Шурави бача

– Ну что вы там столпились, затаились, как бараны в загнанном стаде? – Этот грубый, хриплый и прокуренный голос, такой привычный, наверное, был у всех, кто окунулся с головой в эту страну, в эту необъявленную войну. – Строиться быстро, быстро, не топтаться, разобраться в шеренги по три, ста-но- ви-и-сь. – Мать вашу! В три, я сказал, шеренги. Я сказал в три, а не в четыре. Откуда вас пригнали, от какой сиськи оторвали, олухи? Сынки, ничего, здесь из вас сделают настоящих мужчин. Я что сказал, непонятно? Вы меня не выводите, а то сейчас я вам устрою дискотеку!

Знакомый до последней нотки голос, но только более настойчивый и сильный, чем прежде. Перед этим офицером, почему-то тоже без знаков различия, вытянулась покорно тройная шеренга.

– Ну все, сынки, гражданка позади, и Союз далеко, раз попали сюда выполнять свой интернациональный должок, значит, у вас начинается новая жизнь во всем, от пальцев ног до корней волос. Здесь или пан или пропал, как говорится, или-или. Понятно, бойцы? Равня-яйсь! Смирно! Слушай мою команду, – он вытянул руку перед собой. – Спецы – механики и водители, командиры отделений и расчетов, операторы и наводчики! Строиться по правую сторону от меня, остальные на месте.

Офицер орудовал в куче солдат, как регулировщик на оживленном перекрестке дороги. Он размахивал руками и брызгал слюной. Когда Сергей поравнялся с ним, чтобы присоединиться к шеренге солдат, он ощутил, как большая капля влаги, разбившись в мелкие брызги, обдала его сухое лицо. На мгновение он обрадовался ощущению свежести, но тотчас опомнился, брезгливо сморщился, быстро стирая остатки чужой слюны рукавом гимнастерки, и с неприязнью посмотрел на кричащего офицера.

– Ну что ты встал здесь, проходь впэрэд, в кинэц, чи назад витойды. Крымов почувствовал, как кто-то несильно толкнул его в спину.

«Хохлы», – промелькнуло у него в голове. Отступив на шаг в сторону, пропустил вперед нескольких нетерпеливо топтавшихся на месте солдат.

– Извини, браточек, если что не так. – услышал Сергей голос последнего солдата. – Нам туда, – сказал он на чисто русском языке и указал рукой на взлетную полосу, где набирал обороты турбин, чуть вздрагивая, боевой вертолет Ми-8. – А тебе? – он посмотрел на Сергея добрыми детскими глазами. – Нам туда, мы дальше летим, в Асадабаду, что ли, – сказал он, ломая язык о непривычное для него название местности. – А ты? – Я здесь остаюсь, вроде бы «спец» я, – Сергей щелкнул пальцами по лычкам на своих погонах.

Солдат слегка улыбнулся, может быть, с сожалением, что не вместе им продолжать дальше путь.

– Тебе повезло, что дорога твоя окончена, – сказал он и повернул голову на окрик со стороны.

–А что это за местность? – спросил Сергей.

– Город Джелалабад, – ответил тот. – Ты откуда, браток, родом, а-а-а? – заторопился солдат, вплотную приблизился к Сергею, уступая дорогу сзади идущему, не обращая внимания на крики раздирающего горло офицера и откуда-то взявшихся солдат-дембелей в парадной форме, которые рьяно выполняли работу, стараясь выслужиться перед этим офицером. Они жестко сортировали новобранцев в строю по пять- десять человек, приговаривая:

– Ну все, духи, вешайтесь, пришло ваше время тащить службу!

– Я из Казахстана. – Сергей протянул руку навстречу протянутой ладони солдата.

– А я с Украины. – В крепком рукопожатии они соединились, встретились еще раз глазами. – Николай.

– Сергей.      ,

– Ну бывай, браток, дай Бог, свидимся еще, земля круглая.

– Бывай, браток. – Сергей посмотрел ему вслед. – Дай Бог, свидимся, браток, земеля. С тех пор как себя помнил, почему-то желая новой встречи с человеком, с которым проговорил не более минуты. Эта встреча наполнила его душу теплом, согрела сердце добротой детских глаз и рук незнакомца.

– Дай Бог тебе остаться и вернуться на Родину Успокоившееся сердце подсказывало ему, что и Николай пожелал ему того же.

«Делай раз!»

Три небольших продолговатых окна казармы были расположены с той стороны, где тень от нескольких обглоданных деревьев тутовника падала на толстые метровые стены, спасавшие от массированных обстрелов ручных гранатометов и разрывных пуль, – об этом говорили выбитые куски бетона, – но только не от знойного сжигающего солнца афганского юга. Они до полудня накалялись до такой силы, что, находясь внутри помещения, можно было свариться вкрутую без воды и соли. В отдельные месяцы жара достигала отметки восемьдесят градусов, превращая в пытку пребывание здесь. И тогда воду, которой, как всегда, не хватало вдоволь, носили под охраной за полтора километра из горной речки. После благополучного возвращения заливали водой пол в казармах и деревянных офицерских модулях, спасаясь таким образом от голодного пожирающего солнца.

Рамы не были вставлены в оконные проемы, но это не создавало комфорта внутри помещения. В казарме стоял тяжелый воздух, насыщенный смесью табачного дыма, углекислого газа и восточных ароматизаторов.

Крымов придержал за собой массивную дверь на упругой стальной пружине и оказался в полутемном сыром помещении боевой роты. Тяжелым, усталым, но твердым шагом пошел вдоль ровных железных рядов двухъярусных, аккуратно заправленных солдатских кроватей. Осторожно стянув с головы выгоревшую на солнце панаму, он остановился, уселся на табурет напротив двух постелей нижнего ряда, перетянутых поперек алой красной шелковой лентой.

– Спите спокойно, браточки мои, – быстро, как молитву, произнес, еле заметно шевеля губами, Сергей.

– Спите, и пусть вам приснится то, о чем вы так часто мечтали, на родине дух земли успокоит ваши мятежные души. Еще пара дней, и сюда определят новых смертников, так что места ваши пустовать не будут.

«Наконец-то», – подумал Сергей, усаживаясь на скрипучую сетку своей кровати, машинально сдернул с плеча автомат, прислонил его к еще теплой, не остывшей за ночь стене возле своего лежбища. Он вытянулся на кровати, не снимая офицерских, на тонкой мягкой подошве, полусапожек, которые считались самой удобной, прочной и легкой обувью среди солдат-разведчиков, если не брать, конечно, кроссовок производства города Кимры, иногда появлявшихся в продаже в местном солдатском «дукане».

Потянувшись всем телом на сетке кровати, затем вытягиваясь вдоль, вместе со скрипом пружин услышал расслабляющий хруст, прокатившийся волной удовольствия от сброшенной с плеч тяжести. Устало сомкнул веки, отключился и затих, охваченный пленом внезапно накатившегося слепящего сна после напряженной ночи в карауле. Автомат упал и глухо брякнул о цементный пол. Сергей моментально очнулся, как по приказу, открыл окутанные сонной пеленой глаза, быстро соображая, в чем дело.

– Дне-ева-ль-ны-й! – закричал он что есть силы.

– Где ты?

И приподнявшись на локтях, оторвал голову от ватной солдатской подушки, вглядываясь в пустую полутемную казарму. В ответ послышалось только глухое эхо, растворившееся в длинном помещении. Набрав в легкие побольше воздуха для повторного окрика, Сергей испуганно отшатнулся в сторону Как из-под земли, перед ним возник замученный ночным дежурством дневальный. Это был Жука.

– А-ааа, это ты, должничок, – вяло произнес Сергей, опуская голову на подушку и высвобождая согнутые в локтях руки. – Помоги мне снять боты, пожалуйста, – обратился он к Жуке, не желая ущемить его самолюбие.

Сегодня Сергей почему-то был в хорошем расположении духа. «Почему?» – подумал он про себя. Жука расшнуровал полусапожки Сергея и аккуратно стащил обувь с его ног, тихо задвинул ее под кровать и крадучись направился к входной двери.

– Ты где? – Сергей приподнял голову. – Сто-ой, я тебя отпускал, а-ааа? – угрожающе повышая голос, он посмотрел на возвращающегося солдата. – Ты что, припух, а-ааа? Давно на «калабаху» не раскручивался, да-ааа? Ты что, по-хорошему не понимаешь, душара? Ты что, добра не помнишь, или забурел перед фазанкой, а-ааа, дух? Сейчас встану, места тебе мало будет.

Жука, понимая свою оплошность, быстро подошел к кровати Сергея, опустил голову и вытянул руки по швам, пытаясь как-то оправдаться.

– Да мне туда надо.

– Куда туда, а-аа? Сейчас сделаешь, что скажу, и пойдешь, куда тебе нужно, хоть на все четыре стороны.

Понял?

– Да, – уже спокойно ответил Жука, внимательно слушая, что ему скажут.

– Первое, – Сергей загнул палец на руке. – Сдашь в руж-парк мой автомат, скажешь Димону, я просил, и смотри, не перепутай, в мою ячейку поставишь, понял?

Жука согласно кивнул головой.

– Второе, покажи свои руки.

Жука протянул перемазанные непонятно чем ладони.

– Понятно, – бросая короткий взгляд, произнес Сергей. – Помыть сначала с мылом, потом с содой. – Я проверю, так и знай. Понял?

Жука ответил понимающей гримасой.

– Третье, сходишь на ПХД в столовку, что там у нас на завтрак сегодня?

– Капустный суп на первое, на второе перловка с тушенкой, – ответил солдат.

– Первое и второе оставь себе, если выдюжишь. Жука подхалимажно заулыбался.

–Зайди в офицерскую столовую, подойдешь к узбеку, зовут Хашим, скажешь, от меня, возьмешь «пайку», хлеб и масло. Понял?

Жука понимающе задергал головой.

– Ну, тогда все, вперед, одна нога здесь, другая там, – сказал Сергей и перевернулся на живот.

***