Строк-н-роль

и ладно, и уже вы их нарече…
Не делайте табун загоном кляч.

На корме

«Какая долгая зима…» —
сопит обиженное племя,
и получает, задарма,
буквально завтра – завтрак-март.

«Зачем же время так летит?» —
грустит народ, напитки пеня,
и предвкушает впереди
обед горячий. Задарма.

«Ой, лета не было совсем» —
грешат под ужин дармоеды.
«Ой, скоро долгая зима» —
и предлагают сала, впрок.

Спасибо, жирного не ем.
Буквально послезавтра лето.
А лето – тёплая корма.
А осень – самый лучший кок.

Корабль времени идёт —
не сомневайтесь, верным курсом,
когда, зачем, и что грядёт —
не бойтесь, в курсе капитан.

Стою, жду солнца на корме,
едва из трюма, весь покусан.
Идите, солнышки, ко мне.
А нет так нет, сидите там.

Союзен

Если в солнце летят тряхомудии —
я союзен с горящими брызгами,
я стою при ответном орудии…
Не прощу никому ничего.

Караульте меня в графомании,
в эпигонстве ли, в злом анархизме ли,
но секите, что я на задании,
с лучезарной на пальце чекой.

Чеснок

Приезжая «няня» в хиджабе – убила девчонку
и вышла с её головой на просторы Москвы.
Вам стало до ужаса горько… Откройте сгущёнку.
А сколько голов за неделю отрезали вы?

Цыплячьих, куриных, телячьих, коровьих, слоновьих —
какой там у ваших «традиций еды» аппетит?
Нормальные термины – «стадо», «скоты», «поголовье»?
Вот гостья в хиджабе на вас точно так же глядит.

Глядит через нормы свои, через призму традиций,
не важно – рассудок помят или вера светла,
убила зачем-то – и этим, похоже, гордится.
Но вы же гордитесь культурой мясного стола.

«Не надо приравнивать к нам неразумных животных!» —
поди зарычите вы гневно. А я соглашусь.
Проглоты ресурсов – земельных, воздушных и водных —
отнюдь не животные. Вы! И ваш бог Урфин Джус.

Мне жалко девчонку. Я плакал (без твёрдого знака).
Молился о детской душе – на своём языке,
который всегда, абсолютно для всех одинаков,
пока не идёт рыба-власть по спокойной реке.

Вертлявая плоская власть, солитёрная погань,
за ней – экономик, политик, религий косяк,
где всяк разумеет и Бога, и Урфина-бога,
но Урфину-богу перечить решает не всяк.

Перечить удобно тому, кто незлой и незримый.
А Урфин – реально строгающий общество дед,
поэтому бог – это он, генерал агрессивный,
над вами, солдатами, с горькой ухой на обед.

И с чёрной икрой осетровых. Ведь вы же достойны
лишать незначительной жизни бессмысленных рыб.
Они же не смогут вести благородные войны.
Они же не скопят бумажных и войлочных кип.

Косяк вас питает собой, сотни лет, ежедневно,
дубовые мысли дрожат, солитёром кишат.
«Не надо мешать всё в одно!» – зарычите вы гневно.
А я вам отвечу, что надо, и буду – мешать.

Толстой говорил, повторяет серьёзный Задорнов
(а Уголев, Конев и Менский – научно кивнут):
пока вы смакуете трупы, ведомо, позорно —
вы пряник мясной для червя, перевитого в кнут.

Соловьечество