Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 2

Уголовное дело, заведенное в отношении С. М. Матевосяна, было прекращено за отсутствием состава преступления только в 1987 году. А в 1996-м ему возвратили Звезду Героя.

2. «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!»

Подвиг 28-ми героев-панфиловцев, противостоявших 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково фашистским танкам – один из главных символов страны. Имена героев увековечены в памятниках и литературных произведениях, упоминаются в гимне Москвы. В 2016 году вышел на экраны страны художественный фильм «Двадцать восемь панфиловцев».

По официальной версии 28 бойцов из 4-й роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка 316-й панфиловской дивизии бесстрашно встретили в этот день удар 50 вражеских танков, рвавшихся по Волоколамскому шоссе к Москве, уничтожив 18 из них и остановив вражеское наступление на этом участке фронта. Обращение политрука В. Г. Клочкова к бойцам – «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!» – стало вскоре девизом защитников столицы. А погибшие панфиловцы были удостоены звания Героя Советского Союза.

Между тем, официальная трактовка этого подвига имеет мало общего с реальными событиями, произошедшими в ноябре 1941 года у разъезда Дубосеково. До сих пор остаются вопросы, на которые и сегодня нет однозначных ответов. Высказываются мнения, что бой у разъезда Дубосеково – это миф.

Скажем сразу – тогда действительно был совершен подвиг! Но массовый героизм проявили не двадцать восемь человек, погибших в том бою, а весь 1075-й стрелковый полк. Из одной только 4-й роты полегло не менее ста бойцов.

Из других вопросов, которые возникают в связи с официальной трактовкой исследуемых событий, назовем следующие.

Кто реально командовал группой «панфиловцев» – политрук Диев[9 - По версии журналистов политрук имел фамилию Клочков, но боец Бондаренко «перекрестил» его на украинский манер «Диевым», т.е. живым, «деятельным» человеком.], политрук Клочков или сержант Добробабин? Сколько на самом деле было уничтожено танков противника? Действительно ли фашистов удалось остановить у разъезда Дубосеково? И если да, то почему за оставление рубежа сняли с должностей командира и комиссара полка? Ну и наконец, – кто же конкретно участвовал в том бою, кто погиб и почему были убраны и заменены на другие фамилии двух «панфиловцев» – И. Е. Добробабина и Д. А. Кожубергенова?

Начнем с последнего вопроса.

Добробабин и Кожубергенов не погибли в том бою. Добробабин попал в плен, из которого бежал. Добравшись до малой родины – села Перекоп Харьковской области – добровольно поступил на службу в немецкую полицию и до августа 1943 года работал на фашистов в качестве полицейского. В июле 1948 г. был осужден военным трибуналом за измену Родине к 15 годам лагерей, с конфискацией имущества и лишением медалей. Военная коллегия Верховного Суда СССР 30 марта 1955 г. снизила ему срок наказания до 7 лет.

Д. Кожубергенов был арестован 2 мая 1942 года особым отделом за то, что, попав в окружение, «с оружием в руках был взят немцами в плен». Вероятно, по этой причине командованием 1075-го полка в наградной лист был включен другой Кожубергенов – Аскар (Алиаскар)[10 - Надзорное производство ГВП по делу Кожубергенова Д. А.]. Хотя он был мобилизован на фронт уже после боя у разъезда Дубосеково.

В поисках ответов на поставленные вопросы исследователь не может игнорировать архивные материалы органов военной юстиции. Речь идет не только о следственно-судебных делах в отношении И. Добробабина, Д. Кожубергенова, но и о материалах уголовного дела, которое было заведено в 1948 году. Оно так и называлось – «Дело о 28 героях-панфиловцах». Его расследовали работники Главной военной прокуратуры и органов госбезопасности. Кроме того, дополнительные расследования по этому делу пришлось проводить в 1967 и 1988—1989 годах – в связи с поступившими заявлениями о реабилитации Д. А. Кожубергенова и И. Е. Добробабина…

Сегодня достоверно установлено, что версия подвига о героях-панфиловцах, отличающаяся от того, что произошло в действительности, была предложена в 1941 году литературным секретарем «Красной Звезды» А. Ю. Кривицким и другими корреспондентами, писавшими на эту тему[11 - Корреспонденты газеты «Известия» Г. Иванов, газеты «Красная звезда» В. Коротеев, газеты «Комсомольская правда» Д. Чернышев.].

Так, 27 ноября 1941 года В. Коротеев опубликовал в «Красной Звезде» очерк «Гвардейцы Панфилова в боях за Москву», в котором описывался подвиг группы красноармейцев во главе с политруком Диевым: «Меткими выстрелами из противотанковых ружей они подбили 7 танков и остановили вражескую колонну. Разбившись на три группы, немецкие танки вновь пошли в атаку. Они окружили горсточку смельчаков с трех сторон. Танки подходили все ближе и ближе. Вот они у окопа – 47 танков против горсточки бойцов! Это был действительно неравный бой. Но не дрогнули гвардейцы. В танки полетели гранаты и бутылки с горючим. Загорелись еще три машины. Более четырех часов сдерживала группа бойцов пятой роты 54 немецких танка. Кровью и жизнью своей гвардейцы удержали рубеж. Они погибли все до одного, но врага не пропустили. Подошел полк, и бой, начатый группой смельчаков, продолжался. Немцы ввели в бой полк пехоты. Гвардейцы стойко отбивались, защищая позиции Диева. В результате боя противник потерял 600 солдат и офицеров и 18 танков…»[12 - Красная звезда, 27 ноября 1941 г.].

Как видим, в очерке К. Коротеева речь шла не о 4-й, а о 5-й роте. Она тоже сражалась 16 ноября 1941 года героически. И политрук действительно личным примером вдохновлял бойцов – но не Диев, а Клочков. А треть бойцов из списка 28-ми на самом деле не погибла в том бою. Натаров и Шопоков были убиты раньше, Бондаренко – позже. Остались в живых – Васильев, Шемякин, Шадрин, Тимофеев, Кожубергенов и Добробабин. Четверо последних побывали в немецком плену.

Количество подбитых танков тоже вызывает обоснованные вопросы, поскольку ни в одном из боевых донесений не говорилось о 18-ти танках. Согласно этим донесениям и свидетельским показаниям командира полка, которые тоже разнятся, весь 1075-й стрелковый полк уничтожил в тот день от 5 до 9 танков. Наконец, фашистов остановить на этом участке обороны, видимо, не удалось. И именно за это командир полка и комиссар были отстранены от своих должностей. Хотя темпы наступления 2-й танковой дивизии Вермахта были значительно снижены.

Из опроса корреспондента Чернышева, проведенного следователем в 1948 году, видно, что его и Коротеева публикации были написаны со слов инструктора в штабе панфиловской дивизии, поскольку из-за тяжелых боев пробраться к месту событий и побеседовать с их непосредственными участниками не представлялось возможным. Когда же Чернышев попытался выяснить у инструктора фамилии героев, тот назвал лейтенанта Безвременного, старшего политрука Калачева и политрука Диева. Коротеев тоже признал, что на место боя не выезжал и информацию о нем получил от комиссара дивизии Егорова.

Таким образом, это были рядовые заметки рядовых фронтовых корреспондентов, которые, без выезда на передовую, получили информацию в штабе соединения. Это была обычная для того времени практика. Такие заметки практически ежедневно публиковались в газетах. Все изменилось после того как 28 ноября в «Красной звезде» была напечатана передовица «Завещание 28 павших героев». Готовили ее Кривицкий и главный редактор газеты Ортенберг. В этой статье впервые появилась цифра «28»…

Ортенберг писал, что, просматривая последние донесения политорганов, прочел в одном из них сообщение о бое у разъезда Дубосеково – двадцать девять бойцов во главе с политруком Диевым отражали атаку танков противника, из них двадцать восемь бойцов погибли как герои, задержав на четыре часа танки противника и уничтожив восемнадцать машин, а один боец струсил и был расстрелян своими товарищами. После этого он вызвал Кривицкого и попросил его написать передовую. К полуночи она была готова[13 - Ортенберг Д. И. Июнь – декабрь сорок первого. М. Советский писатель. 1984. с. 281—283.].

Между тем, историки сомневаются, что эта цифра была взята Ортенбергом из политдонесения. В ходе следствия Коротеев показал: «Ортенберг меня …спрашивал, сколько же было людей в роте, которая сражалась с немецкими танками. Я ему ответил, что примерно 30 человек. Таким образом, и появилось в передовой количество сражавшихся – 28 человек, т. к. из 30 двое оказались предателями. Ортенберг говорил, что о двух предателях писать нельзя и, видимо, посоветовавшись с кем-то, разрешил в передовой написать только об одном предателе… В дальнейшем я не возвращался к теме о бое роты с немецкими танками; этим делом занимался Кривицкий, который первый написал и передовую о 28 панфиловцах…»[14 - Справка-доклад Главного военного прокурора от 10 мая 1948 г. «О 28 панфиловцах» (ГА РФ. Ф. Р-8131).].

В конце 1941 года Кривицкий по поручению Ортенберга выехал в район Дубосеково, где встретился с командиром 4 роты капитаном П. М. Гундиловичем. Тот заявил, что храбро сражалась вся рота, но Кривицкого по понятным причинам интересовали только 28 фамилий. И Гундилович в присутствии командира 1075-го полка полковника И. В. Капрова «по памяти» назвал ему 28 бойцов, погибших в бою с немецкими танками. А 21 января 1942 года в «Красной Звезде» за подписью Кривицкого вышла публикация «О 28 павших героях». В ней впервые были перечислены имена героев и приведено приписанное политруку Клочкову крылатое выражение: «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!».

Кривицкий, бесспорно, обладал литературным даром. Его проникновенные слова тронули сердца многих людей. Были составлены представления о присвоении погибшим панфиловцам звания Героев Советского Союза. 10 мая 1942 года их подписал командующий войсками Калининского фронта генерал-полковник И. С. Конев. А 28 мая и 13 июля того же года – командующий войсками Западного фронта генерал армии Г. К. Жуков.

Как уже сказано, списки героев не раз уточнялись. Одни фамилии вычеркивались, другие вносились, но в итоге всегда оставалось ровно 28 фамилий. Хотя уже тогда было ясно, что не совсем правильно выделять кого-то из бойцов этого геройского полка, в том числе из 4-й роты капитана Гундиловича. Перед боем 16 ноября 1941 года рота насчитывала около 140 человек. А после боя в живых осталось около 30.

Командир 1075-го стрелкового полка полковник И. В. Капров, допрошенный следователем в мае 1948 года, дал следующие показания:

«С раннего утра 16 ноября 1941 г. немцы сделали большой авиационный налет, а затем сильную артиллерийскую подготовку, особенно сильно поразившую позицию 2-го батальона. Примерно около 11 часов на участке батальона появились мелкие группы танков противника. Всего было на участке батальона 10—12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить. Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака немцев была отбита. В бою полк уничтожил 5—6 немецких танков, и немцы отошли… Около 14.00—15.00 немцы открыли сильный артиллерийский огонь по всем позициям полка, и вновь пошли в атаку немецкие танки. Причем шли они развернутым фронтом, волнами, примерно по 15—20 танков в группе. На участок полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, т. к. этот участок был наиболее доступен танкам противника… В течение примерно 40—45 мин. танки противника смяли расположение 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты… из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали впоследствии в газетах… В конце декабря 1941 г., когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент „Красной звезды“ Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Галушко и Егоровым… В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками. Я ему заявил, что с немецкими танками дрался весь полк и в особенности 4-я рота 2-го батальона… Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович, который вел с ним разговор на эту тему…»[15 - Здесь и далее выдержки из показаний приводятся по материалам надзорных производств ГВП, в т.ч. по делу Добробабина И. Е., Кожубергенова Д. А.].

Есть и другие документальные свидетельства этого боя, в основном совпадающие с показаниями Капрова. Это его радиограмма, направленная вышестоящему командованию сразу после боя, донесение комиссара полка Мухамедьярова от 18 ноября 1941 года, донесение начальника политотдела 316-й стрелковой дивизии Галушко в политотдел 16-й армии от 17 ноября 1941 года[16 - В этом донесении говорилось, что в боях 16 ноября 1941 г. 1075-й стрелковый полк, понеся большие потери, уничтожил 9 танков противника. Добробабин же в разные годы давал по этому поводу противоречивые показания. Он заявлял, что только лично подбил в бою 5—6 танков (в других интерпретациях – 4 танка и 3 бронемашины, «несколько танков», которые не считал). А весь его «взвод» только в начале боя поджег около 10 танков, а перед тем, как он «потерял сознание» – «вокруг нас горело 12 танков» (Военно-исторический журнал, 1990, №9, с. 75).]. Из этих документов, помимо всего прочего, следовало, что 16 ноября позиции полка были смяты противником и его остатки отошли на новый оборонительный рубеж, за что Капрова и Мухамедьярова отстранили от занимаемых должностей[17 - Лишь после того, как «Красная звезда» рассказала о подвиге 28 панфиловцев, а Кривицкий приехал в политотдел дивизии для составления поименного списка героев, Капров и Мухамедьяров были восстановлены в должностях].

11 июня 1948 года Генеральный прокурор Г. Н. Сафонов докладывал (по результатам, изложенным в справке-докладе Главного военного прокурора от 10 мая 1948 г.) в ЦК ВКП (б): «Материалами произведенной проверки, а также личными объяснениями Коротеева, Кривицкого и редактора „Красной звезды“ Ортенберга установлено, что подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, освещенный в печати, является вымыслом корреспондента Коротеева, Ортенберга и в особенности Кривицкого»[18 - ГА РФ. Ф. Р-8131.].

В конце 80-х годов, после изучения всех архивных следственно-судебных дел и проведения дополнительной проверки, Главный военный прокурор вновь направил докладную записку в ЦК КПСС:

«… Обстоятельства описанного в газете «Красная Звезда» в ноябре 1941 г. и январе 1942 г. боя у разъезда Дубосеково 28 панфиловцев, возглавляемых политруком Клочковым и сержантом Добробабиным, с 54 фашистскими танками, из которых 18 было подбито, не соответствуют действительности и являются художественным вымыслом корреспондентов Коротеева, Кривицкого и главного редактора Ортенберга.

Как усматривается из показаний Коротеева, Кривицкого и Ортенберга, никто из них ни в одном из подразделений 1075 стрелкового полка до декабря 1941 г. не был и какими-либо достоверными сводками, проверенными донесениями об этом бое не располагал. О тяжелых боях с превосходящими силами противника им стало известно в конце ноября 1941 г. от комиссара дивизии, который сам не был очевидцем событий, но слышал об этом от других политработников, тоже не принимавших участия в боевых действиях…».

Вот так, руководствуясь пропагандистскими соображениями, газетчики создали миф, мало общего имевший с действительно имевшим место быть подвигом. Это дало основания бывшему Главному военному прокурору генералу А. Катусеву заявить: «Массовый подвиг всей роты, всего полка, всей дивизии безответственностью не совсем добросовестных журналистов приуменьшили до масштабов мифического взвода»[19 - Катусев А. Ф. Чужая слава. Военно-исторический журнал. 1990. №8—9.].

Сегодня кое-кто предпринимает попытки поставить под сомнение выводы военных следователей. И это уже не в первый раз. Хорошо помню, как в конце 80-х годов прошлого века Главная военная прокуратура и Военная коллегия Верховного суда СССР были подвергнуты беспрецедентной атаке со стороны средств массовой информации и «ветеранов войны и труда» с требованиями о полной реабилитации И. Е. Добробабина, восстановлении его в звании Героя Советского Союза, принесении публичных извинений за допущенный в отношении него «произвол» и даже применении репрессий в отношении тех, кто бросил на него тень[20 - Начало этой кампании положили публикации И. Мясникова в «Московской правде» от 25 октября 1988 г. и историка Г. Куманева в газете «Правда» от 18 ноября того же года.].

В ходе проведенного в 1988—1989 годах по вновь открывшимся обстоятельствам расследования были в очередной раз[21 - Ранее, в 1967 г. И. Е. Добробабин уже обращался в Главную военную прокуратуру с просьбой о реабилитации, но она была оставлена без удовлетворения.] детально изучены и проанализированы все обстоятельства дела И. Е. Добробабина. Только по состоянию на 31 декабря 1988 года следователи установили и допросили 57 свидетелей, знавших его по периоду службы в полиции. Были проведены многочисленные очные ставки, изучены дополнительные архивные материалы. Следователи снова документально подтвердили факты фальсификации, допущенной журналистами, и попытались, с учетом новых данных, найти ответы на два основных вопроса:

Участвовал ли И. Добробабин 16 ноября 1941 г. в бою у разъезда Дубосеково?

Сотрудничал ли он с немцами и обоснованно ли осужден?

В заключении Главной военной прокуратуры от 17 августа 1989 года, составленном полковником юстиции А. И. Филимоновым, исчерпывающие ответы на эти вопросы имеются[22 - Заключение ГВП от 17 августа 1989 г. хранится в надзорном производстве по делу Добробабина И. Е.]. Хорошо знаю Александра Ивановича Филимонова как честного, принципиального и высокопрофессионального прокурорского работника. Поэтому, смею утверждать, что выводы, сделанные им в ходе проведенного расследования, являются беспристрастными и квалифицированными.

Дополнительное расследование показало, что 16 ноября 1941 года Добробабин принимал участие в отражении танковой атаки противника у разъезда Дубосеково. Он был засыпан в окопе землей и по сводкам считался погибшим. Поскольку рубеж панфиловцам отстоять не удалось, Добробабин очнулся уже на территории, захваченной врагом. Он был пленен и помещен в лагерь военнопленных, расположенный в г. Можайске. В начале 1942 года ему удалось бежать оттуда. Добравшись до родных мест, села Перекоп Харьковской области, он в июне того же года добровольно поступил на службу в немецкую полицию и до августа 1943 года работал на фашистов в качестве полицейского, начальника караульной смены, заместителя и начальника кустовой полиции указанного села. В частности, Добробабин непосредственно участвовал в отправке советских людей на принудительные работы в Германию, производил аресты и задержания граждан, нарушавших оккупационный режим, изымал имущество у сельчан в пользу немецких властей[23 - Подробно это описано в упомянутом заключении ГВП от 17 августа 1989 г. (Приложение №1 к главе 1).]. А в августе 43-го, когда немцы начали отступать, Добробабин испугавшись ответственности, тоже ушел из родных мест в Одесскую область. Там, в марте 1944 года его во второй раз призвали в Красную армию. А в 1948 году он был осужден.

Нелегко сложилась судьба и у Д. Кожубергенова. Согласно заключению, составленному в июле 1942 года старшим следователем Особого отдела НКВД Западного фронта лейтенантом госбезопасности Соловейчиком, Кожубергенов в бою у разъезда Дубосеково участия не принимал. Вероятно, что это «признание» было сделано после допроса, произведенного с «пристрастием». Есть веские основания полагать, что Кожубергенов, являвшийся связным командира 4-й роты, в том бою участвовал, был контужен и в бессознательном состоянии попал в плен, из которого через несколько часов бежал. Узнав, что его считают погибшим героем, он, по-видимому, первым из выживших участников героического боя заявил о том, что не погиб. После этого его арестовали и доставили в Таганскую тюрьму. А затем направили в маршевую роту. В боях под г. Ржевом Д. Кожубергенов получил тяжелое ранение, долго леился, был демобилизован и вернулся в Алма-Ату.

И. Е. Добробабин и Д. А. Кожубергенов – люди трудной, трагической судьбы. Вряд ли они могут претендовать на роль главных героев-панфиловцев. Но их участие в бою, в той же, равной с другими бойцами 4-й роты степени, можно считать доказанным. И если содеянное панфиловцами названо подвигом, то его совершили и Иван Добробабин, и Даниил Кожубергенов.

3. «Нас двести миллионов. Всех не перевешаете»

За годы войны 87 женщин стали Героями Советского Союза. Более половины из них – посмертно. Первой же, кто удостоился высшей в СССР степени отличия, была 18-летняя Зоя Анатольевна Космодемьянская. Указ о ее посмертном награждении состоялся 16 февраля 1942 года. Она стала символом мужества, бесстрашия, жертвенного служения Отечеству. И как это нередко бывает с символами, с ее именем связано немало мифов и домыслов. А еще, как минимум, четыре человека, имевших какое-то отношение к символу – были расстреляны по приговорам военного трибунала.

Некоторые из устоявшихся в нашем сознании стереотипов не соответствуют действительности. Например, еще в «Повести о Зое и Шуре»[24 - Шура – это брат Зои – Александр Космодемьянский. Погиб на фронте и ему посмертно также присвоено в 1945 году звание Героя Советского Союза.] было написано, что Космодемьянскую в момент поджога взял в плен часовой, охранявший конюшню с лошадьми. Со ссылкой на документы, подписанные уполномоченным ГКО на Западном фронте по диверсионной работе майором А. Спрогисом, долгое время считалось, что Космодемьянская погибла со словами: «Смерть фашистским оккупантам! Да здравствует социалистическая Родина! Да здравствует товарищ Сталин!». Затем с подачи писателя А. Жовтиса пытались внедрить в сознание людей версию, что Зою, задержанную при поджоге избы, местные жители избили и поехали в соседнюю деревню за немцами (поскольку в Петрищево их не было) с тем, чтобы они защитили народ от произвола партизан. Развивая эту мысль в период «разгула демократии» некоторые дописались до того, что Космодемьянская – во-первых, террористка, воевавшая против собственного народа, а во-вторых – психически больной человек[25 - Все надуманные версии о наличии у З. Космодемьянской психического заболевания подробно исследованы историком М. М. Гориновым (на сайте http://www.hrono.ru/statii/2008/gorin_zoya.php (http://www.hrono.ru/statii/2008/gorin_zoya.php)).]. Ну и наконец, отдельные исследователи заявили, что повесили в Петрищево вовсе не Зою, а другую диверсантку. Так, историк Е. Сенявская (с 1999 г. – доктор исторических наук) писала, что это могла быть Лиля Азолина, Зоя же, возможно, не погибла, а попала в концентрационный лагерь.

Такого рода версии не имеют серьезной доказательной базы и являются надуманными. Сегодня те далекие события можно реконструировать с учетом обнародованных архивных документов (ранее секретных).

В частности, обстоятельства задержания Космодемьянской были предметом разбирательства в суде над комсоргом группы диверсантов В. Клубковым. Согласно материалам дела, он был схвачен немцами, перевербован и, после окончания диверсионной школы под Смоленском, заброшен в расположение наших частей. А вскоре арестован и по приговору военного трибунала Западного фронта от 3 апреля 1942 года расстрелян за измену Родине[26 - Согласно приговору №389 по делу №540 бывший красноармеец войсковой части 9903 Клубков Василий Андреевич осужден к расстрелу по ст. 58—1 п. «б» УК РСФСР (измена родине); ЦА ФСБ РФ, арх. № Н – 16640.]. Один из обвинительных пунктов гласил – за то, что предал Зою Космодемьянскую.

Итак, как все было?

Тактика выжженной земли начала применяться во исполнение секретных приказов и директив от 29 июня, 18 июля и 17 ноября 1941 года. Так, последним приказом №0428 диверсионным отрядам (факельным командам) прямо предписывалось уничтожать жилые дома с находившимися в них гитлеровцами – «выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом»[27 - Приложение №2 к главе 1.]. С этой целью несколько групп диверсантов-добровольцев были направлены за линию фронта. За неделю факельные команды сожгли 53 населенных пункта. К сожалению, после этого на лютом морозе оказывались не только немцы, но и местные жители.

В Верейском (ныне – Рузском) районе действовали две диверсионных группы, по десять человек в каждой. В состав первой входило шесть парней и четыре девушки. Среди них – Павел Проворов (командир), Василий Клубков, Вера Волошина, Зоя Космодемьянская. Второй группой командовал Борис Крайнов.

К моменту намеченной на 25 ноября встречи двух диверсионных групп, из двадцати человек осталось всего восемь. Были погибшие при обстреле, кто-то заблудился или отстал. Пятеро из встретившихся в лесу считали, что поставленная задача[28 - Конкретное задание группе П. Проворова было следующим – сжечь 10 населенных пунктов, в т.ч. дер. Петрищево.] их силами невыполнима, а поэтому надо возвращаться. Остальные – Борис Крайнов, Василий Клубков и Зоя Космодемьянская – решили объединиться, все-таки добраться до деревни Петрищево и выполнить задание.

Во 2 часу ночи 28 ноября группа вошла в Петрищево. Подожгли два жилых дома[29 - По другим данным – три дома и конюшню.], рядом с которыми стояли немецкие автомашины. Бутылка с зажигательной смесью, которую бросил Клубков не взорвалась. И он, увидев приближающегося часового, пытался скрыться в лесу. Однако был задержан немцами и доставлен к старшему – подполковнику Рюдереру. Допросив Клубкова, он установил, где должны были встретиться диверсанты. После этого, задержали Зою. Вероятно, она, дожидаясь Клубкова у края леса, не дошла до условленного места встречи.

В рапорте Б. Крайнова на имя командования указывалось следующее: «28 ноября дошли до Петрищева и зажгли 4 дома, но на место сбора Клубков и Космодемьянская не явились. Ждал до утра».