Монетизация нежности

А знаешь ли ты это сама, Катюша? Нет, уникальные способы ты, безусловно, знаешь, и рассказать о них умеешь, и примеры привести красочные тоже можешь…

А знаешь ли ты, что за девушка появится здесь? Или не появится? Знаешь ли ты, кого он ждет? Как можно советовать?

Отнеситесь к ситуации с юмором! Это был беспроигрышный совет, и считалось, что он подходит к любой ситуации. Катя вспомнила, как в первые недели знакомства с Никитой, он все время опаздывал – и на свидания, и в гости, и домой – буквально всегда и везде… И каждый раз пытался обратить это в шутку. Шутки были разные, а ситуация не менялась —ха-ха, ты прождала меня двадцать минут, ах ты моя любимая девочка, вот такой я безалаберный, зато это мой единственный недостаток, во всех остальных отношениях – я просто орел… Ха-ха, придумай сама, мое солнышко, что там случилось у меня по дороге, ты же такая умненькая… Ха-ха, любимая, я заезжал к сестре – ну ты понимаешь, просто визит вежливости, нужно время от времени отдавать дань родственникам… Заехал, а там вся компания – меня не отпускали, но я геройски объявил всем, что меня ждет мое солнышко… Ха-ха…

Катя знала много способов ответить или отреагировать, но не изменить ситуацию. Пришлось изменить отношение к ней. Перед этим, правда был испробован еще один способ – прийти на свидание на полчаса позже и увидеть, как Никита подбегает к памятнику с другой стороны. Но насладиться в полной мере не удалось. Он сразу же заявил – вот видишь, и с тобой такое бывает, а я же не злюсь, не упрекаю, не заявляю о разрыве, не говорю, что «следующий раз будет последним»? Я же все понимаю, любимая, правда?..

И что, в конце концов, такое опоздание? Смертный грех? Предательство? Горе?

Полная ерунда…

Я опоздал – ты меня подождала. Ты опоздала – я тебя подождал. Это все мелочи, малыш… Действительно, какие мелочи!

Со стороны метро к памятнику шла девушка. По тому, как парень подобрался, подтянулся, надел на лицо маску равнодушия Катя поняла, что это – ОНА. Девушка шла, не торопясь, как-то очень уверенно и сдержанно и, как будто, ничуть не чувствовала себя виноватой. Нужно сказать, что там, конечно, было на что посмотреть и чем гордиться – длинные волосы, яркий макияж, умное лицо, достойное декольте, красивая одежда, дорогая сумка. Она, явно, знала себе цену.

– Пятьдесят минут! – парень явно хотел высказать побольше, но не был уверен, что ее реакция ему понравится, – Я думал ты вообще не придёшь.

– А чего не позвонил? – девушка перешла в наступление, – Нужно было просто позвонить, я бы тебе объяснила, что опоздаю.

– А самой позвонить было нельзя?

– Слушай, у тебя что, настроение плохое? – безмятежно спросила девушка и сделала вид, что только что увидела розу у него в руках – Ой, это, наверное, мне? Или нет?

Включилось кокетство.

Катя точно знала, что в таких случаях главное – попытаться внушить человеку понимание того, что стоит за его собственными словами…

В размышлениях о контекстной, позитивной, негативной и прочих видах интерпретаций, Катя поднялась со скамейки. Это становилось невыносимым – сидеть и смотреть на то, как кто-то так «безграмотно», но все-таки строит отношения, в то время как бизнес-тренер и лайф-коуч Катя должна была наблюдать за этим со стороны и анализировать чужие ошибки, которые, по большому счету и ошибками-то не были.

Выходя из сквера, Катя увидела, что девушка, после недолгих уговоров, все-таки взяла розу.

«Вот и учи их после этого как нужно строить отношения!».

Глава 9

Аномалия семейного счастья

– Слушай, а в чем секрет семейного счастья? Есть такой?

– А я не считаю, что счастье бывает семейное и несемейное. Оно ведь просто счастье!

– Ну хорошо, тогда так: каким должен быть мужчина рядом с тобой, чтобы ты была счастлива?

– Все банально до безобразия: он должен быть любимым. И все. Счастье – это состояние. Оно может быть долгим или коротким… И это, пожалуй, единственная единица измерения по отношению к счастью. Человек не может быть немножко счастлив. Как не может быть немножко несчастен.

– А если любимый – совсем не такой, как тебе нужно для счастья? Если любимый, но бедный? Любимый, но трусливый? Любимый, но безалаберный? И список можно продолжить…

– Вот именно! Список можно продолжить даже так: любимый, но пьющий, любимый, но жестокий, любимый, но безвольный и так далее… Ты разве не встречала таких?

– Конечно, встречала. Но где же тут счастье, скажи, пожалуйста?

– А его нет. Я же не сказала, что этого достаточно. Этого может быть и не достаточно. Но это – необходимо. Когда чувствуешь, то слова меркнут, но сказать можно так: для счастья нужно, КАК МИНИМУМ, чтобы он был любимым. Ты пробовала жить со смелым, обеспеченным, волевым, но нелюбимым?

– Нет, к сожалению.

– Не к сожалению, а к счастью. Какой милый каламбур получился. Так вот, какими бы нужными чертами и характеристиками он ни обладал, если ты его не любишь, ты не будешь счастлива. А как полюбить – этого еще никто не придумал, да и вряд ли кто-то придумает. Поэтому все слова о том, что кого-то можно научить быть счастливым в семейной или несемейной жизни – это миф. Просто миф инфобизнеса. Зарабатывание денег теми, кто пошел по этой дорожке. Понимаешь? Для некоторых людей счастье – это не знать, что такое счастье. Смешно звучит?

– Не смешно. Печально.

– Да, печально. Я видела женщину 65 лет, которая полюбила двадцатилетнего мальчика. Аномалия? Нет. Просто подтверждение того, что такое тоже может быть. В любви нет законов. Нет правил, говорящих «вот этого ты полюбишь в любом случае, а этого – не полюбишь никогда». Их просто нет. Я знала женщину, которая признавалась мне: «я думала, что люблю своего мужа, а потом, когда встретила другого, поняла, что то, что было раньше – это была не любовь».

– Она была счастлива, когда встретила того, другого?

– Она была очень несчастна. Потому что и у него, и у него было по двое детей и очень положительные вторые половинки – ее муж и его жена. И, если бы они сошлись, то сделали бы несчастными сразу шесть человек. Можно, при этом самому быть счастливым? Не знаю.

– Наверное, нет. Но мы начали разговор с того, что он должен быть любим тобой для того, чтобы ты была счастлива.

– Я подчеркну – как минимум. Как минимум, он должен быть любим. И на этом строится все остальное. И это не измеряется. Это приходит и уходит без всяких правил.

– Это ужасно.

– Возможно. Но так есть. И, наверное, так будет всегда.

Ирина встала и вместе с ней поднялась ее собеседница, конкретная девушка лет сорока, отчаянно пытающаяся выглядеть на 26.

Когда Жанна появилась в классе для тренингов на первом занятии, все резко обратили на нее внимание. Она привлекала своим отчаянным призывом «вы что, меня не видите?»

«Конкретная девушка», – шепнул Ирине специалист по техническим вопросам Виталик. Он заканчивал настройку и подключение проектора, был абсолютно нейтральным по отношению к «ученицам» и свято соблюдал закон «женских» тренингов – не осуждай и не обсуждай. Но тут, как говорится, и его проняло.

Ирина не стала оборачиваться, чтобы рассмотреть вновь прибывшую даму, только шутливо-укоризненно покачала Виталику головой. Но когда она увидела это чудо, то тоже подумала: «Да уж, конкретная девушка». С тех пор Жанна так и называлась – девушка конкретная. Не вслух, конечно, а про себя.

Занимаясь финансовым менеджментом на каком-то крупном производственном предприятии, постоянно находясь в плену цифр, расчетов, логических заключений и прогнозов, Жанна не имела возможности проявить свою женственность и сексуальность иначе, чем выразительно оголять свои сорокалетние (очень даже приличные для ее возраста) ноги с помощью решительных мини-юбок, свою сорокалетнюю (очень аппетитную на самом деле) грудь, и даже живот, который или выглядывал из-под короткой майки или просвечивался сквозь полупрозрачную кофточку.

Возможно, если бы так откровенно наружу торчало что-то одно, окружающие (с натяжкой) и могли бы сделать вывод, что девушка, конечно, молодится, но, в целом, выглядит прилично, хоть и вызывающе. Но поскольку было оголено все, что можно было оголить без риска попасть в полицию, тайны никакой не оставалось, и окружающие делали единственный возможный вывод – мадам хочет вскочить в последний вагон и мчится за ним с бешеной скоростью.

Жанна носила провокационный макияж, «рваную» рыжую прическу, жалела, что пальцев на руках было всего десять, а ушей всего два, так как ее колец, перстней сережек и клипсов хватило бы и на сороконожку, и на сорокоручку.

Несмотря на то, что шея у Жанны была одна, как и у всех более-менее нормальных людей, на нее можно было повесить пять-шесть цепочек с кулонами и пару бус, чем она и пользовалась.

«Не женщина, а цыганский табор-с…» – подумала Ирина и начала приглашать рассаживаться всех дам, которые пришли на занятие по корректировке собственного имиджа.

А потом…

А потом оказалось, что эта Жанна, которая носила ресницы, рискуя, что они просто обрушатся в какой-то момент, помаду, от которой ее рот напоминал кровавую рану и по три браслета на каждой ноге, не только работает финансовым менеджером, но и пишет стихи, и даже очень милые глубокие стихи… Ходит в филармонию, чтобы послушать классическую музыку… Знает наизусть всего Блока… Занимается на курсах японской живописи.

В общем, не такая неприкаянная оторва, как может показаться с первого взгляда.

Одним словом… Они подружились: интеллигентная сдержанная и воздушная Ирина и эта Жанна, которая пришла на консультацию, достала из сумки репродукцию картины какого-то художника начала 20 века (современник Врубеля, уточнила Жанна). На картине была изображена тоненькая акварельная девушка в шляпе с бантом и розовом платье с воланами на фоне залитого солнцем сада. Жанна сказала: