Первые погоны. Моя служба срочная

– Поживем, посмотрим, – прошипел я в ответ.

Развернулся и пошел в сторону другой курилки, которая почему-то стояла пустой. Пока дошел до нее, Иванов прокукарекал бодреньким голоском молодого петушка:

– Строиться!

Я выбросил окурок в бачок возле курилки и бегом стал в строй.

– Озерянин! Ты что, ходил курить в офицерскую курилку?

– Никак нет, я только выбросил там окурок.

– Так ты что курил на улице?

– Никак нет, я только прикурил, и тут вы подали команду строиться.

– Ну, я с тобой разберусь, запомните все, та курилка для командного состава, вам туда вход воспрещен. Слушайте меня внимательно, сейчас с каждым из вас, начальник хирургического отделения старший лейтенант Козлов проведет индивидуальное собеседование, заходить будете по очереди, по вызову. Озерянин, ты первый, вперед в ординаторскую на второй этаж, за мной.!

Хирургическая ординаторская. Комната, примерно, пять на четыре метра. Три – четыре стола. Телевизор. Кушетка. За столом посередине, молодой, с холеным, симпатичным лицом, но крайне холодным взглядом, старший лейтенант.

– Разрешите войти.

– Проходи, вот сюда на середину.

На полу – старый, протертый до основы, серый палас.

– Товарищ старший лейтенант, рядовой Озерянин, по вашему приказу прибыл!

– Хорошо, ваши паспортные данные, что, где, когда и с какими успехами окончил?

Я по порядку ответил.

– У кого из вашей тройки фельдшеров, успеваемость была самая высокая?

– Товарищ старший лейтенант, вам повезло, вместе со мной прибыл рядовой Мартынюк, он единственный в группе из тридцати человек окончил училище с «красным» дипломом!

– Да? Это хорошо. Вы свободны. Следующий!

Спустился во двор, в солдатской курилке находился только наш призыв. Зашел, свободно закурил. Пацаны поинтересовались о результатах беседы. Кто-то высказал мнение, что по результатам беседы нас распределят в штат по отделениям. Делаю небольшое отступление по такому поводу. Все, кто хотя бы одним глазом заглядывал в армию, знают, что на должностях младшего медицинского персонала работают служащие и военнослужащие женщины. Еще они служат связистками, поварами, писарями -машинистками и. т. п. Представьте, что в нашей медицинской роте нет ни одной женщины, и даже духа их не было. И еще больше того – и в штате других служб дивизии – тоже ни одной дамы. Солидный мужской монастырь, артиллерийский. Фельдшера здесь служили на должностях медсестер. Писарями и телефонистками, в основном, ребята из Татарстана. Ну, а поварами – само собой разумеется, прирожденные кулинары плова, лагмана, шашлыка и т. п. – сами знаете кто.

Вышел с собеседования последним, веселый разбитной, молдаванин, Толик Парпауц вместе с Ивановым.

– Строиться! Перед вами стоит наш главный «завхоз» рядовой Иван Запевалов. Сейчас он выдаст вам уборочный инвентарь и пойдете на уборку территории.

Спускаемся в подвал вслед за «завхозом». Получаем грабли и веерные скребки.

– Что, лопух, – обращается ко мне с улыбкой до ушей, каптерщик, рядовой Запевалов, – говорят, что ты уже успел всех «дедов» на уши поставить?

Делаю вид, что не понял о чем речь.

– Ну, ты, смотри, старайся так больше не делать. Запомни, здесь ты никто, и никто тебе в случае чего не поможет. Папы и мамы отсюдова очень далеко; Оформят, как несчастный случай! – бросает он мне «утешение» вдогонку.

Иванов распределил территорию между нами, объяснил что, куда и как грести. Работа показалась относительно легкой, до ужина управились. И, даже прошла усталость, но затаились обиды, злость, непонимание и даже страх перед дальнейшей службой. Ужин. Обеденный опыт мы быстро намотали на ус, поэтому картофельное пюре с кусочком жареного морского окуня и чай проглотили за три секунды. Кто успел, насовали в карманы хлеба.

Возле казармы подождали, когда старички накурятся и разбредутся из курилки. Мой опыт посещения курилки уже обобщили. Накурились всласть без помех.

– Взять ручки, тетради, конверты, зайти в ленкомнату. До вечерней прогулки написать письма на Родину! – эту команду все выполнили с удовольствием.

Написал и я. Матери и своей возлюбленной. Кратко, но со сплошными восторгами о службе. Я имею в виду, ни слова о реальной действительности.

По плацу нарезали уже четвертый круг. В колонне по четыре, маршировали все призывы, кроме четвертого периода. В очередной раз прозвучала команда:

– Запевай! -над плацем, в вечернем, чуть прохладном воздухе, громко, звонко и чисто, как у соловья, взвивался голос ротного запевалы Ваньки Запевалова. Представьте себе такое совпадение. На редкость, фамилия соответствовала таланту. И песен он знал множество. И он же ротный каптенармус – «завхоз». И в принципе, как оказалось в дальнейшем, неплохой товарищ, если учесть при этом год разницы в службе.

Об этой разнице придется вспоминать еще много раз по ходу моей писанины. Внешне Запевалов выглядел примерно так: рост под 170, широковат в кости, круглая плутовская рожа. Голубые глаза, губы, как колбасы, постоянно растянутые в озорной улыбке до ушей, даже во сне, да нос картошкой. В общем, я нарисовал вам почти портрет артиста Леонова.

Роту водил по плацу наш Иванов. Колонна строилась таким образом. В передних шеренгах сержанты всех призывов, кроме «дедовского» (но их там почти и не было). Затем мы «лимоны», за нами полугодки, за ними – прослужившие год. Соответственно, если это передвижение на прием пищи, то замыкают колонну «дедушки». Эта иерархия соблюдается строжайшим образом. Везде. Всегда. Нет- нет, чтобы не было возражений, «деды» – сержанты, могут себе позволить все!

– Построение на вечернюю проверку! -объявляет дневальный по роте рядовой Лимонов. Рост 176 см. Прослужил шесть месяцев. Фигурой напоминает вопросительный знак. Руки ниже колен. Морда бледная, глаза пустые, прозрачные. Нос тонкий, длинный, с ноздрей торчит поочередно, зеленая сопля. Губы тонкие, красные, рот постоянно открыт. Выражение лица скорбно-обиженное. Картавит. Диагноз: «москвич», потому что родом из столицы нашей необъятной… Да еще и сын прапорщика.

– Ргота! Плиготовиться к вегегней пговегке! – как телерепортер Степаненко, – гота, на вегегнюю повегку становись!

Мы пулями вылетаем в коридор. Построение в две шеренги. По тупости стараемся не выпячиваться в передней шеренге и жмемся во вторую, к стенке. Как повар отрезает мясо от кости, так рев и кулаки, старших призывов отделяют нашу каплоухую шеренгу от стенки вперед. Дежурный зачитывает именной список. Доходит очередь до меня. Четко и громко отвечаю по уставу: «Я»!

Мое «Я» как- то странно, непроизвольно, обрывается на неоконченном выдохе. Как будто я поскользнулся и внезапно приземлился задницей на лед. Это кто-то со всей силы долбанул мне между лопаток кулаком. Осторожно, с небольшим поворотом головы, скашиваю глаза назад. Сзади, оскалив волчью пасть, стоит мой новоиспеченный «друг» – Лисович.

– В чем дело? – еле ворочая языком, так как не могу вдохнуть, шиплю я.

– Ты слишком громко отвечаешь на свою фамилию, ты еще слишком зеленый, чтобы так открывать пасть, – прошипел он мне в ответ.

– Десять минут на помыть ноги – отбой в двадцать два ноль ноль, без предупреждения! – прокартавил Лимонов. Быстро раздеваемся, бежим в умывальник, ополаскиваем ноги. Ныряю в кровать, как в спасительную раковину, рассчитывая хоть здесь найти покой до утра.

– Отбой! – прокричал дневальный.

Я даже успел провалиться в сон. Открылась дверь в комнату и прапорщик дежурный по части, обратился к Иванову:

– Командир! Поступила команда от оперативного дежурного по штабу дивизии. В солдатской столовой снова вышла из строя картофелечистка. От всех спец. рот требуют по одному бойцу. Кого выделим от тебя?»

– А что, кроме молодых больше никого нет? – неуверенно пропищал Иванов.

– Я тебе помогу, Иванов, а то ты долго думаешь, – прошипел из – за спины дежурного ночной командир роты Лисович. У меня всякие мечты отоспаться сразу растаяли, как и остатки мгновенного сна.

– Кого? – еще раз пропищал Иванов.

– А ты не догадываешься? У нас сегодня есть должник, я тебе уже говорил. Отведешь, Серега, его в столовую, но чтобы в любой ситуации его оставили работать до утра.

На этот раз Лисович отдал распоряжение прапору, дежурному по части.

Позже я узнал, как это могло так быть. Прапорец только что отслужил срочную, фельдшером. Дежурным по части заступил первый раз. Еще вчера нынешний «дед» неоднократно вылизывал задок нынешнему «куску» будучи «черпаком». Отсюда и панибратские отношения.