Кровавые подснежники

С дворником разговаривал следователь, а Максим Одинцов стоял в сторонке, на фундаментной отмостке – всего лишь по щиколотку в снегу. Видимо, здесь пролегал короткий путь в обход дома, поэтому проход регулярно чистили. В сущности, дворник для того сюда и пришел, чтобы счистить ночной снег. Только начал, как наткнулся на труп.

Вокруг тела он снег не расчищал, этим сейчас занимались эксперты. Личность покойника установить надо, возможные улики найти. Мало ли, вдруг наследили преступники… Но как эти следы найти, если снегу навалило?.. Нет улик, зато «глухарь» уже вырисовывается.

Невеселое настроение у Максима Одинцова, зато вчера ему хорошо было. Звание обмывали. Очередное звание, присвоенное аккурат к вступлению в новую должность. Все-таки назначили его начальником уголовного розыска. Все-таки есть справедливость на белом свете.

Следователь Загорьев общался с дворником, оперуполномоченный Кустарев тоже работал, эксперты осматривали труп. Следственно-оперативная группа в действии, а майор Одинцов как бы сам по себе. Но не для того же он к месту подъехал, чтобы свежим воздухом подышать, пора и ему в работу включаться.

Он подошел к трупу, склонился над ним. Криминалист Бабакин в это время осторожно открыл портмоне, извлеченное из кармана покойного. Но Максима сейчас больше интересовал способ убийства, чем личность потерпевшего.

Он заметил след от удара на лице – гематому над глазом. Похоже, кулаком ударили, но вряд ли это стало причиной смерти. А крови нигде не видно.

Леня Лисаков ощупал кадык потерпевшего.

– А я смотрю, что-то здесь не так, – глянув на Максима, сказал он. – Точно, похоже на деформацию в изломах щитовидного хряща. Не берусь утверждать, конечно, но думаю, что это и есть причина смерти…

– Нефелин Геннадий Зиновьевич, – прочитал Бабакин. – Шестьдесят девятого года рождения… – Криминалист держал в руке водительские права покойного.

– А как насчет паспорта? – спросил Максим.

Паспорт нужен был, чтобы установить место жительства Нефелина. Вернее, последнее место жительства.

– Пусти! – послышался вдруг истошный женский крик.

Старшина из патруля пытался остановить стройную, хорошо сложенную женщину в черной норковой шубе. Огненно-рыжие волосы, уложенные в стильную прическу, белая кожа лица, тонкие, подкрашенные бледно-розовой помадой губы, модная сумочка, сапоги на шпильке…

Женщина не выглядела растерянной. Похоже, просто шла на работу, но, услышав об убийстве, приняла эту новость близко к сердцу. Оттолкнув старшину, утопая в снегу, она рвалась к покойнику. Максиму ничего не оставалось, как преградить ей путь. Женщина толкнула его с такой силой, что он едва устоял на ногах. Но все же устоял. И удержал ее. Она трепыхалась в его железных объятиях, дикими глазами глядя на покойного Нефелина, потом обессиленно затихла и повисла у Максима на руках. Как будто парализовало ее… Правда, длилось это совсем чуть-чуть.

Она встрепенулась, выпрямилась и на прямых, негнущихся ногах попыталась шагнуть к покойнику. Ее и без того бледное лицо стало еще белее.

– Спокойно, девушка, спокойно, – сказал Максим, продолжая удерживать ее.

Женщине на вид было за тридцать, но он все-таки назвал ее девушкой. Впрочем, ей сейчас не до комплиментов.

– Кем вам приходится этот человек? – спросил Загорьев.

Одинцов и сам хотел задать этот вопрос, но следователь его опередил.

– Муж… – выдавила женщина.

Максим продолжал удерживать новоявленную вдову и сразу почувствовал, как задрожало ее тело. Вне всякого сомнения, смерть мужа стала для женщины потрясением. И, судя по всему, неожиданностью.

– Что с ним? – спросила она, надеясь на чудо.

– Ваш муж мертв, – развел руками Загорьев.

Женщина конвульсивно дернулась и снова затихла.

Следователь взял ее за локоть, легонько потянул на себя, и она послушно отстранилась от Максима.

А Максим выбрался за ограждение и подошел к пожилой женщине в наброшенном на голову пуховом платке и теплом пальто нараспашку, словно она вышла из дома на несколько минут. На Нефелину женщина смотрела с неподдельным сочувствием, видимо, хорошо ее знала.

Дом монолитный, с замахом на элитность. В таких домах, как правило, водятся консьержки. Наверное, пожилая женщина одна из них.

Она действительно оказалась консьержкой и охраняла первый подъезд, к которому вчера шел гражданин Нефелин.

– Мария Павловна, скажите, когда Геннадий Зиновьевич обычно возвращается с работы? – спросил Максим.

– Обычно поздно. Когда в десять, когда в одиннадцать. Из Москвы пока доедешь…

– А Геннадий Зиновьевич в Москве работает?

– Ну, не знаю, – пожала плечами Мария Павловна. – Раньше точно работал, сейчас не знаю… У нас тут многие в Москве работают, и все поздно возвращаются… И зарабатывают хорошо… Геннадий Зиновьевич тоже хорошо зарабатывает… зарабатывал, – спохватилась она. – Квартира у них трехкомнатная, а какой ремонт!..

– Вы так неосторожно на холод вышли. – Максим взял женщину под локоток и повел к подъезду. – Может, и ночью выходили?

– Нет, не выходила, – запахивая пальто, мотнула она головой.

Зайдя в подъезд, Мария Павловна провела Максима в консьержную. Окон, выходящих на улицу, здесь не было, и система видеонаблюдения отсутствовала. Плохо.

– Может, заметили что-то подозрительное?

Женщина покачала головой, сожалея о своей бесполезности.

– Может, кто-то в подъезд вбегал?

– Когда вбегал? – не поняла его консьержка.

– Ну, когда Нефелин обычно возвращается? В районе десяти-одиннадцати вечера… Какие-то подозрительные движения были? Может, убийца пытался мимо вас проскочить?

– Да нет, не проскакивал никто…

– А Елена Владиславовна когда домой пришла?

– Да как обычно, в половине шестого вечера. Она в Пенсионном фонде работает, у них там до семнадцати. Тут рядом. В магазин заглянет, и домой… Всегда в одно и то же время дома, как часики! Одно слово – верная жена.

– А муж какой?

– Ну, не знаю… – отвела взгляд в сторону Мария Павловна.

– Что такое?

– Ну, я сказать ничего не могу… Он ведь летом пропадал где-то. Елена Владиславовна сама не своя ходила… Потом появился. И все, с тех пор как отрезало, каждый вечер дома как штык. Правда, приезжал поздно… В общем, как у них там есть и было, сказать не могу, а то вдруг совру ненароком…

– Значит, Елена Владиславовна как пришла вчера в половине шестого, так больше и не выходила?

– Нет, не выходила.

– Может, подходил к вам кто-то, спрашивал Геннадия Зиновьевича или женой его интересовался?