Путь Киартаны

Он поднял кулак к небу, и битва мгновенно прекратилась, а все Волки собрались вокруг него. Он смотрел Меририону в глаза, маг видел прежде этот взгляд, но не помнил, кому он принадлежал.

– Покажись! – выкрикнул Мерион.

Вокруг собрались остальные маги, и все следили за Волками. Две силы были равны, Вожак тоже это понял, он кратко махнул, и Волки растворились в деревьях. Серые шкуры помогли им скрыться, Вожак ещё с минуту не спускал взгляда с магов, а затем тоже отступил с поля боя, так и не ответив на вопрос Мериона.

Среди искореженных, поломанных деревьев, в огне, пепле и грязи, маги остались одни. Ветер разносил запах гари и свежести, словно от недавней грозы. Солнце светило всё ярче, но больше не грело.

Мерион устал как никогда прежде. Теперь он понимал, насколько мощь посоха избыточна – он вымотался, произнеся всего пару заклинаний. Ощущал, что посох может ударить сильнее, он сам не имел больше сил. Он обернулся к остальным.

– Пора уходить, – тяжело произнёс Мерион, когда его сознание начало улетучиваться. Он лишь заметил, что не может удержать равновесие, и падает навзничь. Маги подскочили к нему, попытались привезти в чувства. Он слышал их, но не разбирал слова. Ему нужен был отдых. Мерион погрузился в поле цветных огней, одновременно говорили сотни голосов, маг видел силуэты, но ни единого лица. Само его тело ощущалось чужим. Весь мир казался нереальным.

Он очнулся ещё в пути. Отряд всадников пересекал скорбное поле, окропленное кровью тысяч воинов. Повсюду по-прежнему валялись трупы, догорающие костры коптили небо, разгромленные ящики с провизией и оружием мешались на пути, и, переваливаясь через них, повозка крепко ударялась о размякшую землю. Он лежал и едва мог повернуть голову, но посоха в руках или поблизости не оказалось, и Мерион обеспокоенно встрепенулся.

– Не волнуйся, он у меня, – заговорил знакомый голос. Мерион с трудом узнал Оксифура. – Изящная работа, – отметил Магистр, разглядывая в руках посох. – Стальные скрепы искусно выкованы…

Но Мерион не ответил и лишь отвернулся к скорбным полям, залитым кровью. С востока грело бледное весеннее солнце, цветы Мелании, истоптанные людьми и лошадьми уже не блестели лунным светом. Их белизна, осквернённая кровью, больше не грела сердце, а впивалась в него когтями. Они пересекали скорбные поля так быстро, как могли, и всё же повозка ехала нестерпимо медленно. Лишь вороньё радостно слетелось помянуть усопших их собственной плотью.

– Мьёрн заботится об Игоноре, – вновь заговорил Оксифур. – Ему крепко досталось, но очень повезло, что ты оказался рядом. Ты спас его…

Вид крови вернул воспоминания дня, когда он тоже ничего не мог изменить. Ему многое пришлось пережить за долгие годы блужданий по миру. Он видел войны, смерти и моры, людей в страхе и отчаянии. Гибель его хороших знакомых, друзей, учеников и любимой. Но только сейчас, окинув взглядом смрадное чумное поле, Мерион осознал свою никчёмность, и эта мысль проникала всё глубже, разъедала плоть.

Слёзы потекли из глаз, размывая пыль на щеках старика. Мерион боялся этого момента долгие годы. Когда он окажется бессилен. Он вспомнил самые ужасные утраты его жизни и, осознал, что этот момент настал давным-давно.

– … сегодня мы победили… – продолжал Оксифур, но Мерион уж потерял суть.

– Но какой ценой? – возразил он, заговорив впервые после пробуждения, отчего слова оказались едва слышны на фоне скрипа колёс.

– Тысячи погибли, – согласился Оксифур. – Армии севера и юга разбиты, – он вновь обратил взор к полям. – Это место всегда вдохновляло людей. Паломники прибывали, дабы насладиться цветением Мелании, а теперь все эти поля изуродованы, осквернены кровью, – на его глазах также проступили слёзы.

– Ты видел их? – Мерион хотел убедиться, что всё произошедшее – реальность. – видел Волков?

– Я всегда считал их вымыслом, – высказал его же страхи Оксифур. – Сказками для непокорных детей.

– Шесть лет назад я бился лишь с одним из них, и потерпел поражение, – Мерион видел во взгляде Оксифура только страх. – Я не знал, что есть в мире другие мастера, способные так хорошо обучить магии.

– Мне страшно думать об этом, – признал Оксифур. – Волки так и не сбросили маски, не показали своих лиц…

Мерион насторожился, ожидая продолжения, но Магистр отвернулся к полям.

– Прошу… – взмолился Мерион.

– Теперь я не знаю, кому можно доверять, – произнёс Оксифур, и магу от его слов стало действительно страшно.

– Мы знакомы с тобой сотню лет, с самого детства! – но взгляд Главы Ордена был непреклонен.

Оксифур спрыгнул с повозки, и Мерион не смог последовать за ним, он видел разбитого горем старика, бредущего по скорбному полю, а не могущественного Главу Ордена.

Лагерь стал огромным полевым госпиталем. Повсюду расположили раненых под открытым небом. Но лекари и Сёстры Луны многим были не в силах помочь. От криков и стонов нигде не было спасения, но магов не оставили там, среди искалеченных или доживающих свои последние часы солдат.

Их повезли на холм в основной лагерь, откуда место побоища выглядело ещё ужаснее: бесконечные выжженные пожарами, отравленные серой, кровью и трупами поля. Бассы обосновались в лесах, а с севера всё новые отряды подходили по тракту.

В шатре стояло две кровати, и горела небольшая лампадка под сводом. Игонора осторожно перенесли солдаты, а Мерион смог подняться и пройти несколько шагов сам. Тишина и спокойствие этого места оказали благотворное влияние. Маг слишком долго не отдыхал, и теперь ему хотелось выспаться. Он лег на кровать, закинул руки за голову и удалился в себя. Безмятежность захлестнула. Мерион закрыл глаза и мгновенно уснул, забыв обо всех ужасах.

Но тяжёлые сны не давали покоя. Его сдерживали путы, и хоть он вновь стал молодым – не мог избавиться от них. Это место было совершенно иным, непохожим ни на что. Там он был беспомощен. Люди говорили на незнакомом языке, и он не видел лиц – только силуэты, а затем спокойствие нахлынуло по венам словно яд, тревожный сон растворился в белой дымке, и больше ему ничего не снилось.

Маг проснулся, когда у Игонора из плеча извлекали обломки сосны. Он сжимал в зубах плотно свёрнутое полотенце, но боль оказалась сильней, и глухие крики вырывались на свободу. Сёстры Луны держали его, пока Мьёрн орудовал щипцами, скальпелем и пинцетом, а окровавленные щепки складывал в таз.

Лишь чудом осколки не пробили лёгкое, рана изливалась плотной, смолистой кровью, а Сёстры Луны только успевали менять тампоны. Мьёрн сам взялся зашивать, и всем своим огромным весом навалился на щуплого побледневшего от малокровия старика. Затем рану обильно покрыли смесью целебных трав, а Мьёрн взял свой посох из белого дерева с алыми прожилками, руны вспыхнули нежно-голубым. Мерион ещё никогда не видел его настолько сосредоточенным. Он начал читать заклинание, а тусклый свет рун разгорался всё ярче.

Магия способна спасти жизнь, но многие её использовали лишь для убийства, и только Мьёрн всецело посвятил себя исцелению. Мерион вспомнил об Александре Стирле и войне, в которой потерял так много учеников.

Его одолевали тяжёлые и спутанные мысли о Бассах, Волках и о предателях, которые, могли оказаться очень близко. За всю жизнь он никогда не встречал магов, так искусно обученных не в Ордене. Волки вновь смотрели на него из глубин сознания. Он видел их маски и горящие алым глаза, и ему стало жутко от их взглядов.

Войны с Бассами никогда не были такими кровопролитными и долгими. Лишь однажды они продвинулись на юг достаточно далеко, чтобы Владыки обеспокоились и собрали армию. Тогда северян быстро отбросили обратно за Изилу.

Он считал себя хорошим учителем, но войны доказали, что ему никогда не стать Мастером Азари: его ученики не смогли себя защитить.

Воспоминания нахлынули, на глазах проступили слезы. Маг не хотел бередить старые раны, но война вновь напомнила о былых утратах, о временах, когда мир казался простым и спокойным, и моменте, который всё изменил. Мерион знал то место, теперь забытое в чаще леса. Молнии били в дуб, словно проклятия, снова и снова. Он стоял под дождём один, глядя во тьму, и никто не видел его слёз на ещё бурой спутанной бороде. Он остался один в озлобленном мире.

Она ждала его там, за Пеленой, ждала до сих пор. Он всегда боялся взглянуть ей в глаза, но много раз видел силуэт с рассыпавшимися по плечам волосами. Мерион знал, что она будет ждать его вечно, и однажды ему придётся подойти и встретить её взгляд.

Весь следующий день он провёл в болезненной дремоте. К Игонору часто приходили Сёстры Луны, ему же лишь принесли чашку супа и краюху хлеба. Маги больше не приходили, а солдаты опять сновали вокруг палатки, словно собирались отражать очередную атаку Бассов. Лишь вечером Мериону удалось победить тоску и выйти в лагерь.

Раненых увозили на юг, а оттуда, в свою очередь, приходили повозки полные провизией, оружием и свежими бойцами. Внизу, в долине начали строить заграждения. Бассы закреплялись на склонах холмов и в лесах. Столбы дыма на севере коптили небо, и в воздухе стоял нестерпимый запах гари, а на зубах скрипел пепел.

На полях сжигали тела, ещё сильнее вытаптывая Меланию. Эти белоснежные цветы росли здесь издревле, он любил их за стойкость и белизну, но после все будут видеть в их лунном сиянии лишь скорбь. Маг прошёлся по лагерю в поисках братьев, но не встретил ни одного.

Ранним утром третьего дня Игонора перенесли в повозку. Мериону лично в руки передали оба посоха и отправили вместе с извозчиком и Сестрой Луны. И единственное, что их выделяло: их сопровождал вооруженный конвой.

Они обгоняли повозки с ранеными и группы беженцев, что брели на юг пешком. Многие не желали участвовать в войне. Люди больше не хотели сражаться за север, который так и не стал им родным.

Пейзаж постепенно менялся. Поначалу всюду встречались оборонительные сооружения – стены из кольев, ямы, тросы с острыми стальными пластинами, натянутые меж деревьев. К полудню ничего не напоминало о войне, будто во всём остальном мире царила безмятежность, и только Белые поля поразила смерть. Тихие и уютные равнины чередовались с глухими полесьями. Снова щебетали птицы. Солнце грело теперь уже по-настоящему, а Мериону показалось, что пару часов назад его и вовсе не было.

– Спасибо, – заговорил Игонор лишь спустя два часа пути, когда их обогрело настоящее солнце, – ты спас мою жизнь…

– Я сделал, что должен был, – Мерион не мог взглянуть ему в глаза, даже через много лет.

– Ты рисковал ради меня…

– Это совершенно не важно. Если война будет выиграна, каждый получит по заслугам, – сурово ответил Мерион, давая понять, что не желает продолжать разговор.

– Считаешь, в Ордене есть предатели?

Мерион действительно так думал.

– Да, это правда, – Мерион посмотрел на Игонора. – Я повстречал Волков шесть лет назад, один из них, Сари Меднесс, победил и сломил мой посох, а ведь на вид ему не больше сорока! – маг вдруг осознал в груди тревогу, сердце билось всё сильней, заставляя его дышать глубже и чаще. Мысли роились, но не желали складываться в слова.

– Считаешь, они неспроста носят маски? – Игонор оказался как всегда проницателен. – Боишься, что под ними скрываются наши товарищи, погибшие на войне.