Звезда лучами в новый век. Стихи о войне

голыми руками полу нищих

по деревне поднимали стены

на заросших старых пепелищах,

как деревня вновь собралась с духом,

бабы ребятишек нарожали

и земля родная – вековуха

радовала щедрым урожаем,

как поля рубашками пестрели,

поросль трудилась молодая,

а работать здесь всегда умели

от души и рук не покладая…

Почему же нынче стало тихо?

В утро, на работу не скликают,

иль взялось откуда снова лихо,

иль напасть не ведомо какая?

******************************

Дремлет старый Вяз, а солнце мимо

(летний день давно к закату гнулся)

вздрогнул он подставив ветру спину

и от дум своих на миг очнулся.

Погиб под Старой Руссой…

Прислушайтесь, о ком они?
О нас…
Войны не упокоенные  души,
опять к  нам обращаются сей час —
лишь научитесь слышать их,… и слушать.

Потомок, вспомни обо мне!
Пусть не восстать уже из праха.
Я воевал на той войне
и отдал жизнь свою без страха.

Моя война  еще идет.
И я там паренёк безусый
рванулся под огонь – (Вперед!) —
в последний бой под Старой Руссой…

Россия – Родина  простит,
что я  не дОжил до Победы.
Душа моя  ещё в пути
и ей  покой пока неведом.

Но с той поры  меня  гнетет,
и полон мир той явью грустной —
что мать сыночка дома  ждет!
А я  погиб под Старой Руссой…

Я  нынче  в юные глаза
смотрю  невидимый, нетленный.
Мне  столько хочется сказать
ступив в ваш мир послевоенный!…

Да кто  дорожку ту найдет —
пусть хоть по жердочке  по узкой —
туда, где вечно мама ждет.
А я погиб под Старой Руссой…

Отброшенная Детская коляска…

Отброшенная Детская коляска,
и кукла у обочины дороги,
и смазанные кровью темной, вязкой,
оторванные взрывом руки-ноги,
и вой сирены (наждаком по нервам),
и крики у разрушенной стены…
Все это было – было в Сорок Первом,
в начале трижды проклятой войны…

Одумайтесь!? Однажды было это :
смердили труппы, и цветы цвели,
и ввергнутое в шок таилось лето
в воронках свежевырытой земли,
и матери над труппами стенали.
Насилие. Бесправие. Садизм.
Одумайтесь!? Ведь многое отдали
тогда – и не прошел Фашизм!
Так почему же он расправил спину,
как Тать последний и заправский Вор