тебя есть сыновья, но… один из твоих детей уродлив, другой – хлюпик и размазня, которому лучше было бы родиться девчонкой.
– Отец, он еще мал! – принц попытался было вступиться за сына.
– Кто родился овцой, не вырастет львом, – отрезал Людрих и, как будто смягчившись, добавил:
– Впрочем, к счастью, это не имеет никакого значения. Ты мог бы наплодить хоть лягушек – королями им все равно не стать.
Хильдегард побледнел, и на щеках у него выступили красные пятна.
– Благодарю за обед, отец мой и государь, – он коротко поклонился и встал с места, – разрешите мне покинуть вас? Время позднее, и, полагаю, мне пора готовиться к отъезду.Таймери-гивез окончен, а путь неблизкий…
– Иди, сын мой! – благодушно отозвался Людрих. – Ты прав, пора запрягать лошадей.
Стуча каблуками, Хильдегард покинул пиршественный зал. Рыцари из его свиты последовали за ним – многие, но не все. Некоторые были уже пьяны, другие, сидящие поодаль, не заметили происходящего – или сделали вид, что не заметили, отдавая должное еде и напиткам.
Гвендилена вся превратилась в слух, ловя каждое слово. Она сидела далеко, на другом конце стола, и, чтобы разобрать что-то, приходилось напряженно вслушиваться…
Девушка до крови кусала губы от досады, но вовсе не потому, что ее назвали шлюхой. Случай подойти поближе к королю ей так и не представился! К тому же она успела заметить, что Людрих пил только из особого кубка – серебряного, с откидывающейся крышкой, и, ставя его на стол, никогда не забывал закрыть ее, захлопывая с характерным щелчком.
Кольцо Гилы, казалось, жгло ей палец… Только сегодня она со всем тщанием наполнила перстень ядом, но как им воспользоваться теперь? Завтра принц Хильдегард покинет замок, и тогда все пропало!
Оставался всего один шанс, последний.
Гвендилена поднялась с места и направилась к выходу легкой походкой, чуть покачивая бедрами. Она чувствовала взгляды мужчин, устремленные на нее со всех сторон, но делала вид, что не замечает их. Лишь проходя мимо короля, чуть задержалась и бросила быстрый взгляд из-под ресниц.
– С вашего позволения, государь! – Гвендилена присела в реверансе.
– Постой, красавица! – Людрих встал и неожиданно ловко и цепко схватил ее за руку. Однако выпитое дало о себе знать – он потерял равновесие и с трудом устоял на ногах.
– Простите, ваше величество… Боюсь, вы слишком много выпили. Позвольте мне помочь вам? – спросила Гвендилена, чувствуя на себе его взгляд, – горячий, обволакивающий, вожделеющий.
– Я что, так похож на младенца? – усмехнулся король. – Вашу руку, прекрасная дама!
– Всегда к услугам вашего величества, – кротко ответила Гвендилена.
Глава 5
В спальне короля было душно и жарко. Ароматические свечи, горящие на столике у кровати, наполняли комнату вкрадчиво-сладким запахом. Он щекотал ноздри, кружил голову…
Откинувшись на сбившиеся шелковые простыни, король наблюдал, как Гвендилена, сидя на ложе, поправляет растрепавшиеся волосы. Кроме бархотки на шее с агатовым медальоном, на ней не было больше ничего. Только кольцо Гилы по-прежнему поблескивало на пальце.
– А ты хороша, плутовка! – вымолвил он. – Более чем хороша. С тобой я снова почувствовал себя молодым, а это… Это дорогого стоит. Пожалуй, я мог бы оставить тебя при себе, если бы ты хорошенько попросила!
При одной мысли об этом Гвендилену передернуло. Больше всего ей хотелось сейчас опуститься в лохань с горячей водой и долго-долго отмываться. Тяжесть чужого тела, потного и волосатого, винный перегар и запах несвежего рта – все это было отвратительно. Пожалуй, в каком-то смысле король мало чем отличался от покойного отчима! Она чувствовала себя измученной и совершенно разбитой, но изо всех сил старалась не показать виду.
– Благодарю за оказанную честь, ваше величество! – вымолвила Гвендилена. – Это очень лестно для меня, но…
– Что? – король вскинул бровь, и в голосе его зазвучали угрожающие нотки. Уж кто-кто, а он не привык, чтобы ему возражали!
– Я чужая здесь, в столице! Бедной девушке из дальней провинции непросто будет привыкнуть к жизни во дворце. К тому же… – она замялась.
– Говори, говори! – король был явно заинтригован.
– Мальчики привыкли ко мне. И я люблю их – больше, чем если бы они были моими сыновьями. Они потеряли мать, и теперь я не могу оставить их. Я поклялась ей, когда… Ну вы понимаете. И не смогу нарушить клятву, иначе кара небес падет на мою голову!
Гвендилена смахнула слезу, очень кстати скатившуюся по щеке, потом улыбнулась и нежно провела кончиками пальцев по седой шевелюре Людриха.
– Я никогда не забуду эту ночь! И теперь… – она заговорщически понизила голос и лукаво прищурилась, – теперь, глядя на ваших внуков, я буду вспоминать вас!
Король смотрел на нее с нескрываемым удивлением.
– Поистине, ты редкая пташка, – протянул он, – что ж, будь по-твоему! А теперь – иди сюда.
Он хотел было привлечь ее к себе, но Гвендилена легко отстранилась.
– Простите, ваше величество, но… не сейчас.
– В чем дело?
Девушка смущенно потупилась.
– Я хочу пить, – призналась она, – страсть короля горячей лесного пожара. Прикажите подать вина, прошу вас!
– Что ж, ты, пожалуй, права, крошка! – задумчиво согласился король, почесывая волосатую грудь. – Меня тоже мучит жажда. Эй, вы там! – рявкнул он и хлопнул в ладоши. – Вина сюда! Самого лучшего, из Херионских виноградников.
Бархатная портьера чуть колыхнулась, и из-за нее, неслышно ступая, вышел слуга с кувшином и двумя небольшими чашами на подносе. Казалось, он все время был там, ожидая зова… Гвендилена ойкнула и попыталась было прикрыться простыней, но он даже не взглянул в ее сторону, словно девушки здесь вовсе не было, только налил вино, поклонился королю и так же бесшумно удалился.
Людрих поднял свою чашу.
– Ну что же, давай выпьем за эту ночь! – провозгласил он и, чуть помедлив, добавил: – Иногда боги бывают милостивы к людям… Возблагодарим же их!
Мнение о том, какова может быть милость богов, у Гвендилены было совершенно иное, но сейчас, глотая густое, сладкое и ароматное вино – действительно превосходное! – она думала о другом. Девушка тщетно пыталась сообразить, как отвлечь короля, чтобы он отвернулся хоть ненадолго. От страха и нервного возбуждения она дрожала так, что зубы стучали по краю чаши.
Людрих не преминул заметить это.
– Что с тобой? Тебе холодно? – спросил он.
– Н-нет… – Гвендилена принужденно улыбнулась, – просто я испугалась. Ваше величество, мне кажется, там кто-то есть!
– Где?
– Там, за портьерой… Тот слуга! Он здесь, он наблюдает за нами…
Король снисходительно усмехнулся и потрепал ее по голове, словно маленькую девочку.
– Вот глупышка! Каждый, кто посмеет подсматривать за королем, останется без глаз. Там никого нет, успокойся. Сейчас я тебе покажу!
Он поднялся с ложа – огромный, голый, волосатый, похожий в этот миг даже не на человека, а на зверя. Почему-то Гвендилена вспомнила вдруг старого матерого кабана, которого отец добыл однажды на охоте. Клыки были все в крови, глаза остекленели, но, даже мертвый, он все равно казался могучим, опасным и свирепым…
– Вот, смотри!
Король откинул занавесь. Он отвернулся лишь на миг, но и этого оказалось достаточно, чтобы Гвендилена, протянув руку над его чашей, нажала на пружину в кольце и высыпала в вино припасенный яд. Вот когда пригодились ловкость пальцев, хладнокровие и точность движений! Гила была совершенно права, заставляя ее учиться обращаться с кольцом, прежде чем пустить его в ход, – впрочем, как и всегда.
– Видишь? Здесь никого нет! И ничего.
Под портьерой в самом деле оказалась только гладкая стена. Ни намека на дверной проем или что-то похожее… «Наверное, там есть тайный ход! – догадалась Гвендилена. – Королю всегда есть что прятать!»
– Но… Как такое может быть? – вымолвила она, изумленно хлопая ресницами. Ее удивление было немного наигранным, но, к счастью, король этого не заметил.
– Если надо, мои слуги умеют возникать ниоткуда! – он расхохотался, довольный произведенным эффектом, и добавил уже серьезно: – Но только когда я им прикажу. Там потайная дверь, но тс-с… Это тайна!
Он вернулся на ложе.
– Теперь ты успокоилась? – спросил он Гвендилену, положив ей руку на плечо.
– О да… Рядом с вами я ничего не боюсь! – она прижалась к его груди.
– Тогда давай, наконец, выпьем! Грех оставлять такое вино.
Одним глотком король осушил чашу до дна. Гвендилена наблюдала за ним, затаив дыхание… Что, если он почувствует отраву или просто заподозрит неладное? Гила говорила, что яд не имеет ни вкуса, ни запаха, но что, если она ошиблась?
Но ничего не случилось.
– Оно сладкое, – с улыбкой вымолвил король, – но твои губы куда слаще!
Он откинулся на подушки и уже в следующий миг оглушительно захрапел. Гвендилена подождала немного на всякий случай, потом осторожно встала, подобрала с пола свое платье, поспешно оделась и вышла прочь.
Стражник у дверей не остановил ее, напротив – демонстративно отвернулся, словно вдруг увидел что-то очень интересное на потолочной балке. Словно ниоткуда рядом вдруг появился слуга – тот самый, что приносил вино королю. «Значит, он и в самом деле был рядом все время! – запоздало подумала Гвендилена, и сердце ее заколотилось от страха. – Что, если он видел, как я подбросила яд?»
– Сударыня, позвольте проводить вас в ваши покои, – бесстрастно вымолвил он.
– Да, благодарю вас… – прошептала девушка.
Только сейчас она сообразила, что не имеет представления, где находится, и, пожалуй, могла бы заблудиться в бесконечных дворцовых коридорах!
«Пожалуй, Людриха можно похвалить за предусмотрительность и рыцарскую заботу о своих пассиях, – думала Гвендилена, шагая рядом со своим провожатым, – эту ночь он запомнит. Что ж, пусть наслаждается… Напоследок».
Глава 6
Обратный путь оказался тяжелым и долгим. Погода испортилась, начались сильные снегопады и метели, так что продвигаться приходилось очень медленно. Лошади вязли в снегу, кареты и повозки, как нарочно, ломались… Особенно сильный буран пришлось пережидать в имении барона Эрлиха – выжившего из ума старика чуть ли не ста лет от роду.
Барон был помешан на древности своего рода и с утра до ночи изводил слуг историями о деяниях славных предков. Нежданным гостям он обрадовался, надеясь найти в них благодарных слушателей, но вот беда – под старость лет барон стал очень набожен и даже перестал есть мясо, дабы не причинять вреда живым существам. Давясь сухой ячневой кашей и слушая неумолчную старческую болтовню, Гвендилена с тоской глядела за окно. Она просто не чаяла дождаться, когда закончится снегопад и можно будет двинуться в путь!
Но дальше все пошло еще хуже. Как-то на стоянке мальчишки разыгрались, бегая по сугробам… Гвендилена никак не могла дозваться их, даже голос сорвала. Она сама пошла ловить сорванцов и не заметила, как промочила ноги и жестоко простудилась. Уже на следующее утро она была совсем больна – ее бросало то в жар, то в холод, все тело сотрясал противный раздирающий кашель, и голова просто раскалывалась от боли… Снадобья Гилы, тщательно хранимые в шкатулке, почему-то помогали плохо. «Наверное, дело не в травах. Гила умела делать их целебными, а я – нет», – с тоской думала Гвендилена. Каждый день ей становилось все хуже. Девушка не могла даже подняться на ноги без посторонней помощи, и заботу о детях пришлось поручить слугам.
Но еще тяжелее для нее было другое… Хильдегард болезненно и остро переживал унижение, перенесенное от отца во время обеда послетаймери-гивез,а его приближенные, ставшие невольными свидетелями, боялись сказать лишнее слово, чтобы не рассердить его. Конюшего Аварда он избил до крови за неосторожно оброненную шутку про жадного отца и настырного сына, а сенешаля Претария, который слишком громко смеялся, пообещал сослать на каторгу сразу же по прибытии – но, впрочем, скоро передумал.
С сыновьями он обращался холодно и за все время в пути не приласкал их ни разу. Гвендилену же попросту не замечал! Даже не прислал справиться о ее самочувствии. Она догадывалась о том, что нашлись доброхоты, поспешившие донести ему о той ночи, что она провела в спальне короля, и опасалась, что после случившегося принц может и вовсе прогнать ее прочь. Даже не из ревности, нет – из одного лишь уязвленного самолюбия.
С каждым днем Гвендилена слабела. Она почти не могла есть, с трудом поднималась… Заметив пятна крови на платке, которым утирала рот, девушка не на шутку испугалась. С матерью ведь было то же перед смертью!
Когда первый приступ паники прошел, Гвендилена постаралась успокоиться. Стиснув зубы, она гнала прочь дурные мысли, снова и снова твердя себе: «Все еще может измениться! Все может измениться, надо только дотерпеть и выдержать…»
От этого становилось легче. Пусть ненамного, но все же.
* * *До замка Кастель-Мар принц и его спутники добрались поздней ночью, усталые, измученные и в скверном настроении. Замок встретил их неприветливо – огни давно погашены, подняты мосты, и на миг показалось, что он вовсе обезлюдел, как заколдованная башня Ретцель из старой сказки, все обитатели которой внезапно исчезли из-за проклятия, произнесенного ведьмой.
Пришлось еще ждать, когда откроют ворота. Сонные стражники не сразу сообразили, кто перед ними, а когда поняли, что господин вернулся домой, мигом подняли на ноги всех в замке, словно стараясь своим рвением загладить допущенную оплошность. Захлопали двери, в окнах затеплились огни, и слуги сбивались с ног, чтобы достойно встретить принца и его свиту.
Гвендилена совсем ослабла. Она и подумать не могла, что просто подняться по лестнице будет так тяжело! К счастью, отдых и тепло способны сотворить чудеса. Гвендилена даже смогла поесть немного, и совсем скоро она почувствовала себя гораздо лучше. Горячая вода, огонь в камине, теплая постель – все радовало ее после утомительного путешествия… Но главное – она наконец-то быладома.
Девушка свернулась клубочком под одеялом, но стоило лишь закрыть глаза, в дверь тихо постучали. Гвендилена вскочила и, как была, в одной сорочке, метнулась открывать. Она надеялась, что это Яспер пришел за ней, как в былые дни, что он просто забыл про условный стук или что-то перепутал…
Но радость ее тут же погасла – на пороге стояла Гила. Видеть ее сейчас совсем не хотелось.
– А… Ты пришла? Что тебе нужно?
– Я слышала, ты больна, – ответила целительница. Она прикоснулась ко лбу девушки, заглянула ей в глаза, зачем-то подержала за руку… И мрачно закончила: – А теперь и сама вижу, что это правда. Ложись в постель, не стой босиком на полу!
Гвендилена повиновалась. Спорить с Гилой у нее никогда не хватало духу… Тем более сейчас, когда она была так слаба. Пока целительница хлопотала вокруг нее – растирала ноги, мазала грудь и спину какой-то вонючей мазью, поила горьким отваром – она лежала, безучастная ко всему, как деревянная кукла.
Закончив, Гила села рядом.
– Думаю, нам надо поговорить, – строго сказала она, – не бойся, это ненадолго… Потом ты заснешь, а завтра тебе станет лучше.
– Поговорить? О чем? Я выполнила то, что ты хотела, – устало вымолвила девушка.
– Я знаю, – очень серьезно ответила целительница, – и знаю, какой ценой.
– Да что ты можешь знать! – не выдержала Гвендилена, с трудом приподнявшись на ложе, – Хильдегард… Он больше меня не любит! – выпалила она, давясь слезами.
Она разрыдалась, отчаянно и безутешно, словно выплескивая наружу все напряжение, страх, усталость, что накопились за последнее время.
– О, не тревожься! – утешила ее Гила. – Не пройдет и трех дней, как твой принц позовет тебя снова. Сейчас он пьет и задирает юбки служанкам, стараясь позабыть свой позор, но пыла его хватит ненадолго, поверь.
– Правда? – Гвендилена искоса, недоверчиво посмотрела на нее, утирая слезы.
– Конечно, – улыбнулась Гила, – разве я обманывала тебя когда-нибудь?
– Нет, – честно ответила девушка.
Она вдруг вспомнила про кольцо и торопливо стянула его с пальца.
– Вот, можешь забрать! Это твое.
Гила поджала губы, и лицо ее вдруг стало строгим, непроницаемым.
– Оставь себе, – сухо вымолвила она, – может, пригодится… Или просто на память.
– Думаешь, я хочу помнить? – фыркнула Гвендилена, но Гила осталась такой же непроницаемо-спокойной.
– Хочешь ты или нет, помнить приходится обо всем… Когда-нибудь ты сама поймешь это.
Из своей бездонной сумки Гила достала что-то маленькое, круглое, похожее на лесной орех. От него исходил странный запах – острый и пряный, резкий, но в то же время неизъяснимо притягательный.
– Я принесла тебе еще кое-что! Вот, возьми. Положи под язык, когда станешь отходить ко сну.
– Что это? – Гвендилена посмотрела на нее с подозрением.
– Не бойся, я не собираюсь тебя травить! – усмехнулась целительница. – Честно говоря, если бы я и вправду хотела твоей смерти, разумнее было бы просто подождать немного. Сделай, как я сказала, – и ты не пожалеешь об этом. Спи, завтра будет новый день!
Оставшись в одиночестве, Гвендилена долго разглядывала маленький, темный и странно-тяжелый шарик. Он был теплым, словно пирожок, который только что достали из печи, и на миг ей показалось, что там, внутри, находится что-то живое!
Она долго колебалась, но в конце концов решилась. Гила ведь и вправду никогда не обманывала ее! Девушка почувствовала невероятно сладкий и нежный вкус, потом все тело стало легким, и ей показалось, что она может летать, словно бабочка или птица. Она парила над землей, и ощущение невероятного счастья пронизывало все ее существо. Это было так непередаваемо, почти волшебно, что Гвендилена одновременно смеялась и плакала от радости.