Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Чучело-2, или Игра мотыльков

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 12 >>
На страницу:
3 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– А я?…

Вижу, Каланча краснеет.

– Ну, чего, чего, Каланча? – пристаю.

– Говорю, что в десятом… Отличница… – Прыскает, давится от хохота. – Первая в классе. Все меня уважают.

На меня тоже нападает. Ржем. Я падаю к ней на диван. Мы скатываемся на пол. Того и гляди, этот трухлявый домишко рухнет. Потихоньку успокаиваемся. Каланча дает мне сигарету. Я не курю, но виду не подаю. Дымим. У меня в горле першит, и я кашляю.

– Слушай, – говорит Каланча, – не порть товар. – Отнимает у меня сигарету, слюнявит пальцы, гасит ее и подсовывает под диван.

– Ну а дальше что было? – спрашиваю.

– Дальше?… Вдруг продавщица кричит: «За дорожками больше не занимать – кончаются!» Тут разные тетки переходят на крик: возмущаются, советскую власть полощут. На меня ржа нападает, как сейчас. А одна такая толстенная как шарахнет: «Ты что хохочешь, дуреха, над старым человеком?… Обормотка несчастная!» А я ей: «Что вы, тетенька, можете встать вместо меня, я просто так занимала…» Она стала меня благодарить и пять рублей сует. Беру… На следующий день я четыре очереди на дефицит занимаю и продаю каждую за трояк. Говорю: «Я приезжая. Деньги потеряла, на билет собираю». Ну, они клюют. Доверчивые. Один дяденька меня жалеет, десятку кидает. Потом цепляется ко мне, расспрашивает – кто я да что, сколько мне лет, с кем живу. Я прикидываюсь малолеткой, мол, ничего не секу.

– Ну, ты сила! Ловка, – говорю. – Я бы ни в жизнь не смогла.

– А что?… Подумаешь… – Каланча радуется.

Вам радости Каланчи не понять, вы, обормотики, живете кум королю и не знаете, что мы в ту пору жили в эпоху сплошного дефицита.

4

Вот тогда Глазастая и сколотила под Самурая команду – ее как осенило. Она выбрала Ромашку и Каланчу не случайно, хотела возродить в них дух сопротивления, наперекор всем! Зойку она бы не позвала: считала ее подлизой и подпевалой учителей и отличников. Она смертельно ненавидела их за двойную жизнь – говорят одно, а делают противоположное. А Зойка им всегда поддакивала, всем улыбалась, каждому старалась угодить. Не любила Глазастая таких. Но для осуществления ее идеи Зойка была ей необходима. Она ведь жила с Самураем на одной лестничной площадке, их часто видели вместе.

Команда – это было настоящее дело. Они сразу выбились из массы класса, из его серости и скуки.

Теперь у них был свой мир, своя задача в этом мире. Глазастая чувствовала: они теперь были не как все – у них есть свой идол с таким странным и завораживающим прозвищем – Самурай. Она сказала девчонкам: «Самурай – наш идол». Зойка и Каланча не знали, что это такое. Глазастая им объяснила.

Он пел для них и про них, его песни были понятны и близки им – они входили в их сердца. Команда чувствовала себя сильной, счастливой, и, главное, они были не одиноки, были все вместе, вчетвером.

Первое время в школе над ними смеялись: нашли, мол, себе занятие, влюбились в одного, кошки и психопатки. Но это только неожиданно расширило поле их совместной деятельности. Они стали бить тех, кто над ними смеялся, девчонок и даже парней, не разбираясь, близкие ли это друзья или далекие знакомые – всех под одну гребенку, кто против них. Налетали дикой сворой и били, чтобы знали наших. «Мы отстаиваем свободу личности, – говорила Глазастая. – Каждый живет как хочет».

И они отстояли.

Правда, вначале, когда команда только создавалась, она чуть сразу не развалилась. Глазастая придумала униформу, и тут обнаружилось, что у Каланчи нет ни джинсов, ни дутика и даже не из чего скроить черную шелковую «удавку» – шарфик. Тогда Ромашка сказала Каланче: «Ну что у тебя за родительница, не может купить фирму. Я бы такой дала отставку».

– А где ей взять? – огрызнулась Каланча и вспыхнула от обиды. Краска стыда залила ей лицо, шею, уши. Она тупо уставилась в пол, боясь прочесть в глазах подружек презрение.

– А чаевые? – не отставала Ромашка. – Скажешь, не берет?

– Взяла бы… Да кто дает, а кто и нет, – с трудом выдавила Каланча, по-прежнему не поднимая глаз.

Они сидели прохлаждались у Ромашки дома. Попивали из бокалов какое-то вино, которое Ромашка увела у родителей, покуривали, жевали резинку.

– Тогда знаешь что, Каланча? – Ромашка покровительственно похлопала Каланчу по спине. – Катись-ка ты, подруга, на все четыре стороны.

– Ты что?! – возмутилась Зойка. – Девчонки, вы что?

– А что нам с нею цацкаться? – уже с вызовом ответила Ромашка. Ее пухленькие, нежные щеки чуть побледнели, а глаза стали злыми и колючими. – Не соответствуешь – отвали!

Каланча и так была скована непривычной обстановкой: отдельной квартирой, красивой мебелью, коврами и чистотой, а тут ее еще выгоняли при всех. «Ну, Ромашка, сволочь, – промелькнуло у нее в голове, – сейчас бы шарахнуть всю эту квартирку, раскрошить в щепу!» Но, конечно, на это ее не хватило – предательские слезы заволокли глаза, и она опрометью бросилась в прихожую.

Глазастая вдруг ожила и крикнула:

– Подожди, Каланча! – Нагнала ее, обняла за плечи, вернула, усадила обратно на диван. – Меня это лично не колышет – есть деньги на фирму или нет. И родители не колышут, ну их к Богу в рай! У них своя жизнь, а у нас своя.

Каланча обмякла под рукой Глазастой, шмыгала носом, старалась сдержать слезы.

– А форма? – не сдавалась Ромашка.

– Я дам Каланче джинсы, – сказала Глазастая. – На кой мне две пары.

– Ой какая добрая! Коммунистка, – паясничала Ромашка. – А мне что ты отстегнешь?

– Тебе, Ромашка, я отстегну… один совет, – нехотя процедила Глазастая. – Не выступай, раз не сечешь. Ладно?… У тебя, я вижу, зимой снега не выпросишь. Увязла в барахле. А меня воротит от этого.

– Чего, чего?… Я увязла? – Ангельское личико Ромашки исказилось злостью. Она отпихнула ногой столик на колесиках, который стоял между нею и Глазастой. – Сама ты… дерьмо!

Ромашка вскочила. Глазастая встала медленно, лениво.

– Девчонки, девчонки! – Зойка втерлась между подругами. – Ну что вы из-за ерунды? Раз джинсы есть, то на дутик можно запросто заработать. И Каланча будет в форме.

– Интересно как? – нервным голосом спросила Ромашка. Ей уже самой расхотелось драться.

– Очень просто… – И Зойка рассказала про Каланчу, о ее «торговле» очередью в универмаге.

– Законно! – обрадовалась Ромашка.

Так и поступили.

5

Теперь они ждали Самурая вместе. Холодно. Мороз и ветер. Но никто не подавал виду. Жаловаться у них не полагалось. Ромашка танцевала на месте. Глазастая достала сигарету, прикурила, прикрывшись бортом куртки. Легкий дымок вился вокруг ее отрешенного лица. Каланча присела на корточки, играла с собакой – гладила ее черно-серую волчью морду, почесывала за ухом. Та лениво распахивала пасть, усаженную желтоватыми коваными клыками.

– Фас, Джимми! – неожиданно резко приказала Глазастая.

Джимми присел на задние лапы, точно приготовился к прыжку, угрожающе зарычал на Каланчу, шерсть у него встала дыбом. Каланча неловко отступила и упала на грязный снег. Она испугалась.

– Ты что, офонарела? – Она повысила голос на Глазастую.

– А то, – ответила Глазастая. – У меня собака сторожевая. Не забывай. Схватит – останешься без носа.

– Каланча без носа! Вот картинка! – захохотала Ромашка. – Ой, колики, ой, рожу!..

Каланча бросилась на Ромашку, чтобы сорвать на ней свою обиду, свистнула нога в воздухе, но та ловко отскочила.

Зойка молча наблюдала за подругами, не забывая следить за дверью училища. Она не любила, когда они ругались. Она чокнутая, у нее злости ни на кого нет, поэтому их неожиданные стычки, грызня, драки ей были неприятны. А они иногда устраивали потасовки нарочно, чтобы подразнить. Потом, когда она их разнимала, хохотали. Кричали: «Ну, чокнутая!.. Всех ей жалко!» Особенно кричала Ромашка и еще Каланча.

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 12 >>
На страницу:
3 из 12

Другие аудиокниги автора Владимир Карпович Железников