Дурной глаз

«А почему бы и нет?», – подумала Сакура.

И произнесла это вслух. Илья показал большой палец и сделал заказ.

Как и в первом случае, курьер продемонстрировал обещанную точность. Он позвонил в дверь на пятой минуте с того момента, как на мониторе высветилась пульсирующая, точно свежая рана, надпись «ВАШ ЗАКАЗ ПРИНЯТ! BON APPETIT!». За это время Сакура успела изучить надписи на пустых коробках из-под еды, те самые, которые обычно набирают мелким шрифтом. В состав продуктов входили такие незаменимые для организма элементы, как парафиновый белок, грибной микропротеин, углеродная мука и нефтяная эмульсия. Отозвав в сторонку Джека, Сакура показала ему одну из картонок, на что он флегматично пожал плечами: «Мы только что навернули пластмассы».

Курьер был неопределённого возраста, прямоуголен и лыс. На нём был длинный, до пят, плащ уже знакомых цветов – жёлтого и лилового. Своим застывшим, бледным, лишённым всякого выражения лицом курьер очень здорово изображал киборга или андроида, а заговорив, лишь усилил сходство.

– Калибровка. – Что за голос! Симфония сотен вращающихся жужжащих шестерёнок, шелеста крыльев мёртвых скарабеев под облетевшей ноябрьской листвой, потрескивания помех. Его губы почти не двигались, создавая эффект чревовещания. – Калибровка завершена. Соответствие девяносто и два десятых процента.

– Десять единорогов из десяти, – вырвалось у Сакуры, впечатлённой такой самопрезентацией.

– П – пунктуальность, – похвалил Илья, пропуская курьера в квартиру. Тот шагнул в прихожую, попал в свет ламп, и Сакура увидела, что на плаще Мистера Киборга, как она успела окрестить гостя, нет ни капли неистовствующего снаружи дождя. Она оглянулась на Джека, поймала его взгляд и догадалась: Джек тоже заметил.

– Как там погодка, уважаемый? – спросила она как бы между прочим.

– Там. – Мистер Киборг склонил голову набок, и Сакура могла поклясться чем угодно, что услышала механический щелчок – поставила бы на кон свою коллекцию фигурок DC. – Уточнение. Уточнение завершено. Температур-скачки диапазон градус двадцать на три цикла. Атмосфер-электричество – уровень в норма-пределе. Вероятность плазмоидов – тридцать и шесть десятых процента. Гамма-уровень выше нормы на пять пунктов. Используйте протект. Протект. Ваш заказ. Заказ.

Он согнул руку в локте, строго под девяносто градусов, чтобы передать жёлтый пакет, от которого по прихожей разливался тёплый, слегка дурманящий запах неизвестных пряностей, и Илья, разумеется, его принял. Выглядело это почти торжественно.

– Инспектор Гаджет с голосом гугл-переводчика, – отметил Илья, когда дверь за Мистером Киборгом захлопнулась. – Переигрывает парень. Впрочем, это не должно помешать нам заценить то, что он оставил, поэтому присоединяйтесь. – Он направился в зал, на ходу потроша пакет. Серый засеменил следом, а Джека Сакура придержала за руку в прихожей:

– Заметил, а?

– Сухой плащ, – произнёс Джек безэмоционально, словно они говорили об урожае в Перу.

– Ну-ка! – Сакура открыла дверь и высунулась на лестничную площадку. Где-то на верхних этажах монотонно взмяукивала кошка, и это был единственный звук, нарушающий тишину – ни шагов, ни хлопка подъездной двери. И тогда, возвращаясь в квартиру, Сакура неожиданно для себя выдала:

– А если они и правда приходили из будущего?

Всем остальным сортам пива Джек предпочитал самые брутальные. Две «Охоты Крепкое», которые он успел употребить, сделали его задумчивость нескончаемой.

– Это ненаучно, – заключил он, отвиснув спустя почти минуту. – Давай поедим.

Коробка стояла в центре стола, раскрытая, как цветок. Дразнящий запах поднимался над ней, словно освободившийся джинн. Сакура могла возражать против дегустации неизвестной снеди сколько угодно, но её желудок предательски заворочался, точно в нём и не было недавно съеденных пельменей.

– Братишки, я вам покушать принёс. – С этими словами Илья, сидевший в позе йога возле столика, протянул вошедшим пару пластиковых вилок с двумя длинными и тонкими, до прозрачности, зубцами. Сакура взяла одну – машинально – и заглянула в коробку – исключительно из любопытства, ведь пробовать еду будущего она не собиралась.

Штуки в коробке напомнили Сакуре уже не осьминожков, а клубеньки или ягоды размером с крупные виноградины, но с мясистыми короткими лапками, растущими из розоватой мякоти без намёка на симметричное расположение. Илья, вечно первый, вечно авантюрист, вонзил в одно из созданий вилку, и… оно закричало? На самой границе слышимости, там, где ещё немного и звук приобретает приставку «инфра»?

Юлтуз, вспомнила она. Так они называются, юлтуз в большом баскете.

Илья картинно прикусил юлтуз зубами. Остальные безотрывно наблюдали, каждый со своим чувством, и даже у Джека на лице отразилось подобие любопытства. Сакура увидела, как на кожице юлтузины, там, где зубы Ильи сдавили её, выступили две капли густого, как клей, блестящего сока. Илья втянул клубенёк в рот и заработал челюстями.

– Б – божественно! – вынес он вердикт. – Это по вкусу как камчатский краб. Нет, не так, вру. Эта хренюшка заставила меня вспомнить о том, как я впервые попробовал мясо камчатского краба. Я тогда совсем мелкий был. Родители привезли лапки и клешни с Шантара. Мясо камчатского краба – самая вкусная вещь на свете, я так всегда считал. До этого момента.

После таких слов Джек и Серый, как по команде, нацелились вилками на коробку.

– Знаешь, нет, – отрезала Сакура, выставив перед собой ладонь, словно отгораживаясь от происходящего. – Нет-нет-нет, я в этом не участвую.

И всё-таки, когда ребята набили рты юлтузом, когда Серый объявил, что это похоже на белые грибы, а Джек не сказал ничего, но съел больше остальных, она не устояла.

– Чёрт с вами. Дайте и мне!

– У-ху! – воскликнул Илья.

Всего одна юлтузина осталась в коробке, и Сакура подцепила её на вилку. Ей снова послышался еле уловимый писк боли, на этот раз она ощутила его не ушами, он поднялся легчайшей вибрацией по вилке к её пальцам, отчего Сакура едва не передумала.

А потом запретила себе думать.

Отправила в рот юлтуз, разжевала и проглотила.

Это было неописуемо.

Вкус был таким ярким и мощным, что голова пошла кругом, а в глазах пустились в пляс чёрные точки. Не камчатский краб и не грибы – она вспомнила вкус манго, которое впервые попробовала год назад в Таиланде, вкус, в который она влюбилась с первого укуса. Её слюнные железы работали на полную мощность, но вкушала она не пищу. На её языке таяло само воспоминание.

– Как тебе, Саки? – поинтересовался Илья. Его голос долетал до неё откуда-то с невидимой части Вселенной. – На что это похоже у тебя?

– На куру, – ответила она. Если отбросить эмоции – чего Сакура сделать не могла – у юлтуза и впрямь был вкус варёной курицы, которую забыли посолить. Воспоминание исчезало огорчительно быстро, и Сакура разочарованно заглянула в коробку – вдруг проглядела что.

Увы, нет.

Похоже, все остальные разделяли её разочарование. Илья с остекленевшим взором облизывался, как выползший на солнце геккон. Джек цедил пивцо. Серый понуро перебирал коробки с настольными играми. По телевизору шли «Унесённые призраками»: родители Тихиро уже уселись за колдовскую трапезу и до превращения в свиней им оставалось минут пять.

«Совсем как время доставки в «Транстемпоральной», – подумала Сакура внезапно, и хотя юлтуз ей зашёл – да ещё как, глупо было отрицать – холодок пробежал по её плечам.

Илья продолжал облизываться, и она, чтобы стряхнуть нежданную тревогу, подколола:

– Губы не сотри языком.

– Разминаю перед поцелуями, – парировал Илья.

– С Серым собрался целоваться? – отбила остроту Сакура.

– Его в эти дела не впутывай, – туманно ответил Илья и поднялся с пола. – Никто не против музыки?

Не встретив возражений, он дотопал до компьютера и запустил плейлист. Грянул «Имперский марш смерти» в электронной обработке, и с первыми нотами из колонок заструился фиолетовый свет, густой и пульсирующий, подобно вене на шее утомлённого великана.

– Как ты это сделал? – ошеломилась Сакура.

– Я никак, – ответил Илья растерянно. – Оно само. – Он наклонился над колонками, словно свечение было неисправностью, которую следовало устранить, и тут до него дошло: – Стоп, ты тоже видишь?

Сакура оглянулась на ребят и по их остановившимся лицам поняла, что свет видят все. И что он – повсюду.

Люстра истекала вязким сиропом жёлтого, который падал в сочно-красную поверхность ковра и оставлял разбегающиеся концентрические круги. От экрана телевизора по комнате плыли паутинки синего и изумрудного, они перемешивались, как два разных сиропа в коктейле, когда его размешивают трубочкой. Стены облизывал серебристый, морозно искрящийся туман, который дышал в ритме с музыкой. В него вторгалась фиолетовая дымка из колонок, и эта диффузия выглядела неожиданно интимно, будто два цвета оказались живыми, ласкающими друг друга существами. Глядя на них, Сакура ощутила тепло в низу живота. Она поспешила скрестить руки на груди, чтобы никто не успел разглядеть сквозь майку, как затвердели её крошечные соски.

«А у ребят там… тоже?» – подумала она взволнованно и чуточку испуганно. Её сознание оставалось ясным, и ей совершенно не хотелось принимать участие в оргии, на которую провоцировал живой свет. Она встретилась взглядом с Джеком. Знала ли она прежде, что цвет его глаз – зелёный? Они переливались, как драгоценности, а стёкла очков усиливали эффект – не Джек, а навороченный диджей за пультом, ни дать ни взять.

– Космос, – вырвалось у неё.