Сестра самозванца

– Но меня не видал никто! Нас много было! И мы как за сабли взялись никто на нас уже внимания не обращал! И коли покину Москву, никто не вспомнит!

– А коли нет? – спросил князь. – Я те тогда не заступа! Зело государь великий гневен! И в случае чего… В случае чего беги за пределы! Благо там недалече.

С тех пор прошло три месяца.

Горница, в которой сидел Сумбулов, была мала. В центре стоял большой стол, заваленный бумагами. Он был застелен черным сукном. Пространство слабо освещали две свечи в старинном шандале.

Сумбулов вызвал десятника Иванова. Тот сразу явился на зов и поклонился.

– Тащи сюда Сысоева!

Десятник ушел и вскоре в комнату втолкнули худого человека в ножных кандалах. Шапки на нем не было, и кафтан был порван. Сапоги с него также стащили. Босые грязные ноги дьяка были в ссадинах и кровоподтеках.

– Дьяк Приказа Новой четверти Сысоев?

– Я самый. Чего скрывать то? Попался, и знать ответ мне держать.

– Садись человече. В ногах нет правды.

Дьяк сел.

– Стало хотел к ляхам утечь? – спросил дворянин.

– Хотел. Да сцапали меня псы воеводские! Не ждал, не гадал, что здесь попадусь. Вот она граница! Рукой подать. И решил к бабе наведаться! Давно бабы у меня не было.

– Не мог до Литвы подождать? – усмехнулся дворянин. – Приметы твои хорошо расписаны. И ты с такой рожей к бабе поплелся! Дурак!

– Теперя отвечу, – хмуро ответил Сысоев и шмыгнул носом.

– А много ли денег хапнул, дьяче? Чего ищут тебя? Ведь при тебе ничего не нашли.

– Не нашли? – горько засмеялся Сысоев. – Псы воеводские все отобрали до копейки! А сказали что нет де при мне ничего. Им прибыль, а мне на Москве на правеже стоять под кнутами!

– Стало отобрали все? А много ли было?

– Три тыщи рублев!

– Вона! – изумился Сумбулов. – Три тыщи! С такими деньгами можно было пристроиться у ляхов!

– Дак чего вспоминать. Денег нету. Я в железах.

– А есть ли у тебя, дьяк, свой человек у ляхов?

Дьяк посмотрел в глаза Сумбулову. И сразу понял, что этот воеводский товарищ неспроста сие спросил. Знать и у него есть надобность в том.

– Али и тебе надобно за рубеж?

– С чего взял сие?! Я товарищ воеводы и верный человек великому государю. А спросил для порядку!

– Так и я для порядку, – ответил Сысоев. – Есть у меня человек. Слышь, дворянин? Есть!

– Вона как?

– При особе самого…, – Сысоев сделал паузу. – При особе самого царевича.

– Какого царевича? Ты что? Как смеешь!

– Дак я чего? Люди говорят, что истинный он царевич. А я разве знаю?

– И кто там у тебя?

– Дружок с Москвы еще. И мне от него послание было, что де есть тот, кого самозванцем на Москве объявили, истинный царевич Димитрий Иванович. Токмо дай мне от желез ослобониться! И я те помогу! Слышь? Помогу!

– Да на кой мне помощь твоя?

– А кто знает, что далее будет? Ты смекни! Бориска то болен! Что как помрет вскорости?

– Чего болтаешь!

– Дело говорю! Ты ведь также здесь не по своей милости. Ты из рода Сумбуловых, а торчишь здесь в подчинении сына боярского Петрова. Ты знатного рода и много выше его по положению. Али не грызет тебя сие?

Сумбулов молчал. Беглый дьяк попал в самую точку!

Сысоев продолжал:

– Я те пригожусь. Замолвлю словечко.

– Я подумаю. А ты пока посиди в остроге. Но корм тебе отныне добрый пойдет и кафтан, шапку, да сапоги тебе вернут.

Сумбулов приказал увести дьяка…

***

На следующий день пришла беда. В город прискакали люди государевы. И сразу к воеводе. Петров чуть не до земли стелился перед простым подьячим с приписью. Знать люди не простые.

Дворянин Василий Сумбулов понял, что люди большого государева дьяка Патрикеева пришли за ним. Прознал таки дьяк-проныра, где он нашел себе укрытие.

«Знать то по мою душу, – подумал Сумбулов. – Не зря сны такие снились мне. Все сбывается! Ой, не к добру! Повезут на Москву да голову снимут! В Разбойном Приказе[20 - *Приказ разбойных дел – занимался рассмотрением уголовных дел и отвечал за поимку воров, убийц, разбойников. Приказу подчинялись тюрьмы и палачи. С 1687 года Разбойный приказ переименован в Приказ сыскных дел.] все поют соловьями!»

В комнату вошел высокий широкоплечий подьячий в малиновом кафтане и при сабле. За ним протиснулись три дюжих стрельца с бердышами.

Подьячий осмотрел комнату и усмехнулся.

– Али не признал меня, Василий Андреевич? Пришлось побегать за тобой по Руси-матушке.

– Ты кто таков будешь? Я товарищ воеводы!

– А я подьячий Приказу Разбойного! Да подьячий не простой, а с приписью! Чуешь? С Москвы за тобой! Тамо заждались тебя в пытошной! Приказ до твоей особы касаемый! Ты, Васька, есть ворог великому государю! И ты заарестован!