Сумочка из крокодиловой кожи. Криминальный детектив и мелодрамы Кольского полуострова

Не обращая внимания на усиливающийся мороз, Кульмин обошёл почти все коммерческие магазины города и лишь под вечер, уставший и огорчённый тем, что не смог приобрести хорошую импортную коляску, вернулся домой. Несмотря на бессонную ночь, он не думал об отдыхе.

– Мальчик! Крошечный, словно игрушка… – взахлёб говорил Михаил Степанович худощавой меланхоличной соседке Софье Павловне.

– А Светка – молодец! – похвалила она, нетерпеливо поглядывая на входную дверь. – Смотри, как быстро…

– Сам удивляюсь. Вечером проводил, а к утру… – Михаил Степанович боялся, что его не дослушают. – Я так рад! Я…

– Степаныч, извини, у меня плита… Вода кипит, – оправдывалась Софья Павловна.

– Понимаю, – огорчённо вздохнул Михаил Степанович и тут же продолжил: – Двенадцать лет ждали. Потеряли всякую надежду. Представляете, Сонечка? Двенадцать лет…

Оставшись один, Кульмин снова загрустил, но уже вскоре, немного успокоившись, подошёл к портрету жены.

– Ангелочек мой… Родная моя девочка… – ласково произнёс Михаил Степанович. Он снял портрет со стены и поцеловал.

Длинный пронзительный звонок, раздавшийся в прихожей, заставил его отвлечься от приятных мыслей. Он поспешно пригладил волосы, поправил ворот рубашки и лишь после этого щёлкнул задвижкой замка.

За порогом, словно заиндевелые дед-морозы, переминаясь с ноги на ногу, стояли незнакомые мужчины в засаленной грязной одежде. Их было трое. Одного Кульмин явно где-то видел, но вот где, так и не мог вспомнить.

– Не узнаёшь, Степаныч? Я тебе шкаф привозил.

– Рудольф, что ли? – нерешительно спросил Михаил Степанович. – Грузчик с мебельного…

– Ну, наконец-то! Рудик я… Столяровский. Пришли вот… Хотим поздравить новоиспечённого папашу.

– Откуда узнали? – с непритворным изумлением спросил Михаил Степанович.

– Соседке твоей, тощей, холодильник доставили…

– Ух, жадная баба!

– Сквалыга…

– Кто родился?

– Не подкачал! Ну, молодец, – наперебой зашумели мужчины и, не дожидаясь приглашения, вошли в прихожую и начали раздеваться.

– Да ты, никак, кирной, Степаныч? – поинтересовался Столяровский. – Впрямь, кирной. Что? Ни капли? Непорядок! Сейчас исправим. Мы тут нашабашили малёхо. За мальчонку можно…

– Я же непьющий, – попытался возразить Михаил Степанович.

– Что значит, непьющий? По такому поводу грех не выпить! – мимоходом осматривая квартиру, мужчины прошли на кухню и, потирая окоченевшие руки, расселись за столом.

– Может, в гостиную? Я пока вам что-нибудь приготовлю, – растерянно спросил Михаил Степанович.

– Не суетись.

– Стаканы давай! Отогреемся, потом приготовишь.

– Хлеб есть? Хватит. Да не нужно хрустальных мензурок.

– Степаныч, мы – люди простые, к рюмкам не привычные.

– Так-то оно сподручнее будет.

– Значит, сын, говоришь?

– Мальчик. Рост – пятьдесят четыре. Вес – три восемьсот, – не без гордости ответил Кульмин и, с неприязнью покосившись на запотевшие бутылки, смущённо запротестовал: – Вы без меня. Правда, не пью…

– Прекрати, Степаныч! Так нельзя.

– Ну, только если совсем немножко… – сдался Кульмин. – И впрямь, грех ножки-то не обмыть.

Уютная просторная квартира незаметно наполнилась едким запахом табачного дыма и оголтелым разговором шумной мужской компании. Михаил Степанович открыл консервы, поджарил яичницу и, для более приятного вкуса, посыпал её перцем. У его разомлевших гостей, обветренные на морозе щёки горели алым румянцем.

– Ну, и холодрыга сегодня! – сиплым простуженным голосом сказал самый щуплый из гостей и, вытянув под столом длинные костлявые ноги, неприлично развалился на стуле.

– Крещенье скоро, – простодушно заметил второй, всё ещё потирая посиневшие скрюченные пальцы. Это был здоровенный толстогубый детина лет тридцати пяти, с мясистым носом и густыми бровями, дугой огибающими его большие круглые глаза.

– Теперь так и пойдёт: то метель, то мороз… Сынок у тебя, Степаныч, в церковный праздник родился. Давай, ещё по одной, за «христосика» твоего, – многозначительно подметил Столяровский, самый молодой, но слишком ушлый и неприятный, с врождённым жульническим видом. Он поспешно разлил спиртное.

– Вздрогнем, Степаныч! – под одобрительные возгласы товарищей Рудик залпом опустошил почти до краёв наполненный стакан. – Ух, дерёт, зараза! Закуска – что надо! С перцем даже лучше, – сказал он и, дожёвывая яичницу, недоумённо посмотрел на Кульмина: – Степаныч, не тяни кота за хвост. Сын, ведь, родился!

Мужчины незамедлительно последовали его примеру, и только Кульмин ещё долго не решался выпить. Он держал свой стакан, испытывая к его содержимому откровенное отвращение.

Я пропущу. Мне к супруге надо, – неловко оправдывался Михаил Степанович.

– Посидим чуток и сходишь.

– Ты что, до сих пор в роддоме не был?

– Раз пять или шесть ходил, – признался Кульмин, тщетно пытаясь поставить стакан на место.

– Не дури! – остановил Столяровский. – Не обнюхивай водку, как барышню. Главное, закуси.

– Прекрати, Степаныч! Наследник родился! Не щенок подзаборный, – убеждал щуплый, с завидным аппетитом уминая за обе щёки рыбные консервы.

– Мне к Светлане Алексеевне нужно. Коляску ещё не купил…

– Вот за дражайшую супругу и выпей. Думаешь, сладко ей там? Небось, намаялась, бедная. А насчёт коляски, это к Рудольфу.

– Колясочку оформим. Переплатить, конечно, придётся, – намекнул Столяровский и тут же уточнил: – Импортную желательно?

– Я бы рассчитался… – сбивчиво пролепетал Михаил Степанович и с благодарностью посмотрел на грузчиков.

– Замётано, – вступил в разговор толстогубый, – если Рудик пообещал, непременно сделает. Ты, не держи стакан, Степаныч… За твою Алексеевну тоже грех не выпить.

– За Светланку, конечно, – проговорил Кульмин, тяжело вздохнул, поморщился и, наконец, собравшись с духом, выпил за здоровье любимой жены.