Рубежи

Ольга долго всматривалась вслед улетающему челноку. Она не могла поверить, что он вот так в очередной раз обошелся с ней.

– Все мужчины одинаковые, – сказала она про себя. – Сначала проявят настойчивость, добьются расположения, а после бегут. Очередная игра в кошки-мышки. К чему тогда были эти цветы и приглашение на ужин, который, несмотря на романтическую атмосферу, так и закончился ничем?

Ей, как обычно, пришлось взять такси и ехать домой одной. Одной, в холодную пустоту стен.

При первой встрече в составе команды полетов по программе она, сама не понимая себя, наделила его какими-то сверхъестественными качествами, даже несмотря на то, что он был глубоко и безнадежно женат. Для влюбленных женщин это всего лишь вторичные параметры. Первичным параметром было то, что он понравился ей с первого взгляда и даже проявил некую заинтересованность в знакомстве, чем обнадежил ее и заставил поверить, что мир не так уж плох, как о нем принято говорить. А сейчас он растворился в мрачной пустоте космоса и сверкающих звезд.

– Неплохое продолжение, Том. – Она со злостью пнула ногой картонный ящик, кем-то небрежно брошенный у ворот ангара, где стоял ее челнок.

В отряде, куда ее приписали по программе, основная часть астронавтов давно пускала по ней слюни в надежде, что произойдет чудо и она даст шанс кому-либо из них. Но так всегда с красивыми женщинами, как говорится: кого хочу – не знаю, а кого знаю – не хочу!

Ольга знала, кого хотела. Ей нужен был только он. Один. А он развернулся и пошел к своей жестянке, просто ответив: «Возможно».

Старт ее экипажа был назначен на день позже. Предстартовую подготовку она уже прошла. Теперь можно поехать домой и немного расслабиться.

Она поднялась на лифте на четвертый этаж, где находилась ее квартира. Почтовый ящик был, как ни странно, пуст. Обычно он был забит рекламными листовками или счетами. Большой рыжий кот, встретив хозяйку, довольно заурчал. Во время ее отсутствия за котом присматривала мисс Борэ.

Ольга приняла душ и, поставив в проигрыватель любимую пластинку, налила себе бокал бордо. Открыв ставни окон, выходящих на улицу, она поразилась, насколько сегодня было тихо. Она села в кресло и задумалась о предстоящем задании.

Если все пойдет, как предписано программой, то через пять месяцев она вернется домой. Но обычно по программе редко что происходило, постоянно случались какие-нибудь отклонения. В прошлый полет при выходе из оверсайда у них отказал навигатор, и пришлось ориентироваться вручную по звездам. Хорошо, что они уже находились в пределах Солнечной системы. Последующий осмотр прибора не выявил неисправностей. В другой раз отказал один из четырех посадочных двигателей при посадке на один из исследуемых миров, и их замотало в атмосфере планеты, словно консервную банку.

– Глупости, – сказала она себе. – В этот раз все будет в порядке.

Она поставила бокал на столик и прикрыла глаза. Интересно, как там Том? Скорее всего, уже залег в гиперсон и видит красивые сны. Только о ком? Так она уснула.

Челнок Тома уже миновал Сатурн и Юпитер.

– Скоро выходим за пределы гелиопаузы, – предупредил Хартман.

– Знаю, – покосился на него Том. – Знаешь, Хартман, лучше бы тебе сейчас немного помолчать и дать мне сосредоточиться, – добавил человек.

– У человека проблемы с концентрацией внимания?

– Хартман… – Том отложил ручку и блокнот.

– Уже молчу! – ответил робот.

– Отлично. Нужно сделать пару записей в дневник перед тем, как ложиться в гиперсон.

– Хорошая идея! – напутствовал робот. – Еще запиши, что новая модель меня очень хороша.

– Уговорил, – ответил Том. – Итак, сегодня 21 мая 2085 года. Четверг. 12:00. Я, Том Смит, астронавт по программе «Новый дом». Миновали Юпитер и Сатурн, приближаемся к гелиопаузе. После чего я намереваюсь передать управление бортовому роботу Хартману, модель 2034X25, и лечь в гиперсон. Через три месяца я надеюсь достичь границы мира Эпсилон Эридана, где возьму курс на третью планету от его звезды, которая, по мнению наших астрофизиков, является потенциально пригодной для колонизации. Конец записи.

– Том, тебе тут входящее сообщение.

– От кого, Хартман? – Том положил блокнот на приборную панель.

– От твоей жены Эмбер. Прослушаешь?

– Конечно, черт возьми, – Том придвинулся к монитору.

– Тогда принимаю, – ответил робот.

На экране монитора показалось заспанное лицо Эмбер:

– Привет, Том, мы только проснулись и позвонили тебе.

– Отлично! Ты знаешь, я так ждал вашего звонка, прежде чем залечь в гиперсон. – Лицо Тома расплылось в улыбке. – Где Сара?

– Сейчас идет, она чистила зубы. – Эмбер отвернулась от монитора, зовя ребенка. – Сара, иди сюда, твой папа на связи. – Эмбер усадила ребенка на колени. – Сколько ты пробудешь там, Том?

– Рассчитываю, не больше шести месяцев. Это точно. – Том скрестил руки на груди, давая Эмбер понять, что в этот полет все будет по-другому.

– Смотри не разочаровывай меня, – ответила Эмбер, – прошлые шесть месяцев превратились в полтора года.

– Я знаю, тогда сдох один из двигателей, и пришлось ждать транзитный корабль.

Эмбер улыбнулась:

– С тобой так всегда бывает.

– Том, приближаемся к границе гелиопаузы, – напомнил Хартман.

– Деточка, прикоснись к папе рукой. – Том положил свою ладонь на монитор. Сара протянула свою ладошку. – Хорошо, не скучайте. Всего шесть месяцев.

Эмбер грустно улыбнулась. Женское чутье подсказывало ей, что и в этот раз опять что-нибудь пойдет не так.

Поначалу, до рождения Сары, к таким накладкам в его работе она относилась весьма терпимо – таковы издержки профессии дальнего пилота. И вознаграждение было весьма ценным. Ведь такие, как Том, рисковали ради общего блага. Процент невозвращения из диких миров был немаленьким. Из ста экипажей, летавших к дальним звездам после изобретения пространственного варп-двигателя, возвращалось только шестьдесят. Остальным, не вернувшимся героям на их родине ставили памятники, не забывая при этом объявить очередной набор на курсы пилотов дальнего космоса.

Том предпочитал летать один. Процент выживаемости у такого экипажа, состоящего только из пилота и бортового робота, был еще меньше. Но это совершенно не смущало Тома, раз за разом вылезавшего из различных космических передряг и возвращавшегося домой.

В штабе дальнего космоса говорили про него: этот космический бродяга когда-нибудь найдет нам новый мир, будьте уверены. И Том постоянно подтверждал это, возвращаясь с очередного полета. Сколько их было? Десять, пятнадцать? Этого он не помнил. Зато в штабе это помнили хорошо, перечеркивая очередной мир после его возвращения:

– Все без толку! – ругался руководитель программы Каминский. – Очередной раз астрофизики заявляют нам о нахождении потенциально пригодного для жизни мира, и очередной раз наш пилот возвращается из него ни с чем.

– Вот увидите, в этот раз все будет по-другому! – отвечали ему астрофизики. Но ситуация повторялась раз за разом.

Том открыл дверь капсулы гиперсна. Прежде чем зайти в нее, он немного замешкался.

– Что на этот раз, Хартман? – спросил он у робота.

Хартман подмигнул зелеными лампами индикации:

– Все будет в порядке, шеф. – Если у вас плохое предчувствие, можно отменить полет и вернуться на базу.

– Ну уж нет, – ответил Том. – Мне нужны эти деньги. Скоро у Сары день рождения.

Он зашел в капсулу и закрыл за собой дверь. Мерно заработали насосы, закачивая в капсулу жидкость для гиперсна. Том сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Теперь он проснется только у системы Эпсилон Эридана. Хартман мигнул зелеными лампами: