Речевой поступок: риторический и методический аспекты

«проще говорить со своим Я. Часто бывает, что подумаешь про себя, а потом не решаешься сказать об этом вслух»;

«иногда не хватает смелости реализовать их» (ментальные речевые поступки);

«хотел все высказать, но сдержался, чтобы не наговорить лишнего»;

во-вторых, потеряно время:

«реакция на какую-либо ситуацию или действие запаздывает»; «когда хочешь сказать, а момент ушел»;

в-третьих, отсутствие удобного момента для совершения реального речевого поступка:

«не было случая высказать свои убеждения»;

«хотела посоветовать, но поняла, что в настоящий момент лучше промолчать»;

в-четвертых, опасение, что возникнет непонимание со стороны адресата:

«часто это не встречает ни понимания, ни какого-либо отклика»;

«прекрасно понимаю, что мои слова бесполезны: все равно поступит по-своему».

Собственные наблюдения, частные беседы, анализ ответов студентов на вопрос, какие речевые поступки (реальные или ментальные) совершаются чаще, позволили нам выделить основные факторы, препятствующие переходу ментального речевого поступка в реальный РП.

1. Фактор субъекта. Нерешительность, неуверенность, страх и т. п., а также стремление контролировать собственные эмоции не позволяют адресанту совершить реальный речевой поступок.

2. Фактор своевременности. Субъект осознает, что его намерения будут бессмысленны, так как потеряли свою воздействующую силу. Однако заметим, что для ментального речевого поступка само зарождение поступка-мысли, диалог с совестью – это уже поступок человека, стремящегося быть в ладу со своей совестью.

3. Фактор случая. Внутренняя речь, отражающая нравственную позицию адресанта, не может быть реализована в силу объективных либо субъективных обстоятельств.

4. Фактор объекта. Адресант предполагает, что его коммуникативные намерения не будут восприняты адекватно, и это препятствует переходу ментального речевого поступка в реальный.

Таким образом, можно заключить, что диалог голоса совести и голоса субъекта приводит либо не приводит ментальный речевой поступок в «обозримое высказывание» в силу наличия/отсутствия одного из факторов, влияющих на реализацию коммуникативного намерения адресанта.

Особо следует отметить значимость ментального речевого поступка в формировании нравственного сознания субъекта, совершенствовании личности. Диалог, происходящий во внутренней речи, свидетельствует о потенциальных возможностях человека совершить реальный речевой поступок.

Итак, мы выяснили, что внешне выраженному высказыванию предшествует замысел, на уровне внутренней речи субъект продумывает свой речевой поступок, однако не всегда этот замысел реализуется в высказывание. Следовательно, ментальный РП можно рассматривать как поступок-мысль и как этап, предваряющий реальный речевой поступок, воплощенный в обозримое высказывание.

Реальный же речевой поступок является отражением внутренних переживаний и размышлений личности. М. М. Бахтин, сопоставляя внутреннюю и внешнюю речь, удачно сравнивает внешнее высказывание с островом: «Внешнее актуализированное высказывание – остров, поднимающийся из безбрежного океана внутренней речи; размеры и формы этого острова определяются данной ситуацией высказывания и его аудиторией. Ситуация и аудитория заставляют внутреннюю речь актуализироваться в определенное внешнее выражение, которое непосредственно включено в невысказанный жизненный контекст, восполняется в нем действием, поступком или словесным ответом других участников высказывания» [37, с. 106].

Мы приходим к выводу о том, что роль ментального речевого поступка в коммуникативно-нравственном развитии и совершенствовании духовной культуры личности огромна, так как «моральное оздоровление поведения должно начинаться именно с предварительных его форм, т. е. оздоровление поступков должно начинаться с оздоровления мыслей» [66, с. 212]. Принципиальное значение имеет ментальный речевой поступок в педагогической деятельности учителя, способного не только вести диалог с совестью, но и порой сдерживать свои негативные эмоции, адресованные ученику.

Речевой поступок прямой и косвенный

Коммуникативное намерение совершающего РП по способу обращения к адресату может быть выражено прямо (прямой РП) либо косвенно (косвенный РП). Если говорящий обращается непосредственно к тому, на кого хочет повлиять, – это прямой РП, если же адресант в присутствии истинного объекта воздействия обращается к другому человеку, при этом имея в виду первого, – это косвенный РП. Речевой поступок должен отвечать объективным условиям общения, не только выражать отношение говорящего к событию или субъекту, но и быть «читаемым», понятым истинным адресатом.

Схематично данную ситуацию можно представить таким образом (см. схему 5):

Схема 5

Коммуникант К1 ведет диалог непосредственно с К2, не обращаясь прямо к присутствующему КЗ, однако цель К1 – косвенно воздействовать на КЗ.

Для определения характера этого вида речевого поступка мы обратились к слову косвенный, так как оно наиболее точно отражало сущность речевых действий коммуниканта: не непосредственное обращение к адресату, не прямое, а «побочное», как сказано в словаре С. И. Ожегова – «косое» (устар.). В толковании косвенного речевого акта мы наблюдаем параллельное употребление таких понятий, как косвенный речевой акт и имплицитное выражение, например: «косвенный речевой акт – речевой акт, смысл которого не совпадает с буквальным (прямым) значением предложения вследствие скрытого (имплицитного) выражения цели говорящего (иллокутивной силы высказывания) [373, с. 283–284]. В речевом поступке мы разграничиваем понятия имплицитности и косвенности высказывания, так как явление имплицитности/эксплицитности соотносим с языковым и речевым воплощением смысла в тексте (явный или скрытый), а косвенность – с прямой или косвенной обращенностью к адресату.

В качестве примера приведем описанную Л. Н. Толстым характерную для высшего света беседу:

У входной двери послышались шаги, и княгиня Бетси, зная, что это Каренина, взглянула на Вронского. Он смотрел на дверь, и лицо его имело странное новое выражение. Он радостно, пристально и вместе робко смотрел на входившую и медленно приподнимался. <…>

Разговор, перебитый приездом, опять замотался, как огонь задуваемой лампы. <…>

– Я удивляюсь родителям. Говорят, это брак по страсти.

– По страсти? Какие у вас антидилювиальные мысли! Кто нынче говорит про страсти? – сказала жена посланника.

– Что делать? Эта глупая старая мода все еще не выводится, – сказал Вронский.

– Тем хуже для тех, кто держится этой моды. Я знаю счастливые браки только по рассудку.

– Да, но зато как часто счастье браков по рассудку разлетается, как пыль, именно оттого, что появляется та самая страсть, которую не признавали, – сказал Вронский. <…>

– Нет, я думаю, без шуток, что для того, чтоб узнать любовь, надо ошибиться и потом поправиться, – сказала княгиня Бетси.

– Даже после брака? – шутливо сказала жена посланника.

– Никогда не поздно раскаяться, – сказал дипломат английскую пословицу.

– Вот именно, – подхватила Бетси, – надо ошибиться и поправиться. Как вы об этом думаете? – обратилась она к Анне, которая с чуть заметною твердою улыбкой на губах молча слушала этот разговор.

– Я думаю, – сказала Анна, играя снятою перчаткой, – я думаю… если сколько голов, столько умов, то и сколько сердец, столько родов любви.

Вронский смотрел на Анну и с замиранием сердца ждал, что она скажет.

Участниками диалога не случайно затронута нравственная проблема: допустимо ли в любви после брака «ошибиться и потом поправиться» (Ск + Пн). Высказанное Вронским мнение о браке по рассудку (как часто счастье браков по рассудку разлетается, как пыль) явно относилось к Анне, хотя прямо к ней он не обращался («В» косвенное). Ему была важна позиция Анны, которая, отвечая на вопрос Бетси, на самом деле ответила Вронскому (он смотрел на Анну и с замиранием сердца ждал, что она скажет). Анна Каренина тоже совершила косвенный РП, не лукавя, выразила собственную позицию: сколько сердец, столько родов любви.

Итак, в зависимости от конкретных условий мы обращаемся либо непосредственно к собеседнику, либо совершаем косвенный речевой поступок, при этом важно учитывать, что истинный адресат (тот, ради которого и произносится высказывание) понимает намерение говорящего, в противном случае речевые действия теряют силу речевого поступка.

Довольно часто косвенный речевой поступок сочетается с имплицитным. Рассмотрим данный вид в следующем разделе.

Речевой поступок имплицитный и эксплицитный

Воплощая свой замысел на уровне речевого оформления, коммуникант может по-разному представить свои речевые действия. Поэтому в зависимости от способа языкового оформления коммуникантом своего высказывания РП может быть: имплицитный (от лат. implicite – запутанно), то есть коммуникант неявно, завуалированно, фигурально, нередко метафорически выражает свою мысль; и эксплицитный РП (от лат. explicitus – распутанный), с явно, недвусмысленно выраженной мыслью адресанта.

В лингвистической семантике различается несколько видов имплицитной информации в высказывании, из которых для нашего исследования особенно важна пресуппозиция[43 - Пресуппозиция (англ, presupposition – предположение, допущение, исходная предпосылка) – имплицитный (скрытый) компонент смысла предложения, который обнаруживается при употреблении предложения в определенной ситуации (Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. – М.: Флинта; Наука, 2003).], или презумпция. Вслед за теоретиками речевых актов отметим, что речевое действие, с одной стороны, служит показателем суждения, с другой – позволяет судить, как надо воспринимать данное суждение, или, иными словами, какую иллокутивную силу должно иметь высказывание, какой иллокутивный акт совершает говорящий [289, с. 62]. Для имплицитного РП важны используемые языковые средства (различные метафорические выражения) и речевые формы (аллюзии, инсинуации и тому подобные способы неявного информирования), для того чтобы был достигнут перлокутивный эффект. Не менее значимым для совершающего имплицитный РП являются условия, в которых осуществляется коммуникация. Как пишет Серль, «часто в реальных речевых ситуациях иллокутивную функцию высказывания проясняет контекст» [там же, с. 62].

Очевидно, что, совершая имплицитный речевой поступок, говорящий стремится получить определенный результат, заставив слушающего опознать информацияю, «закодированную» в высказывании с помощью языковых и неязыковых средств.

М. Бирвиш в своем исследовании выделяет несколько уровней понимания (фонетический, синтаксический, семантический и контекстный), каждый из которых толкуется следующим образом: слушающий получает сенсорный сигнал и интерпретирует его как языковое высказывание, приписывая ему внутреннюю структуру определенного типа [44, с. 95]. При этом адресат может достичь разных уровней понимания, что во многом определяется возможностями слушающего, которые в целом зависят от уровня общей культуры адресата и его возраста.

Для нашего исследования важно прежде всего адекватное понимание слушающим речевого поступка на уровне контекста, не исключая, разумеется, других уровней. Так, например, говорящий должен иметь в виду, что для слушателя-дошкольника более значимым будет семантический уровень понимания.