Пространство. Сборник рассказов

– Ты молодец, Клэй. Это твоё оправдание – подонки из года в год мучили тебя обзывательствами, они избили тебя, а ты им просто ответил. Ты ведь знаешь, что у тебя есть оправдание, верно?

– Я абсолютно уверен, что я был достоин лучшего отношения к себе, я верю в это! У меня есть оправдание – они унижали меня, а я… я… не заслужил этого!

– Хорошо, Клэй, садись.

Когда Клэй сел и взглянул на меня с безумной улыбкой, я чуть было не сорвался с места и не побежал к выходу. Но тело застыло в ступоре, я не мог пошевелить даже пальцем. Клэй начал тыкать в меня локтем, и шептать:

– Чувак, сейчас ты встаёшь, и рассказываешь, не проспи, это твой шанс получить оправдание!

Я ему ничего не ответил, меня трясло так сильно, что был даже слышен звук стучащей челюсти.

– Есть ещё новички сегодня?

Клэй начал яростно тыкать меня в бок, от чего меня затрясло ещё сильнее. Животный страх охватил меня полностью, я не понимал, что происходит вокруг, мне хотелось закрыть глаза и проснуться у себя дома, в кровати. Послышался голос Клэя:

– Вот он, новичок, он просто стесняется!

– Вставай, не бойся, мы не кусаемся. – Я поднял глаза и увидел сквозь фиолетовую мглу лицо Эдварда Киви. Он стоял почти рядом, и я видел его пристальный взгляд. Он улыбнулся и сделал пригласительный жест рукой.

– Тебя никто не осудит. Все, абсолютно все имеет оправдание. Представься.

Я сам не понял, как встал на ноги. Возможно, это Клэй меня поднял, а, может, я и сам. Мне нужно было что-то говорить, и я решил начать.

– Меня… зовут Элан. – голос дрожал, но я пытался взять себя в руки. Нужно было делать вид, что все безумие вокруг – это нормально, что бы эти люди не накинулись на меня с ножами. – Я… у меня…

– Элан, мы все рады тебя здесь видеть!

Комната вновь наполнилась звуком хлопающих рук, и я решил продолжить.

– Я… живу обычной жизнью. Не работаю… у меня есть на это причины – больная спина…

– Молодец, Элан! Есть что то ещё? – Эдвард не отводил ни меня взгляд ни на секунду, и у меня в голове неожиданно возник вопрос.

– У меня обычная жизни, правда. – я старался говорить без дрожи в голосе, и, вроде бы, у меня это получалось. – И у меня есть вопрос… – Секунду поколебавшись, я решил спросить. – А какое оправдание у хозяина кота?

Комната погрузилась в тишину. Я чувствовал на себе взгляд всех присутствующих, хотя большинство меня даже не видело сквозь свечение. Наверное, меня сейчас убьют. Причём, без всяких оправданий.

– Ты задал правильный вопрос, Элан. Я тебе на него отвечу. У хозяина кота была тяжёлая жизнь – родители унижали его, маленького мальчика, ругали за мелкие шалости, при этом, никогда не уделяя время на ласку и заботу. Когда мальчик вырос – на работе его коллеги совсем не обращали на него внимание, не желали общаться с ним. Он был очень одинок, и, потому, завёл кота. Но кот не избавил его от этого всепоглощающего одиночества, и человек стал привлекать кота таким вот способом, ведь даже кот – всего лишь кот! – не обращал на него никакого внимания, не считая случаев, когда он был голоден и требовал еды, упорно мяукая. Так вот, хозяин, причиняя боль коту, пытался обратить его внимание на себя, что бы избавиться от одиночества. Главное оправдание – его сжирало всепоглощающее одиночество, от которого он имел право избавиться. Теперь ясно? – Эдвард не сводил с меня глаз.

– А… а ваша семья? Ваш дядя, который… насиловал вас… кузены, которые устраивали на вас охоту… я не понимаю…

– У них есть свои оправдания. Моего дядю, когда тот был малышом, избивал и насиловал собственный отец. Это покалечило его психику, оставив большой след в его подсознании. Но он не мог поступать так с собственными сыновьями, хотя желание было невыносимым… и потому, когда мои родители погибли, он взял меня под опеку, что бы предаваться своим утехам. У него есть оправдание – он жертва насилия собственного отца. А мои кузены росли под влиянием моего дяди. Это так сложно – сдерживать свои внутренние порывы, и, поэтому, он их просто избивал, как когда-то бил его самого отец. Мои кузены имели оправдание так поступать со мной – им нужно было куда-то деть свою детскую агрессию.

– А как же одноклассники Клэя?

– Я не знаю их судеб, но, могу предположить, что они хотели самоутвердиться, что и было их оправданием. Подростки – что с них взять?

– Я… я понял…

– Тебе по прежнему нечего нам рассказать?

– Я рассказал все.

– Хорошо. – Эдвард развернулся и пошёл обратно в центр круга. – Поаплодируем Элану!

Когда мероприятие закончилось, я вышел с ощущением полного понимания всего. Клэй без остановки делился со мной впечатлениями, не обращая внимание на то, что я был погружён глубоко в свои мысли. Он довёз меня до дома и предложил выпить пива. Я отказался, сославшись на усталость.

Когда я зашёл домой, то позвонил маме.

– Ма, привет. Я хочу пойти на работу. Помнишь, ты говорила, что миссис Джонас искала садовника?

Я не умел работать в саду, но теперь это не было оправданием. Можно научиться всему, что захочешь, если тебе это нужно. В данном случае мне нужны были деньги, чтобы купить свою первую мечту – машину.

Я не начал новую жизнь с понедельника. Помню, словно вчера, что в тот вечер, проведённый в клубе анонимных оправданий, был вторник.

С Клэем мы с того дня больше не виделись. Его номер был недоступен, в его съёмной квартире я его не нашёл. Когда я решил проведать тот самый клуб, то поехал на окраину Ашвилла на своей, хоть и поддержанной, но машине, на которую я заработал сам, но не обнаружил того двухэтажного здания. Я удивился, но совсем не расстроился, и вернулся домой, где меня ждала моя любимая Элли.

И лишь спустя семь лет после этого случая, в один из вторников я получил письмо на свой новый адрес. Конверт был абсолютно пустой, а внутри был листок с одним единственным вопросом: «Ты все ещё не нашёл себе оправдание?».

Альтернативный вариант

Венди перестала плакать, и, вытерев остатки слёз рукавом рубашки, начала активно работать серым веществом, напрягая мозг. В голове было пусто, в горле пересохло, всё тело ломило от дикого перенапряжения. Почувствовав металлический вкус во рту, Венди провела пальцами по губам, и, посмотрев на кисть, обнаружила, что губа была прокусана до крови.

Она нашла маленького мальчика близ своего мотеля. Он был мёртв. Его изуродованное тело с запёкшейся кровью по всей его поверхности начинало гнить, и потому черви понемногу начали питаться плотью, что было заметно по некоторым местам. Затхлый запах далеко не свежего человеческого мяса проникал в ноздри, вызывая сильное желание выташнить практически переваренным сэндвичем, съеденным накануне. Рядом с мальчиком был огромный муравейник, в котором активно копошились муравьи, неся микроостанки трупа к себе в логово. От этой картины Венди упала в обморок, затем пробудилась, и начала истерически реветь, ничего не соображая. А всего-то, хотела сходить «по-маленькому», зайдя чуть подальше в лес, потому что канализация мотеля три часа как была сломана, а сантехник всё ещё копошился в попытках наладить систему.

Венди стала судорожно искать телефон, потому что в голову неожиданно пришла гениальная идея – вызвать полицию. Телефона нигде не было, и Венди уж было побежала к мотелю, как внезапно её пронзила вторая мысль. А что, если люди перестанут останавливаться в моём мотеле? Вдруг я вызову полицию, и этот труп будет показан по всем новостям? Это явно испортит репутацию моему бизнесу, и, тем самым, преградит путь потоку клиентов.

От этих мыслей Венди поплохело гораздо больше, чем от вида сгнивающего трупа ребёнка. Тем не менее, что-то нужно было делать, а что – надо придумать. И потому, Венди снова принялась шевелить мозгами.

Самым безопасным для бизнеса, так сказать, альтернативным вариантом, было спрятать труп подальше. Перевезти на другой край леса, поближе к населённому пункту – Шакопи. Там никто не свяжет труп с мотелем, это точно. А вот если этого не сделать, то найденный труп наверняка будет шокирующей новостью, показанной во всех уголках Миннесоты, и это станет крестом для всего, что было наработано годами.

Венди пошла за машиной. Нужно было припарковать её поближе к трупу мальчика, подальше от мотеля, чтобы не привлекать внимание. Благо, дело было к ночи, и свет во всех номерах уже погас. Все постояльцы, коих сегодня было мало, спали. Сантехника не было видно, что говорило о том, что он, вероятнее всего, закончил работу, и уехал с территории.

Переодевшись и взяв мусорные мешки, перчатки и фонарик, Венди села в машину. Доехав до нужного места, она вышла, держа в руках включенный фонарь.

– Вот чёрт!

Почувствовав, как во что-то вляпалась, Венди стала светить фонарем на кроссовки. Прямо под её ногами был труп мальчишки, что явно не сулило ничего хорошего. Кроссовки были безнадежно испачканы в гнилой мякоти убитого тела.

– Да почему всегда всё через задницу?

Венди взяла первую попавшуюся палку с земли, и начала отскабливать прилипшую массу, которая по консистенции смахивала на овсяную кашу.

– Ненавижу, блин, овсянку!

Она ругалась вслух полушепотом, изредка посматривая по сторонам. Когда гниль окончательно отлипла от подошвы, Венди начала разворачивать мусорные мешки. Они были огромными, обычно использовались для сбора сухой травы по всей территории мотеля, мусора, а так же продуктов жизнедеятельности собак, кошек и другой живности, которую возили с собой постояльцы мотеля, и, возможно, самих постояльцев. Перчатки были одеты заранее, фонарь Венди удачно зажала между ног, и потому руками она работала спокойно, без особого труда. Когда мешки были развёрнуты максимально удобно, Венди подошла к трупу и принялась тащить его в мешок. Получалось у неё это весьма скверно – разлагающийся мальчик разваливался по частям, по уродливому отрываясь частями в тех местах, за которые хваталась Венди. Судя по всему, мальчика расчленяли, но как-то не до конца, потому что части тела всё равно были соединены между собой. Кидая куски плоти в мешок, она продолжала попытки засунуть труп целиком, но страх прикоснуться к нему одеждой был очень силён, и потому Венди осторожно хваталась ладонями за пацана, что бы не испачкаться самой. Когда рука мальчика оторвалась, оставшись у Венди в перчатках, она брезгливо кинула её в мешок, и, наконец, взяла труп двумя руками, прижимая к себе. Сбагрив ребёнка в пакет, Венди посветила фонарём, чтобы убедиться, что улик не осталось, и обнаружила в хворосте, на котором лежал труп, что-то блестящее. Она нагнулась, раздвигая веточки руками, и перед её глазами предстала толстая медная цепочка, на которой висел больших размеров медальон. Венди с любопытством взяла его в ладони, рассматривая со всех сторон, затем зачем-то положила в карман ветровки. Ещё раз взглянув на помятый хворост, она встала, и пошла к близстоящей машине. Закинув мешок в багажник, Венди брезгливо сняла перчатки, и закинула их в другой мусорный пакет.