Теория военного искусства (сборник) Уильям Кейрнс Мориц Саксонский Граф Мориц Саксонский, главный маршал Франции, величайший полководец и военный теоретик, в своем трактате о военном деле рассматривает все аспекты подготовки и ведения войны. Выдвигает новые для своего времени идеи о необходимости воинской повинности и войсковых кадров, о тактике конницы, применении легкой артиллерии, роли инженерных укреплений на поле боя и значении нравственного элемента на войне. На протяжении многих лет его сочинение служило основой для изучения военного искусства. Знаменитыми принципами Наполеона руководствовалось не одно поколение военных деятелей. У. Кейрнс в своем сборнике не только предлагает к изучению стратегические и тактические принципы Наполеона, но и рассматривает их действие на примере кампаний, проводимых признанными полководцами. Таким образом иллюстрируя и доказывая, что поражение и успех военных операций зависят от природного гения и знаний главнокомандующего. Мориц Саксонский. Уильям Кейрнс. Теория военного искусства. Военные принципы Наполеона Мориц Саксонский. Теория военного искусства К читателю Я написал эту книгу[1 - В ссылках на эту работу разные авторы называют ее то «Моими мечтами», то «Моими мечтаниями». (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примеч. пер.)] за 13 дней во время болезни; вероятно, так на меня подействовала лихорадка. Это должно извинить нестройную композицию и неизящный стиль. Я писал с военной точки зрения и для того, чтобы развеять скуку. Писано в декабре месяце 1732 года. Введение Старший из 354 признанных незаконнорожденных детей Фридриха Августа, курфюрста Саксонского и короля Польского (под именем Август II), Мориц Саксонский, удивительный маршал, родился 28 октября 1696 года. Его мать – красавица графиня Аврора фон Кенигсмарк. Фридрих Август славился своей невероятной силой, огромным аппетитом и неуемной похотью. Мориц унаследовал эти качества, но сочетал их с высочайшим умом. Как рассказывает генерал Терон Вивер в своих Flanders Fields[2 - «Поля Фландрии» (англ.).], написанных в 1745 году и опубликованных в The Military Engineer[3 - «Военный инженер» (англ.).] в 1931 году, «он был очень похож на своего отца, как внешне, так и характером». Карлайл описывает его… как обладателя «округлых черных бровей и глаз, блестящих отчасти по-звериному, отчасти каким-то призрачным блеском», ростом более шести футов. Он был очень силен и мог рукой согнуть подкову. Позже он прославился как «самый неграмотный человек в мире неграмотных людей». До 12 лет отец платил за его обучение, а затем заботы о нем поручили генералу фон Шуленбургу, одному из самых выдающихся авантюристов своего времени. В это же время ему присвоили офицерское звание[4 - Морицу было присвоено звание прапорщика.], и в возрасте 13 лет он пешком прошел от Дрездена до Фландрии, участвовал в битве при Мальплаке[5 - Мальплаке – селение в Бельгии, у которого 11 сентября 1709 г. во время Войны за испанское наследство произошло сражение между французской армией маршала К.Л. Виллара (90 тыс.) и англо-австро-голландскими войсками принца Евгения Савойского и герцога Дж. Мальборо (117 тыс.). Считается, что союзники одержали победу, т. к. французы отступили, после чего французская крепость Монс в октябре 1709 г. пала. Однако в битве французы потеряли 14 тыс. убитыми и ранеными, а союзники 25—30 тыс. Блестящий полководец и редкой храбрости воин, маршал Виллар, тяжело раненный в этой битве, писал своему королю Людовику XIV: «Если Бог даст нам еще одно такое поражение, противники Вашего Величества будут уничтожены». (Примеч. ред.)], где в 1709 году англичане, австрийцы и голландцы под командованием Мальборо и принца Евгения Савойского[6 - Евгений Савойский (нем. Prinz Eugen von Savoyen, фр. Prince de Savoie – Carignan; 18 октября 1663 г. – 21 апреля 1736 г.) – австрийский фельдмаршал и генералиссимус. Сын одной из племянниц кардинала Мазарини. Эмигрировал из Франции в Австрию, где уже в 30 лет (1693) стал фельдмаршалом. Людовик XIV звал его обратно во Францию, но принц отказался. О себе Евгений говорил так: «Как итальянец – я умею отмщать за оскорбления, как немец – я откровенен, а как француз – люблю своего государя императора». Участвовал более чем в 50 боях, дал 18 крупных сражений, проиграв только одно (Виллару при Денене в 1712 г.). Восемь раз был ранен. Австрийцы под командованием принца приобрели славу лучших войск в Европе. (Примеч. ред.)] победили французов. В ходе длительных осад XVIII века он, среди прочего, соблазнил молоденькую девушку из Турне[7 - Турне (Tournai, фламанд. Doornik) – город бельгийской провинции Эно (Геннегау), на р. Эско (Шельде), прежде крепость. Turris Nerviorum или Tornacum римлян, в V в. резиденция меровингских королей.], которая родила ему ребенка. Таким образом, он обеспечил себе достойного преемника. Когда был подписан Утрехтский мир, Морицу было 17 лет, он успел повоевать во Фландрии и в Померании, отличился отвагой, командовал кавалерийским полком, им же самим целенаправленно вымуштрованным. В возрасте 18 лет его против воли женили на несказанно богатой 14-летней наследнице[8 - Баснословно богатая саксонская наследница Виктория фон Лебен.], и он принялся транжирить ее наследство направо и налево, содержа на него кавалерийский полк и целый легион любовниц. Война против турок предоставила ему возможность проявить свои таланты, и в 1717 году он вместе с принцем Евгением участвовал во взятии Белграда. Когда он промотал наследство жены, версальский двор показался ему самым лучшим местом для головокружительной военной карьеры, и в 1720 году[9 - Здесь начинаются расхождения с иными источниками. Мориц Саксонский перешел во французскую армию в 1724 г. и был назначен командиром немецкого наемного полка. Имеются свидетельства, что эту должность ему купил у короля Франции его отец-король. За большие успехи в деле обучения этого полка ему было присвоено звание бригадного генерала. Будучи не только талантливым военачальником, Мориц Саксонский отличался и дипломатическими успехами. Он пользовался вниманием многих дам, в том числе и любовницы короля Людовика XV маркизы де Помпадур. Завоевать благосклонность монарха ему не составило труда, и он получил очередной чин генерал-лейтенанта.], в надежде нажить новое состояние, он приехал в Париж. Марс и дамы Разлагающимся обществом французской столицы он был принят с распростертыми объятиями и стал близким другом регента (герцога Орлеанского, между правлениями Людовика XIV и Людовика XVI). В августе 1720 года ему был пожалован чин фельдмаршала французской армии, и он купил полк. Мориц пользовался большим успехом у французских придворных дам, однако к обучению полка он относился очень серьезно, а в перерывах между пирушками изучал тактику и фортификацию, а также читал мемуары великих полководцев. В Париже он стал общепризнанным любовником прекрасной Адриенны Лекуврер (1692—1730), величайшей трагической актрисы своего времени и любимицы Франции. Она была принята в благородном обществе Парижа, а Вольтер (1694—1778, философ, писатель, друг Фридриха Великого) был ее искренним другом. Поскольку Мориц промотал состояние жены, его брак был аннулирован. Потеря трона В 1725 году трон герцогства Курляндского оказался вакантным, и Мориц принялся плести интриги, чтобы добиться его. Избрать его должен был парламент. Вдовствующая герцогиня Курляндская Анна Иоанновна, племянница Петра I Великого (1672—1725, русского царя, с 1721 г. императора Российской империи), сама имела виды на этот престол. В планы графа де Сакса (так его стали называть во Франции) входило жениться на Анне Иоанновне и совместить их притязания. Но для финансирования этого предприятия требовались деньги. В Париже имелось множество женщин, которые могли бы их дать, и Адриенна даже продала свою серебряную столовую и кухонную посуду, чтобы помочь своему герою жениться на другой женщине и получить трон. Но Петру I пришла в голову другая идея. Сакс должен был оставить свои претензии на герцогство Курляндское, жениться на Елизавете Петровне, дочери Петра Великого, и довольствоваться долей наследства, которое она получит. Мориц нравился вдовствующей герцогине Курляндской больше, чем она ему. Живя в ее дворце на средства Адриенны и других женщин, «он завел смехотворный роман с одной из фрейлин герцогини, положивший резкий конец его карьере в Курляндии», – рассказывает Торнтон в своих Cavaliers, Grave and Gay[10 - «Кавалеры, смерть и веселье».]. «Одной снежной ночью Мориц Саксонский провожал даму домой. По несчастному стечению обстоятельств они наткнулись на старуху служанку с фонарем. Чтобы скрыть лицо своей спутницы, Мориц толкнул фонарь, поскользнулся, увлек за собой даму, та свалилась на старуху, на крик которой сбежался караул. О происшествии было доложено герцогине, та пришла в ярость, и, хотя Мориц Саксонский заверял ее, что это «ужасная ошибка», она не смягчилась. Взбешенная герцогиня выгнала Морица из дворца и вычеркнула из своей жизни». Его патронесса Помпадур В войне 1733—1735 годов (Война за польское наследство после смерти Августа II, отца Морица, между Францией, поддерживавшей своего ставленника на польский престол, Станислава Лещинского, и Россией в союзе с Австрией. Их ставленник – сын Августа II саксонский курфюрст Фридрих Август. Русские войска изгнали из Польши Лещинского и пришедшую к нему на помощь французскую эскадру, возвели на престол Фридриха Августа под именем Августа III. Однако на других театрах военных действий Австрия терпела неудачи. По Венскому миру австрийцы утратили в пользу испанских Бурбонов Королевство обеих Сицилий. Лотарингия передавалась Станиславу Лещинскому, а после его смерти должна была перейти к Франции. – Ред.), закончившейся Венским миром, Мориц снова отличился и был произведен в генерал-лейтенанты. И все же он был всего лишь немецким дворянином и военным авантюристом. Его дела пошли в гору после того, как он познакомился с мадам Помпадур (1721– 1764), любовницей короля Людовика XV. Она признавала его величие как военного и мирилась с недостатками характера. «Мориц Саксонский, – писала Помпадур, – ничего не понимает в тонкостях любви. Единственное удовольствие, которое он получает в обществе женщин, может быть названо словом «разврат». Куда бы он ни шел, за ним тянется вереница проституток. Он велик только на поле боя» (цитата из Джорджа Р. Приди Child of Checker's Fortune)[11 - «Дитя изменчивой судьбы».]. Вероятно, благодаря ее влиянию на Людовика XV Мориц сохранил высокое положение во французской армии и был назначен Верховным главнокомандующим, несмотря на претензии и ревность принцев крови. В большой войне (1740—1748), известной как Война за австрийское наследство, имевшей целью воспрепятствовать восхождению на австрийский престол Марии Терезии, последняя сохранила трон, но потеряла значительные территории под натиском армий Пруссии, Баварии, Франции и Испании. Мориц Саксонский, тогда генерал-лейтенант, был послан с кавалерийской дивизией на помощь герцогу Баварскому. Во время вторжения в Богемию (Чехию) он командовал авангардом. Именно по его совету и под его командованием была атакована и взята Прага[12 - За эту операцию Сакс был удостоен звания маршала Франции.]. Этот подвиг, как описывает его генерал Вивер, прославил Морица Саксонского на всю Европу. Вивер рассказывает: «Здесь также проявились передовые взгляды этого человека. Часть сил Морица Саксонского под его личным командованием атаковала одну из городских стен при ярком лунном свете. Два больших отряда атаковали город с двух сторон; одна атака, настоящая, оказалась неудачной, другая была ложной. Но обе эти атаки привели к тому, что обороняющиеся силы были оттянуты от того места, которое собирался атаковать Мориц Саксонский. Однако, добравшись до стен, нападавшие обнаружили, что штурмовые лестницы слишком коротки. Но Мориц, заметив неподалеку виселицы, нарастил штурмовые лестницы короткими лесенками, ведущими к парапету стены, и пятьдесят человек успешно перебрались через стену. Одинокий часовой был зарублен палашом, и путь Морицу и его людям был открыт. Город был взят очень малой кровью и, что самое замечательное, без мародерства. Мориц Саксонский отдал строгий приказ, запрещающий солдатам разбегаться по городу (и, таким образом, грабить). Любого отставшего от своей части ждала расправа на месте; та же участь ожидала любого кавалериста, замеченного без лошади». Восхождение звезды славы Период славы Морица начался в 1745 году, когда ему было присвоено звание маршала Франции и он был поставлен во главе армии, с которой Людовик XV лично решил завоевать Нидерланды. Присутствие короля и двора лишь затрудняло проведение операций, а не способствовало им. Несмотря на эти препятствия, кампании 1745—1748 годов делают огромную честь военному мастерству и проницательности Морица Саксонского. Взятие Гента[13 - Гент – город во Фландрии, в Бельгии. Столица провинции Восточная Фландрия.], Брюсселя и Маастрихта[14 - Маастрихт – город на юго-востоке Нидерландов, столица провинции Лимбург.], битвы при Лафельде, Року и Фонтенуа[15 - Фонтенуа (Fontenoy) – селение в Бельгии (провинция Зап. Фландрия), близ которого 11 мая 1745 г. во время Войны за австрийское наследство произошло сражение между французской армией и англо-голландско-ганноверскими войсками.] были великолепными подвигами, и в этом немалая заслуга его мудрого планирования и правильного боевого порядка. Страдая от водянки и едва передвигаясь, он принял участие в кампании, закончившейся в 1745 году победой при Фонтенуа французов над англичанами и их союзниками. При встрече с Вольтером тот осведомился, как он мог участвовать в военных действиях в полумертвом состоянии. Сакс ответил: «Речь идет не о жизни, а о действии». Планируя свою знаменитую фламандскую кампанию 1745 года, Сакс, по словам Вивера, «в совершенстве изложил свое понимание будущей ситуации за полгода вперед и разработал план». В конце концов, армии встретились при Фонтенуа (так называется гряда холмов и селение в Бельгии). Мориц Саксонский командовал французами, а герцог Камберлендский – британцами и их союзниками (голландцами и ганноверцами). Французов было около 80 тысяч человек (около 40 тыс. – Ред.); армия союзников – около этого (свыше 50 тыс. – Ред.). Для встречи ожидаемой атаки союзников Мориц приготовил систему баррикад, траншей, засек и три поддерживающих друг друга редута между селениями Фонтенуа и Антуан. Были построены еще два отдаленных редута. Как выяснилось позже, Мориц совершил ошибку, не соорудив шестой редут в центре 800-метрового промежутка между северной окраиной Фонтенуа и пятым редутом. У французов было 100 пушек впереди и вспомогательная батарея близ Антуана. Крепкий старый кавалерист Союзники атаковали утром 11 мая. Один из первых выстрелов французской пушки «ранил в колено генерала сэра Джеймса Кемпбелла, командира кавалерии. Генерал Кемпбелл, похоже, не знал, что в армии уже введено правило отправлять в отставку по достижении 64 лет. Он и в свои семьдесят три был еще силен. Перед смертью Кемпбелл заметил, что свое уже оттанцевал». Вивер продолжает: «У французов следует отметить два довольно замечательных момента. Во-первых, Мориц Саксонский был очень болен. Из-за приступов водянки его большую часть времени носили на носилках, а иногда его мучила такая жажда, что он, говорят, весь день жевал свинцовую пулю, стараясь утолить эту жажду. Другое важное и совершенно необыкновенное обстоятельство заключалось в том, что на поле боя присутствовал сам Людовик XV… правда, в относительно безопасном месте… в глубоком тылу. Тут не последнюю роль сыграли настойчивые требования его бывшей любовницы, герцогини де Шатору, желавшей, чтобы Людовик проявил себя мужчиной на поле боя и снискал славу короля, возглавляющего в битве свои войска». Битва при Фонтенуа, 11 мая 1745 г. Герцогиня умерла, и ее место под солнцем заняла более известная мадам де Помпадур, но желание отличиться не покинуло Людовика XV, а что еще важнее, он непоколебимо верил в Морица Саксонского и своим августейшим присутствием желал поддержать маршала против его многочисленных врагов. Людовику навсегда делает честь то, что в день битвы при Фонтенуа он, единственный раз за всю свою негероическую жизнь, повел себя как настоящий мужчина и король. Разделаться с «британским лобстером» Враги Морица Саксонского советовали королю отступить и раскритиковали весь план битвы. На это Мориц ответил: «Пока я дежурный повар у плиты, я намерен разделаться с британским лобстером по-своему». Людовик сказал Морицу Саксонскому в присутствии этих критиков: «Ставя вас командовать моей армией, я надеялся, что вам будут подчиняться все, и я сам первым подам в этом пример!» Фланговая атака союзников провалилась. Герцог Камберлендский решил рискнуть всем и штурмовал участок между Фонтенуа и лесом, где Мориц Саксонский не счел необходимым построить редут. Мориц был уверен, что противник не осмелится прорваться через участок, простреливаемый французской артиллерией. Но британцы прорвались. От 14 до 16 тысяч пехотинцев, построенные в шесть шеренг, за которыми, с развевающимися знаменами и под барабанный бой, шла, как на параде, сильная кавалерия, заполнили эту брешь. Огромная масса солдат союзников упорно рвалась вперед, пока не добралась до верха гряды Фонтенуа, пройдя под огнем 700 с лишним метров. Рождение легенды Союзники поспешили на верх гряды, тогда как фронт постепенно сжимался по мере того, как полки на флангах наступающей массы войск сбивались к ее центру, чтобы избежать артиллерийского огня. Тогда французская пехота слегка продвинулась вперед со своих позиций на противоположном склоне холма. Когда французская и британская гвардии встретились лицом к лицу, их разделяло всего 30 шагов. Именно здесь имел место один из эпических эпизодов войны. Легенда гласит, что в это время капитан лорд Чарлз Хей (лейтенант первого гренадерского полка) снял свой головной убор, достал из кармана флягу, отпив из нее глоток, подошел к французам и сказал маркизу д'Отрошу, от удивления немного оторопевшему: «Сударь, прикажите своим людям стрелять». Говорят, маркиз ответил: «Нет, сударь, мы никогда не стреляем первыми». Тогда Хей приказал своим людям кричать «Ура!», на что отреагировали лишь немногие французы. Они начали беспорядочно стрелять. Британцы в ответ дали серию залпов, и 50 офицеров и 750 солдат французских полков, стоявшие в первых рядах, пали сразу же. Очевидно, легенда не соответствует истине, потому что в письме к брату лорд Хей утверждает, что на самом деле он сказал д'Отрошу: «Господа французские гвардейцы, надеюсь, сегодня вы останетесь и сразитесь с нами, а не убежите от нас, бросившись вплавь через Шельду, как вы бросились через Майн в Деттингене[16 - Деттинген (Dettingen) – селение в баварской провинции Нижн. Франкония, на Майне. Здесь 27 июня 1743 г. англичане и имперцы одержали победу над французами.]» (в 1743 г.). Французская пехота в беспорядке отступила, устремившись в тыл своей кавалерии. День для французов, похоже, был потерян, потому что союзники методично продвигались вперед. Мориц Саксонский понял, насколько опасна ситуация, и, несмотря на болезнь, сел на лошадь и поскакал по полю боя, поднимая отдельных солдат и целые подразделения и части против британцев. Этот прием в 1918 году использовали и британцы во Франции, когда немцы в ходе своего последнего наступления в войне совершили прорыв фронта. К счастью для французов, голландцы и австрийцы на левом фланге союзников не сдвинулись с места, и, хотя через 20 минут британцы отбросили резервные части французов и прорвались к лагерю, Мориц Саксонский, подтянув войска из Фонтенуа, сумел остановить продвижение британцев. Поворот хода битвы Французские придворные убеждали короля перебраться в безопасное место за мостом (построенным Морицем Саксонским на случай возможного отступления), но Мориц, услышав об этом, сказал в присутствии короля: «Что за чертов трус советует королю прятаться? Еще не все потеряно. Борьба или смерть!» Король остался с маршалом. Под напором атакующей французской пехоты и огня артиллерии британцы остановились, подтянули фланги и построились в каре. К полудню подоспели французские резервы. Через восемь минут после подхода французской артиллерии союзническое каре было разбито и отступило под огнем французских пушек. Битва закончилась в половине третьего пополудни. Потери были равными, по 7 тысяч человек с каждой стороны, в том числе более 4 тысяч британцев (британской историографии свойственно преувеличивать успехи (в данном случае частный успех в начале битвы) и преуменьшать неудачи. При Фонтенуа союзники были разгромлены и обращены в бегство. Их потери – до 14 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными и 32 орудия. Французы потеряли около 6 тыс. убитыми и ранеными. – Ред.). Союзники отступили к Лесину. «С нас довольно, – сказал Мориц. – У нас не осталось боеприпасов для артиллерии, а кавалерия сражалась до последнего». После взятия Брюсселя в феврале следующего года, после того как Мориц Саксонский брал город за городом, фламандская кампания завершилась. Награды и несбывшиеся мечты Материальные достижения Морица Саксонского были огромны. За его победы Людовик XV пожаловал ему титул графа. «Король восстановил для Морица титул и чин «главного маршала королевских лагерей и армий», который ранее имел только Тюренн», даровал ему замок Шамбор, приносивший доход от 7 до 8 миллионов франков, назначил пенсию в 40 тысяч франков и подарил шесть трофейных пушек, чтобы украсить ими парк Шамбора. В замке у Морица Саксонского был свой кавалерийский полк, казармы для солдат и просторная площадка для муштры. Мориц содержал личный театр с труппой актеров. За исключением визита к Фридриху II Великому летом 1749 года, где его щедро развлекали в королевской резиденции Сан-Суси под Берлином, остаток своих дней Мориц проводил в обществе артистов, писателей и куртизанок. Он продолжал строить различные планы получения королевства, в том числе корсиканской короны, острова Тобаго и даже основания еврейского королевства в Южной Америке. Смерть положила конец этим мечтам и завершила его карьеру в Шамборе в ноябре 1750 года, на 54-м году жизни. Его последними словами, обращенными к ухаживающему за ним господину де Сенаку, были: «Жизнь, доктор, не более чем сон, и у меня он был приятным». Людовик XV, узнав о смерти Морица Саксонского, сказал: «Теперь у меня нет генералов, остались только капитаны». Вивер замечает, что «частичка его литературного гения передалась нам, потому что его незаконная дочь была бабушкой Жорж Санд (Амантины Л.А. Дюдеван, французской романистки, 1804—1876). «Размышления о военном искусстве» были изданы посмертно в 1757 году и в этом же году переведены на английский язык. Оценили их по-разному. Карлайл отмечает, что Фридрих II Великий подарил экземпляр книги императору Иосифу Австрийскому, у которого она пролежала на ночном столике 21 год, вплоть до самой его смерти. Ни одна страница не была перевернута, все листы плотно прилегали друг к другу. Карлайл называет «Размышления…» «странной чепухой на военную тему, продиктованной, наверное, действием опиума». (Вероятно, не менее странной, чем некоторые панегирики, расточаемые шотландцем в адрес Фридриха.) Впереди своего времени Рассуждения Морица Саксонского показывают более глубокое понимание тактики и руководства, чем любая другая работа, известная в Европе с эпохи римлян по его время. Он далеко опередил свое время не только в тактических концепциях и влиянии на ход битвы человеческого фактора, но и с технической точки зрения. Мориц мечтал о пушках и ружьях, заряжающихся с казенной части, изобрел amusette[17 - Забава, развлечение, игрушка (фр.). Так называл Мориц Саксонский свое изобретение – нарезное ружье типа карабина, заряжающееся с казенной части, но снизу, для чего следовало перевернуть ствол. Образец хранится в Музее оружия в Тауэре (Лондон).], карабин для пехоты. Мориц Саксонский предлагал изменить армейские мундиры, сделав их практичными, а не только пригодными для парада. Он предлагал кормить солдат целыми ротами, а не маленькими группами, планировал пресекать неприятельские наступления с помощью специально подготовленных опытных стрелков-снайперов, которые должны дезорганизовать противника, сделав его легкой добычей для контратаки, а потом уйти с поля боя. Представления Морица Саксонского по этим вопросам определялись его приверженностью к набору войск посредством воинской повинности. Он заново открыл ритмичный марш, забытый со времен римлян, который должен был превратить европейские армии из разболтанной толпы в дисциплинированных солдат. Он первым возражал против практики залпового огня, мотивируя это тем, что точно попасть в цель невозможно, если люди, ожидая команды стрелять, вынуждены неопределенно долго держать свои мушкеты на весу. В области тактики Мориц Саксонский пренебрежительно отзывался о траншеях, говоря, что они всегда бывали взяты. Вместо них он предлагал строить редуты, в XVIII веке служившие эквивалентом современного опорного пункта (редуты использовались Петром I в Полтавской битве в 1709 г., где способствовали победе над шведами, и Мориц Саксонский заимствовал эту практику. – Ред.). Солдатам Первой мировой войны пришлось пройти ту же эволюцию, начиная с линий траншей и кончая взаимно поддерживающими друг друга опорными пунктами. Мориц предлагал современный боевой порядок войск, высмеивая атаки всей массой войск, которые часто оказывались бесполезным топтанием сгрудившихся солдат, мешающих друг другу. Мориц Саксонский был также первым военным деятелем современности, выступавшим за обязательное преследование поверженного противника (тот же Петр I, организовав (с некоторым запозданием) преследование разбитого шведского войска после битвы при Полтаве, почти полностью его пленил. Ушли на турецкую территорию (в крепость Очаков) только Карл XII, Мазепа и несколько сот шведов. – Ред.). Ноги против оружия Приверженец строгой дисциплины, Мориц Саксонский не переоценивал важность муштры. «Муштра необходима для того, чтобы сделать солдата крепким и умелым, но она не заслуживает исключительного внимания. Из всех элементов войны она даже наименее важна». Но марш совсем иное дело. «Успех обучения определяется не знанием оружия, а тренировкой ног. Вся тайна маневров и боев заключается в ногах, и именно на ноги должно быть обращено наше внимание. Тот, кто утверждает иначе, глупец, напрочь лишенный профессионализма». Мориц Саксонский также был новатором в области организации. Он хотел видеть армию реорганизованной по римскому образцу, с легионами и более мелкими частями. В его время армии, независимо от размеров, были разделены на три или четыре части. Его схема стала предшественницей нашей современной организации. Он также предложил обозначать воинские части номерами, а не именем командира, как было тогда принято. В поддержку своей точки зрения он привел довод, что это выведет военную историю на новый виток развития и в результате поднимет боевой дух корпуса. Мориц Саксонский предложил также присвоить каждому солдату знаки различия его полка. Достоинства Морица Саксонского наиболее ярко проявились в его оценке моральных факторов на войне и концепции руководства. Говоря о шевалье Фолларе, он утверждает, что тот ошибается, считая, будто «все люди всегда должны быть храбрыми, не понимая, что мужество в войсках нужно поддерживать ежедневно. Нет ничего более непостоянного, и истинное искусство полководца заключается в умении гарантировать его расположением войск, позициями и теми чертами гения, которые отличают настоящего полководца… Из всех элементов войны именно это больше всего необходимо изучать. Без знания человеческой натуры всегда зависишь от благоволения фортуны, которая бывает очень непостоянна». Почему поднимается паника? «Потому что солдаты сталкиваются с неожиданным и боятся за свои фланги и тылы. По всей вероятности, они бросятся наутек, толком не зная почему». Его идеальный полководец К генералу Мориц Саксонский предъявлял высокие требования. Тот должен обладать талантом импровизации. Его планы должны быть полными и тщательно составленными, приказы короткими и простыми, и в день битвы он должен быть занят только боевыми действиями. «Я бы хотел, чтобы в день битвы полководец ничего не делал. Многие генералы в день битвы заставляют свои войска бесцельно маршировать, следя, чтобы они соблюдали правильную дистанцию, и сами беспрестанно суетятся. Короче, пытаются сделать все, а в результате не делают ничего. Мне они кажутся людьми с повернутыми головами, которые ничего не видят, а делают только то, что делали всю жизнь, то есть методично водят войска под неусыпным оком командира». Какова же причина этого? «Дело в том, что лишь немногие занимаются высшими проблемами войны. Остальные проводят жизнь, муштруя свои войска, считая это самой главной составляющей военного искусства. Когда они становятся командующими армиями, то оказываются совершенно невежественными и, не зная, что надо делать, делают то, что умеют». Наблюдения из области морали В книге Морица Саксонского, кроме военных идей, приведены и другие многочисленные мысли, далеко опережающие свое время. Любопытная глава, посвященная рассуждениям о воспроизводстве человеческого рода, по мнению одного современного автора, была бы неполной без «предисловия, написанного Августом Сильным[18 - Август Сильный, также Фридрих Август I Саксонский и Август II Польский (нем. August II der Starke; польск. August II Mocny («Мощный») (12 мая 1670, Дрезден – 1 февраля 1733, Варшава) – курфюрст Саксонии и король Польши, отец Морица Саксонского и еще сотен детей.], который, как никто другой, подходит для того, чтобы высказать авторитетное мнение по этому вопросу». Главы, посвященные морали и человеческой природе на войне, сохраняют свою ценность даже сейчас, потому что в них высказываются соображения военного человека, которые современные командиры должны осмыслить с пользой для себя. Идеи Морица Саксонского выражены в следующей цитате: «Человек есть машина, движущей силой которой является душа; огромную часть работы эта машина выполняет не за плату, под давлением или посредством любого другого «топлива». Она выполнит ее только тогда, когда воля или дух человека будет разожжен собственным естественным топливом, а именно любовью». Данный полностью новый перевод был сделан с текста Шарля-Лавозеля, опубликованного в 1895 году. Некоторые отрывки, не представляющие в настоящее время ценности, опущены, например, длинный план вторжения в Польшу и некоторые подробности, мало кому сейчас интересные. Единственный предыдущий перевод на английский язык был выполнен в 1757 году настолько небрежно, что в нем часто полностью искажены многие самые блестящие замечания Морица Саксонского. К примеру, его высказывания, касающиеся муштры, вероятно, наиболее часто цитируемые, были переведены так, что смысл их искажался с точностью до наоборот. В последнее время вышли две беллетризованные биографии Морица Саксонского. The prodigious Marshal[19 - «Необыкновенный маршал».] Эдмунда д'Оверня (Edmund d'Auvergne), Dodd Mead & Co, New York, 1931, и Child of Checquer'd Fof-rtune Джорджа Р. Приди (George R. Preedy), Hubert Jackson Ltd, London, 1939. Обе книги превосходны и представляют собой увлекательное чтение. Однако ни одна из них не удовлетворит читателя-военного, поскольку в них нет описания военных операций Морица Саксонского. Лучшая оценка Морица как военного содержится в работе Great Captains Unveiled[20 - «Великие полководцы, как они есть».] Лиддела Гарта (Liddell Hart), в главе Marechal de Saxe – Military Prophet[21 - «Маршал Саксонский – военный пророк».]. Единственными книгами, посвященными полному изучению кампаний Морица Саксонского, являются Les Campagnes du Marechal de Saxe[22 - «Кампании маршала Саксонского» (фр.).]капитана J. Collin (Д. Колин), Paris, 1901, и Maurice de Saxe, Marechal de France[23 - «Мориц Саксонский, маршал Франции» (фр.).] генерала Camon (Камон), Paris, 1934. Предисловие Эта работа родилась не из желания установить новый способ ведения войны; я сочинил ее для собственного развлечения и образования. Война – это наука, насыщенная туманностями, не позволяющими двигаться уверенно. В основе ее лежат рутина и предрассудки. Все науки имеют принципы и правила. Война не имеет ни тех ни других. Великие полководцы, писавшие о ней, не оставили нам четких правил и указаний. Даже для того, чтобы понять эти книги, требуется недюжинный ум. Верить рассказам историков нельзя, потому что они говорят о войне так, как им подсказывает воображение. Что же касается великих полководцев, писавших на эту тему, то они пытались писать скорее интересно, нежели поучительно, поскольку механика войны суха и скучна. Книги о войне не имеют большого успеха, а их достоинства оцениваются лишь по прошествии времени. Работам, в которых о войне пишется с исторической точки зрения, везет больше: их ищут все любознательные, они имеются во всех библиотеках. Вот почему мы имеем лишь смутное представление о дисциплине греков и римлян. Незнание принципов Густав II Адольф (р. в 1594 г., король Швеции в 1611—1632 гг.) создал метод, которому следовали все его ученики, каждый из которых прославился большими свершениями. Но в его время человечество переживало некоторый упадок, и поэтому нас заставляли изучать только военные эпизоды его биографии, но не его принципы. В зависимости от воображения, к ним или привлекали внимание, или от них отвлекали, откуда рождалась некоторая путаница. Но когда читаешь Монтекукколи (1609—1680, знаменитый имперский (австрийский) полководец итальянского происхождения), современника Густава II Адольфа и единственного полководца, подробно осветившего некоторые стороны военного искусства, становится совершенно очевидно, что мы ушли от его методов дальше, чем он от методов римлян. Таким образом, не остается ничего, кроме обычаев, принципы которых нам неизвестны. Шевалье Фоллар был единственным, кто осмелился перейти границы этих предрассудков; я ценю его благородное мужество. Нет ничего более постыдного, чем рабское преклонение перед обычаями; это или результат невежества, или его доказательство. Но шевалье Фоллар зашел слишком далеко. Он выдвинул мнение, которое считал непогрешимым, не думая о том, что успех зависит от бесконечного ряда обстоятельств, которые не в состоянии предугадать человеческая осторожность. Он считал, что все люди всегда должны быть храбрыми, не понимая, что мужество в войсках необходимо воспитывать ежедневно. Нет ничего более непостоянного, и истинное искусство полководца заключается в умении гарантировать его расположением войск, позициями и теми чертами гения, которые отличают настоящего полководца. Вероятно, шевалье откладывал обсуждение этой огромной темы, а может быть, она оказалась ему не по плечу. Как бы то ни было, из всех элементов войны больше всего необходимо изучать именно мужество. Те же самые войска, которые, атакуя, одержали бы победу, могут быть разбиты в траншеях. Лишь немногие находили этому разумное объяснение, но решение заключается в человеческой натуре, там его и надо искать. Никто еще ничего не написал на эту тему, самую важную, самую сложную и глубокую в военной профессии. А без знания человеческой натуры зависишь от фортуны, которая иногда очень непостоянна. Я приведу один пример, чтобы пояснить свою мысль. Поражение после победы После того как французская армия с неподражаемой доблестью дала отпор имперским войскам в битве при Фридлингене (1702, Война за испанское наследство, 1701—1714), после того как она разгромила имперцев в нескольких боях и начала преследовать отступающих по лесу, отгоняя их на другой край равнины, кто-то крикнул, что они отрезаны двумя появившимися отрядами (это могли быть и французы). При этом вся победоносная пехота бросилась врассыпную, хотя ее никто не атаковал и не преследовал, побежала обратно в лес и остановилась только на другой стороне поля боя. Маршал де Виллар (1653—1734) и генералы тщетно пытались собрать перепуганных солдат. Однако битва была выиграна; французская кавалерия разбила имперскую, и противник скрылся из вида. Как бы то ни было, те же самые люди, которые недавно бесстрашно разгромили имперскую пехоту, внезапно были охвачены такой паникой, что поднять их боевой дух стало почти невозможно. Об этом мне рассказывал сам маршал де Виллар, показывая планы своих битв в своем поместье Во-Виллар. Любой, кто хочет отыскать подобные примеры, найдет множество их в истории всех наций. Однако и одного достаточно для доказательства неустойчивости человеческой натуры и того, как мало мы должны от нее зависеть. Но прежде чем разбираться в высших материях войны, необходимо остановиться на более низких, под которыми я подразумеваю азы военного искусства. Знание подробностей жизненно необходимо Хотя те, кто занимается подробностями, считаются людьми ограниченных способностей, мне кажется, это очень важное занятие, основа профессии, ведь невозможно построить здание или основать какую-то систему, не зная, прежде всего, основополагающих принципов. Я проиллюстрирую свою мысль сравнением. Человек, обладающий талантом к архитектуре и способный конструировать, с большим умением составит план и перспективу дворца. Но если он не знает, как класть камни, как строить фундамент, все здание вскоре рухнет. То же самое относится к полководцу, который не знает принципов своего искусства, не знает, как организовать войска, а это необходимые качества во всех военных операциях. Огромный успех, всегда сопутствовавший римлянам, малыми силами побеждавшим многочисленных варваров, можно объяснить не чем иным, как только превосходным расположением войск. Я, конечно, не утверждаю, что гениальный человек не может успешно действовать даже во главе татарской орды. Гораздо легче принимать людей такими, какие они есть, чем заставить их быть тем, чем они должны быть; сложно согласовывать мнения, предубеждения и страсти. Я начну с нашей системы обучения войск; затем рассмотрю, как их снабжать, обучать и управлять ими. Было бы безрассудством утверждать, будто все используемые сейчас методы ничего не стоят, потому что нападать на обычаи – это святотатство, хотя и меньшее, чем предлагать что-то новое. Далее я попытаюсь лишь обозначить заблуждения, в которые мы впали. I. Набор войск Войска набираются путем добровольного поступления на военную службу с фиксированным сроком, без фиксированного срока, иногда принуждением, а чаще всего путем коварных уловок. Когда новобранцы набираются путем добровольного поступления на военную службу, не выполнять принятые перед ними обязательства несправедливо и бесчеловечно. Эти люди были свободны, когда заключали договор, связывающий их, и не сдержать данные им обещания против всех правил, человеческих и Божьих. Что случается, когда нарушается обещание? Люди дезертируют. Можно ли воздействовать на них юридическими методами? Было нарушено прочное доверие, на котором основывались условия зачисления на военную службу. Если не принять строгих мер, дисциплина будет потеряна; а если используются строгие меры, то совершаются отвратительные и жестокие поступки. Есть, однако, множество солдат, чей срок службы кончается к началу кампании. Полководцы, с целью сохранить свое войско, удерживают их силой. В результате возникает недовольство, о котором я говорю. Формирование войск путем обмана также является омерзительной практикой. Деньги тайно подкладывают в карман человеку, а затем ему говорят, что он солдат. Формирование войск силой еще хуже. Это всеобщее бедствие, от которого горожане и жители сельской местности спасаются только подкупом, что является постыдным делом. Аргумент в пользу призыва Не будет ли лучше, если законом будет предписано каждому человеку, независимо от условий его жизни, пять лет отслужить своему государю? Против этого закона нельзя возражать, потому что естественно и справедливо, что все граждане должны принимать участие в защите нации. Никаких трудностей не должно возникнуть, если возраст призывника колеблется между 20 и 30 годами. Это годы относительной свободы действий отдельного человека, когда молодость ищет удачи, путешествий и небольшого утешения родителям. Это не станет всеобщим бедствием, если все будут уверены, что по истечении пяти лет им гарантируют свободу. Данный метод формирования войск даст неиссякаемый источник новобранцев, не склонных к дезертирству. Через некоторое время служба в армии станет делом чести каждого гражданина. Но для достижения такого результата необходимо не делать никаких различий между бедными и богатой знатью и быть непоколебимыми в исполнении этого закона. Тогда никто не будет жаловаться, и те, кто отслужил свой срок, будут презирать тех, кто уклоняется от исполнения закона, а военная служба сама по себе станет честью. Бедные буржуа будут утешены примером богатых, а богатые не осмелятся жаловаться, видя, как благородно служат их соотечественники. Военная служба является почетной профессией. Сколько принцев носили оружие! Посмотрите на Тюренна (1611—1675, Анри де ла Тур д'Овернь, виконт де Тюренн, выдающийся французский полководец, маршал, убит в бою). А сколько я видел офицеров, которые служили в армии вместо того, чтобы жить в праздности! Правда, особо изнеженным соблюдать этот закон будет сложно. Но в жизни все имеет хорошую и дурную сторону. II. Экипировка войск Наш мундир не только дорог, но и очень неудобен; для несения военной службы наш солдат практически соответствующим образом не обут, не одет и не обеспечен подобающим жильем. Любовь к внешним эффектам преобладает над заботой о здоровье, а это один из самых важных моментов, требующих внимания. Длинные волосы совершенно не подобают солдату, ибо, когда наступает сезон дождей, голова редко бывает сухой. Что касается ног, не вызывает сомнения, что носки, сапоги и ноги гниют вместе, поскольку у солдата нет смены носков, а даже если и будет, они принесут мало пользы, потому что вскоре износятся. В результате бедный солдат вскоре попадет в госпиталь. Белые гетры портятся от стирки, они годятся только для парадов, неудобны, вредны, не приносят реальной пользы и очень дороги. Шляпа быстро теряет свою форму из-за дурного обращения с ней во время кампании. Вскоре она перестает защищать от дождя, кроме того, как только солдат ложится, она с него спадает. Солдат, выбившийся из сил, спит под дождем или на росистой траве с непокрытой головой, и на следующий день у него начинается лихорадка. Шлемы лучше, чем шляпы Вместо шляп я бы предпочел шлемы. Весят они не больше, чем шляпы, вовсе не так уж неудобны, защищают от сабельного удара и достаточно декоративны. Мне бы хотелось, чтобы у солдата было два камзола, один легкий, другой – более теплый. Оба могут надеваться одновременно и при этом не стеснять движений. Кроме того, каждый солдат должен иметь турецкую накидку с капюшоном. Эти накидки хорошо укрывают человека, и на них требуется всего лишь два с половиной локтя ткани. Они легки, дешевы и защищают от дождя и ветра голову и шею солдата. Лежа на земле, он останется относительно сухим, потому что эта одежда непроницаема для влаги. Намокнув сверху, в хорошую погоду она быстро просыхает. Совсем иначе обстоит дело с нынешним мундиром. Он промокает до самой кожи, а потом высыхает на солдате. Поэтому не стоит удивляться столь высокой заболеваемости в армии. Сильнейшие сопротивляются дольше, но, в конце концов, и они обычно не выдерживают. Если добавить к уже сказанному, что оставшиеся здоровыми обязаны нести службу вместо убитых, раненых и дезертиров, неудивительно, что к концу кампании в батальоне остается до ста человек. Вот так мелочи влияют на важные дела. Сапоги лучше, чем башмаки Что касается сапог, я бы предпочел, чтобы солдаты носили сапоги из тонкой кожи на низких каблуках, а не тяжелые башмаки. Солдаты были бы лучше защищены и маршировали бы более красиво, потому что низкие каблуки заставляли бы солдат разворачивать носки, тянуть ноги и, следовательно, распрямлять плечи. Сапоги носились бы на босу ногу, а ноги смазывались бы салом или жиром. Это может показаться странным, но французские ветераны поступали именно так, и опыт показал, что ноги у них никогда не стирались до волдырей, а сапоги благодаря жиру не промокали. Кроме того, кожа сапог становилась мягче и не натирала ноги. Немцы, заставляя свою пехоту носить шерстяные носки, всегда имеют некоторое число хромающих из-за волдырей, язв и всевозможных болезней ног, потому что шерсть вредна для кожи. Кроме того, эти носки вскоре протираются, мокнут и гниют вместе с ногами. Чтобы содержать ноги в сухости, к обуви следует добавить деревянные сандалии, надевающиеся поверх сапог. Это защитит ноги от промокания в грязи и росе и, следовательно, предотвратит многие неприятные болезни. В сухую погоду их можно использовать для боя или муштры. III. Питание войск Поскольку я бы разделил свои войска на центурии (сотни), то каждой центурии следует выделить маркитанта. У него должно быть четыре повозки, каждую из которых тянут два вола, и большой суповой котел для всей центурии. Каждый солдат должен получать свою порцию супа в деревянной миске. В полдень в суп ему обязаны класть по куску вареного мяса, а вечером солдату дают жареное мясо. Офицеру следует вменить в обязанность следить за тем, чтобы людей не обкрадывали и у них не было повода для жалоб. Маркитантам можно позволить торговать спиртным, сыром, табаком и кожей убитых животных. В их обязанность входит обеспечение волов кормом. Когда армия располагается рядом с фуражными складами, такой корм можно получить там по специальным требованиям. На первый взгляд это может показаться трудной задачей. Но немного стараний, и все будут удовлетворены. Когда солдаты разделены на небольшие группы, они без труда могут нести с собой двухдневный запас жареного мяса. Количества дров, воды и котлов, чтобы сварить суп на сто человек, хватило бы, чтобы сварить суп и на тысячу, а суп, сваренный привычным способом, никогда не бывает так хорош. Как правило, солдаты лакомятся всевозможной вредной пищей, например свининой (т. е. салом, копченостями, что касается вредности подобных продуктов – тут все зависит от традиций народа – воины древних римлян всегда в походе имели сало; поляки, украинцы, белорусы и большинство русских также едят сало) или незрелыми фруктами, от которой потом болеют. Офицеру придется наблюдать за единственной кухней, кухней маркитанта, и он всегда обязан присутствовать при каждой трапезе, чтобы проследить, что у солдат нет причин для жалоб. Во время форсированных маршей, когда невозможно подвезти дрова, воду и посуду, скот для убоя должен быть распределен по отрядам. Мясо можно жарить на деревянных вертелах без особых неудобств, тем более что такая ситуация длится всего несколько дней. Я убежден, что мой метод организации питания солдат окажется лучше других. Так поступают, в частности, турки, и они очень хорошо питаются на войне. Их трупы после битвы резко отличаются от немецких, бледных и истощенных. Иногда предпочтительнее поступить иначе: выплатить солдатам жалованье, а они за деньги купят еду, сэкономив свои деньги за счет дешевизны товаров. В некоторых странах, например в Польше и в Германии, много скота, и мясо там дешевле, чем в других странах. С местных жителей требуют контрибуций и, чтобы не забирать весь скот, половину с них берут натурой, а половину деньгами. Еда продается солдатам; таким образом, их жалованье находится в постоянном обороте, а армия, что очень важно, получает и деньги, и товары. Сухари лучше, чем хлеб Солдатам на поле боя никогда нельзя давать хлеб; их стоит приучить к сухарям, которые могут храниться на складах более 50 лет, и солдат легко может носить с собой 50-дневный запас. Это здоровая пища; стоит только расспросить офицеров, служивших с венецианцами, чтобы узнать преимущества сухарей. Еще лучше русские сухари, потому что они не крошатся и имеют удобные размеры. Чтобы возить сухари, требуется меньше повозок, чем для хлеба. Иногда солдаты должны уметь обходиться и без сухарей. Им нужно выдать зерно и научить варить его на чугунных печках, предварительно размолов, смешав с водой и получив таким образом сырую массу. Об этом в своих мемуарах иногда упоминает маршал Тюренн. Я слышал, что некоторые великие полководцы, даже когда у них был хлеб, не позволяли своим войскам есть его, чтобы приучить солдат обходиться без него. Я провел 18-месячные кампании, во время которых войска были приучены обходиться без хлеба, и не слышал жалоб. Во время же тех кампаний, когда войска не были приучены к этому, они не могли обойтись без хлеба. Отсутствие его в течение одного дня уже воспринималось как неприятность. В результате не было сделано ни одного шага, ни одного смелого марша. Уксус для здоровья Я не могу не упомянуть здесь об обычае, с помощью которого римляне предотвращали болезни, поражающие армию при перемене климата. Половину их потрясающих успехов можно приписать этому обычаю. Более трети немецкой армии погибло по прибытии в Италию и в Венгрию. В 1718 году мы вошли в лагерь у Белграда с 55 тысячами человек. Он находился высоко над уровнем моря, воздух здоровый, ключевая вода хорошая, и у нас было полно еды. В день битвы, 18 августа, под ружьем было только 22 тысячи человек; остальные болели или умерли. Я мог бы привести подобные примеры и из истории других народов. Всему виной перемена климата. У римлян ничего похожего не наблюдалось, потому что у них был уксус. Но как только его не было, их подстерегали те же самые несчастья, что и наши войска сейчас. Лишь немногие придавали значение этому факту, но он, однако, имеет большие последствия для победителей и их успеха. А пользовались им римляне так: в соответствии с приказом распределяли среди своих солдат запас уксуса на несколько дней, и каждый добавлял несколько капель в питьевую воду. Предоставляю врачам открыть причину столь благоприятного эффекта; то, о чем я рассказываю, чистая правда. IV. Выплата жалованья войскам Не вдаваясь в детали относительно различных размеров жалованья, скажу лишь, что оно должно быть достаточным. Лучше иметь небольшое количество хорошо содержащихся и дисциплинированных войск, чем большое количество войск, не обладающих этими качествами. В битвах побеждают не крупные армии, а хорошие. Экономить можно только до известного предела, за которым экономия превращается в скаредность. Если жалованье солдат и денежное довольствие офицеров не позволяют им достойно существовать, тогда в армии будут служить лишь богатые люди, которые идут туда для удовольствия или из жажды приключений, или нищие бессовестные типы, лишенные боевого духа. Первые приносят мало пользы, потому что не выдерживают ни неудобств, ни строгой дисциплины. Среди них всегда возникает недовольство и процветает вольнодумие. Вторые же настолько угнетены, что от них не приходится ожидать большой доблести. У них ограниченное честолюбие, их вряд ли интересует продвижение по службе; и что еще хуже, они предпочитают оставаться в своем чине, особенно когда продвижение требует затрат. Вдохновение в надежде и бедности Надежда заставляет людей терпеть все трудности и постоянно бороться за достижение своей цели. Лишая человека надежды, пусть даже отдаленной, вы лишаете его самой души. Важно, чтобы капитану платили больше, чем лейтенанту, и так далее. Бедный дворянин должен иметь уверенность в том, что ревностной службой он может добиться чинов и денег. Позаботившись обо всех этих моментах, вы сможете поддерживать в войсках строгую дисциплину. Как правило, хорошие офицеры получаются из бедных дворян, у которых нет ничего, кроме шпаги и плаща, но главное – они должны уметь жить на свое жалованье. Человек, посвящающий себя военной службе, должен рассматривать это как вступление в религиозный орден. У него ничего не должно быть, его ничего не должно интересовать, кроме его воинской части, и он должен гордиться своей профессией. Во Франции богатый молодой дворянин воспринимает как личное оскорбление со стороны двора, если в возрасте 18—20 лет ему еще не доверили командование полком. Такая практика разрушает дух соревнования между ним и остальными офицерами из бедного дворянства, которые почти уверены, что никогда не будут командовать полком и не добьются более важных постов, как это бывает в других армиях, где слава является наградой за лишения, страдания и жизнь, полную трудов. Я не утверждаю, что принцы или другие титулованные особы не должны иметь преимуществ в назначениях, главное, чтобы эти знаки предпочтения были оправданы выдающимися заслугами. V. Строевая подготовка Строевая подготовка необходима для того, чтобы сделать солдат крепкими и умелыми, хотя многие не обращают на нее должного внимания. Среди всех элементов войны она как раз заслуживает наибольшего внимания, если ожидаются какие-либо опасные операции. Строевая подготовка основана на ногах, а не на руках. Вся тайна маневров и боев заключается в ногах, и именно на ноги должно быть обращено все наше внимание. Тот, кто считает иначе, или глуп, или обладает лишь поверхностным знанием военной профессии. На вопрос, является война ремеслом или наукой, очень хорошо ответил шевалье Фоллар. Он сказал: «Война есть ремесло для невежды и наука для знатока». VI. Подготовка войск к боевым действиям Это широкая тема, и я предпочитаю рассматривать ее не в традиционной манере, чем, вероятно, подвергну себя осмеянию. Но чтобы избежать этого, я объясню свой метод. Это нешуточная тема, и я написал по этому вопросу толстый том. Начну с марша, и здесь необходимо сказать то, что человеку несведущему покажется совсем нелепым. Никто не знает, что древние подразумевали под словом «тактика». Однако многие военные постоянно используют это слово и считают, что это муштра или подготовка к битве. Всех заставляют играть марш, не зная зачем. И все полагают, что шум есть украшение войны. Нам следует составить лучшее мнение о древних и римлянах, которые заслуженно являются нашими учителями в военном деле. Абсурдно воображать, будто их военная музыка, трубы и тому подобное не имели никакой другой цели, как только веселить солдат. Но возвращаюсь к маршу, который всех безумно занимает, но назначения которого никто не поймет, если я не раскрою секрет! Некоторые желают идти медленно, другие – быстро. Но как же быть, когда никто не знает, как заставить войска идти быстро или медленно, как они желают или как становится необходимо? Как заставить войска поворачивать на каждом углу, когда часть колонны извивается, как змея, а часть бежит? Как подогнать колонну, которая еле ползет? Батальон, начинающий движение, представляет собой комичное зрелище! Это как плохо сконструированная машина, готовая распасться в любой момент и невероятно трудно набирающая ход. Хотите поторопить передовые части? Прежде чем тыл узнает, что передовые части идут быстро, образуются интервалы. Чтобы подтянуться и замкнуть колонну, тыл должен бежать; передние части следующей колонны, идущие за этим тылом, должны сделать то же самое. Вскоре весь порядок нарушится, и в результате вы никогда не добьетесь быстрого, равномерного движения. Марш под музыку Как бы то ни было, способ исправить все эти неудобства и многие другие, из них вытекающие и более важные, очень прост, потому что он продиктован природой. Сказать вам эту великую формулу, которая охватывает всю тайну искусства и которая, несомненно, покажется смешной? Заставляйте людей маршировать в ногу! В этом весь секрет, именно так поступали римляне. Вот почему были внедрены музыкальные марши, и вот почему барабанщики отбивают такт; над этим никто не задумывался, и никто не замечал этого. Шагая в ногу, вы можете идти, как хотите: быстро или медленно. Тыл не отстанет; все ваши солдаты начнут марш с одной ноги, а менять направления будут быстро и красиво, не путаясь ногами. Вам не придется останавливаться за каждым поворотом, чтобы начать с одной и той же ноги. Ваши солдаты будут уставать в четыре раза меньше, чем сейчас. Все это может показаться невероятным, но ведь иногда люди танцуют под музыку всю ночь! Попробуйте заставить человека хотя бы четверть часа потанцевать без музыки, и вы увидите, что он этого не выдержит! Это доказывает, что музыка имеет над нами тайную власть, она предрасполагает наши мускулы к физическим упражнениям и легкости движений. Если меня спросят, под какую музыку стоит маршировать, я вполне серьезно отвечу, что для этого годятся все марши в две или три четверти, одни больше, другие меньше, в зависимости от того, насколько они ритмичны; что подойдут также любые мелодии, играемые на тамбурине или дудке. Надо лишь выбрать ту музыку, что больше подходит для ваших условий. Мне, вероятно, возразят, что лишь немногие имеют музыкальный слух. Это неправда; движение под музыку естественно и машинально. Я часто замечал, что, когда барабанный бой сопровождал вынос знамени, все солдаты совершенно ненамеренно и бессознательно начинали шагать в ногу. Зайду дальше: без музыки барабанов невозможно дальнейшее развитие сомкнутого строя, и я это в свое время докажу. Римляне маршировали быстро Если поверхностно рассмотреть все, сказанное выше, движение в ногу не кажется очень важным. Но для увеличения или уменьшения скорости передвижения во время битвы оно, похоже, имеет громадное значение. Именно таким был военный шаг римлян; так они за пять часов проходили 24 мили, то есть 8 лье (1 римская миля была равна 1,481 км, затем 1,4835 км. 24 римские мили – 35,54 или 35,6 км. 8 лье (старинных, по 4,4444 км) равны 35,55 км. – Ред.). Пусть любой проведет этот эксперимент на наших пехотинцах и увидит, можно ли заставить их пройти 8 лье за пять часов? У римлян это было основной частью строевой подготовки, и можно только догадываться, какое внимание они уделяли поддержанию своих войск в надлежащем состоянии и о том, как важно ходить в ногу. Что мне ответят, если я докажу, что без хождения в ногу невозможно провести успешное наступление, а противника всегда встречаешь разомкнутыми рядами? Какой чудовищный недостаток! Я, однако, полагаю, что за последние 300—400 лет никто не уделял этому особого внимания. Сейчас необходимо бегло рассмотреть наш способ формирования батальонов и ведения боя. Батальоны находятся в контакте друг с другом, поскольку пехота собрана вся вместе и кавалерия тоже (в чем, впрочем, нет большого смысла, но на этом мы остановимся позже). Батальоны маршируют впереди очень медленно, потому что на большее они не способны. Командиры батальонов кричат «Сомкнуть ряды», и войска смыкаются к центру батальонных колонн, что создает расстояния между батальонами. Тому, кто с этим сталкивался, ничего не остается, как только согласиться со мной. Генерал, увидев интервалы между своими батальонами, боится, что на них нападут с флангов, и кричит об этом командирам. Он вынужден приказать остановиться, что может стоить ему битвы; но поскольку противник находится в еще большем беспорядке, урон от этого незначительный. Зло от несовершенного боевого порядка Умный генерал не станет останавливаться, чтобы устранить такой беспорядок, а двинется вперед, потому что, если противник наступает на него, он погибнет. Что происходит дальше? То здесь, то там начинается стрельба, а это настоящее несчастье. Наконец, противоборствующие силы приближаются друг к другу, и одна обычно следует по пятам за другой на расстоянии 50– 60 шагов. Тогда начинается то, что называется наступлением. В чем же причина? Несовершенный боевой порядок не позволяет поступать лучше. Но я предположу нечто невозможное; я имею в виду два батальона, идущие навстречу друг другу без колебаний, без сомнений и надрыва. На чьей стороне будет преимущество? На стороне того, кто развлекался стрельбой, или того, кто не стрелял? Умелые солдаты говорили мне, что на стороне того, кто выдержал стрельбу противника, и они правы. Ведь несмотря на страх при виде приближающегося к нему противника, тот, кто стрелял, должен остановиться, чтобы перезарядить оружие. А тот, кто останавливается, когда на него идет неприятель, погиб. Если бы предыдущая война длилась немного дольше, рукопашные схватки стали бы обычным делом. Причина в том, что все давно поняли, как опасно увлекаться стрельбой; она вызывает больше шума, чем наносит урона, и все, кто полагается на нее, бывают разбиты. Неэффективный ружейный огонь Порох не так ужасен, как принято считать. Лишь немногие бывают убиты им прямым выстрелом или во время схватки. Я сам видел, как целыми залпами не удавалось убить и четырех человек. И я, как, наверное, и никто другой, никогда не видел, чтобы хоть один выстрел помешал войскам двигаться вперед, чтобы постоять за себя с помощью штыков и стрельбы с близкого расстояния. Именно тогда в основном погибают люди, и именно победители в основном убивают. В битве при Кальцинато[24 - Кальцинато (Calcinato) – местечко в Ломбардии, где французские войска под начальством герцога Вандома одержали победу над австрийской армией. Праздничная церемония состоялась в Париже 29 и 30 апреля 1706 г., а не 25 апреля, как пишет А.А. Матвеев (Dangeau, t. 11, р. 88).] господин де Ревентлау, командующий имперской армией, построил свою пехоту на плато и приказал ей подпустить французскую пехоту на 200 шагов, надеясь уничтожить ее общим залпом. Его войска в точности выполнили приказ. Французы с трудом взобрались на холм, отделявший их от имперских войск, и построились на плато напротив неприятеля. Им приказали вовсе не стрелять. А так как герцог Вандом (1654—1712, французский полководец. Одержал ряд побед в Каталонии: в 1697 г. взял Барселону. В 1706 г. разбил австрийцев в Италии, в 1708 г. в Нидерландах. В 1710 г., вернувшись в Испанию, занял Мадрид, завершил разгром здесь австрийцев, после чего испанская корона досталась Бурбонам. – Ред.) не собирался атаковать, пока не возьмет ферму, находящуюся справа от них, войска в течение значительного времени смотрели друг на друга с близкого расстояния. Наконец, они получили приказ атаковать. Имперские войска подпустили французов на 20 или 25 шагов, подняли оружие и начали хладнокровно, старательно стрелять, но были разбиты прежде, чем рассеялся дым. Многие погибли от стрельбы в упор и штыков, и наступил всеобщий хаос. Победная тактика турок В битве при Белграде (16 августа 1717 г.) я видел, как турки в мгновение ока изрубили в куски два батальона. Вот как это произошло. Батальон Нейперга и другой батальон из Лотарингии стояли на холме, который они называли батареей. В тот момент, когда порыв ветра рассеял густой туман, я увидел на вершине холма эти части, отрезанные от остальной армии. Принц Евгений Савойский (родом из Франции, на австрийской службе в 1683—1736 гг.; сражался против французов в 1704—1712 гг.) в тот же момент заметил кавалеристов, поднимающихся по склону холма, и спросил меня, могу ли я различить, чьи это войска. Я ответил, что это турки и их 30—40 человек (видимо, это только передовые конники. – Ред.). «Их окружают!» – воскликнул принц Евгений, имея в виду эти два батальона. Однако я не видел, что происходит на другой стороне холма, и помчался туда во весь опор. В тот момент, когда я появился под знаменами Нейперга, оба батальона подняли оружие и дали залп по атакующим туркам с расстояния 30 шагов. Одновременно велись стрельба и жестокая рукопашная схватка. Оба батальона почти полностью были изрублены на куски на месте. Единственными, кто спасся, были господин Нейперг, который, по счастью, был на коне (его знамя зацепилось за гриву моего коня, нисколько меня не беспокоя), и два или три солдата. В этот момент подоспел принц Евгений, в сопровождении только своего телохранителя, и турки по неизвестной мне причине отступили. Именно здесь принц Евгений получил ранение в руку. Подошла кавалерия и пехота, господин Нейперг приказал отряду собрать одежду. На четырех углах территории, усеянной трупами солдат обоих батальонов, были выставлены часовые. Одежда, шляпы, сапоги убитых были собраны в груды. Во время этой процедуры я из любопытства сосчитал убитых и обнаружил, что общим залпом обоих батальонов было убито только 32 турка, что не уменьшило моего уважения к огню пехоты. Недостатки больших батальонов Покойный господин де Греде, человек с солидной репутацией, в течение длительного времени командовавший моим пехотным полком во Франции, заставлял солдат нести ружья на плечах, а во избежание соблазна начать стрельбу он даже не позволял им держать наготове запальные фитили. Таким манером он шел на противника, а в тот момент, когда тот начинал стрелять, он бросался вперед под знамена со шпагой в руке и кричал: «За мной!» Это всегда ему удавалось. Именно так он разгромил фризских гвардейцев в битве при Флерюсе 1 июля 1690 года. Мне кажется, то, к чему я вас подводил, подтверждается здравым смыслом и опытом и доказывает, что у больших батальонов имеется ужасный недостаток: они умеют только стрелять и созданы именно для этого. Когда же огонь бесполезен, они ничего не стоят, и им ничего не остается, как только спасаться. Это доказывает, что от природы не уйдешь. Сказать, откуда мы заимствовали этот метод? Вероятно, он произошел от парадов. Такой способ расположения войск приятнее на вид; мы невольно привыкли к нему, поэтому и применяем во время боевых действий. Некоторые стараются оправдать такое невежество или забывчивость веским доводом: растянув фронт, можно эффективнее применить огонь. Я знаю, что некоторые строили свои батальоны в три шеренги, но тех, кто это делал, подстерегало несчастье. Иначе, полагаю (Бог меня простит), они вскоре построили бы их в две шеренги, а то и в одну, что невероятно! За всю свою жизнь я не раз слышал, что следует растягивать строй, чтобы охватить неприятеля с фланга. Какой абсурд! Но довольно об этом. Сначала я должен описать свой способ формирования полков, легионов и кавалерии, потому что главное – опираться на принцип и боевой порядок, который может меняться с изменением ситуации, но который не будет расстроен. VII. Формирование легиона Римляне побеждали все нации своей дисциплиной; они постоянно совершенствовали свои знания о войне и легко отказывались от старых обычаев, если находили им лучшую замену. В этом отношении они отличались от галлов, которых били в течение нескольких столетий, а они даже не думали об исправлении своих ошибок. Римский легион представлял собой настолько совершенное воинское подразделение, что был способен на самые трудные операции. «Легион, безусловно, ниспослан нам Богом», – говорит Вегеций[25 - Вегеций Флавий Ренат (лат. Publius Flavius Vegetius Renatus) (конец IV – начало V в.) – римский военный историк и теоретик. В 390—410 гг. создал трактат «О военном деле» – первый дошедший до настоящего времени систематический труд о военном искусстве Рима, составленный на основе римских источников. В нем содержится обзор военного искусства Рима и предложения Вегеция по организации армии. В труде излагаются система боевой подготовки, организация, вооружение, боевые порядки и тактические приемы, а также правила ведения войны, обороны и осады крепостей и морского боя. Трактат был широко распространен и в Средние века.]. Я долгое время придерживался такого же мнения, и именно это заставило меня глубже осознать, насколько несовершенна наша практика. Поскольку я пишу все это только для того, чтобы разогнать скуку, позволю себе дать полный простор моему воображению. Я бы формировал свою пехоту в виде легионов, каждый из которых состоял бы из четырех полков, а каждый полк из четырех центурий. Каждая центурия делилась бы пополам. Одна половина состояла бы из легковооруженных пехотинцев, вторая – из кавалеристов. Разделив пехотные центурии пополам, я назвал бы пехотную половину батальоном, а кавалерийскую – эскадроном, что более привычно для нашего слуха и будет способствовать взаимному обмену мнениями. Центурии, как пехотные, так и кавалерийские, будут состоять из десяти рот, в каждой из которых должно быть по 15 человек. В государстве состояние войск необходимо приспособить к экономике. Поэтому войска целесообразно формировать в три различных периода, которые я назову: период мира, период подготовки к войне и период войны. Когда страна находится в состоянии мира, роты должны состоять из одного сержанта, одного капрала и пяти старых кадровых солдат. Когда ведется подготовка к войне, в роты следует добавить еще по пять солдат. Когда война уже объявлена или вот-вот будет объявлена, роты увеличивают еще на пять солдат. Таким образом, при военном положении рота состоит из одного сержанта, одного капрала и 15 солдат, а сам легион увеличивается на 1600 солдат. Пять ветеранов в каждой роте составляют резерв, из которого производят в офицеры или унтер-офицеры, потому что для их подготовки требуются определенное время и усилия. Кроме того, среди пяти ветеранов всегда найдется резерв для замены. Я невысокого мнения о вновь обученных полках; иногда они и через десять лет войны ничего не стоят. Ветераны и лошади Что касается кавалерии, ее никогда не следует трогать; старые кавалеристы и старые лошади хороши, а новобранцы, и те и другие, совершенно бесполезны. Это обуза, это затраты, но без этого не обойтись. Пока в пехоте есть несколько ветеранов, с остальными можно делать что угодно; количество их огромно, и возвращение этих людей в мирную жизнь приносит огромную выгоду нации без серьезного ущерба для вооруженных сил. Так как я собираюсь говорить о войне, я помещу свои войска в условия войны, когда центурия состоит из 184 человек[26 - Видимо, здесь имеется в виду также штабной и обслуживающий персонал. Боевой же состав центурии, состоящей из десяти рот по 17 человек, имеет численность 170 человек.], а каждая рота из 17. В обеих половинах центурии, эскадроне и батальоне, в ротах не должно быть больше десяти человек, в том числе сержантов и капралов, рекрутированных из полков. Любое уменьшение тяжеловооруженных сил, составляющих костяк пехоты, не окажет никакого влияния, даже если их уменьшить до размеров мирного времени, то есть до пяти солдат в роте, потому что структура легиона останется неизменной. Это будет огромным преимуществом и твердой основой для всей вашей пехоты, так как строевая подготовка останется прежней. Просто непостижимо, насколько пагубны все перемены. Я видел войска, подчиненные одному правительству, собравшиеся после долгого мира. Они так отличаются по строевой подготовке и поддержанию боевого порядка своих полков, что можно подумать, будто их набрали из разных армий. Поэтому необходимо установить единый принцип действий и никогда от него не отклоняться. Никто не должен пренебрегать этим принципом, потому что он является основой военной профессии. Но его выполнение невозможно обеспечить, если у вас нет всегда определенного числа офицеров и унтер-офицеров; без этого ваши маневры всегда будут разниться. VIII. Артиллерия. Ручное огнестрельное оружие Каждая тяжеловооруженная центурия должна быть оснащена изобретенным мною оружием, которое я называю amusette. Это скорострельное оружие с дальностью стрельбы около 4 тысяч шагов (12 тысяч футов или около 2 миль, оценка, вероятно, преувеличена). Легкие полевые орудия, используемые немцами и шведами, едва преодолевают четвертую часть этого расстояния. Эта «игрушка» стреляет гораздо более метко и легко переносится двумя солдатами. Она стреляет свинцовым полуфунтовым ядром, а весь ее возимый боекомплект весит 100 фунтов. Она настолько легка, что пара солдат может нести ее даже по горным тропам. Это оружие может быть использовано на войне в тысячах случаев. Атакующий гусар Артиллерию и повозки везут волы. На повозки грузят всевозможное снаряжение, необходимое для строительства укреплений. Например, различные веревки, устройства для подъема грузов, блоки, лебедки, пилы, лопаты, мотыги и т. п. Все они должны быть помечены номером легиона, которому принадлежат, чтобы не потеряться и не перепутаться. Рядовой солдат должен носить на каждом плече медные пластины с номером легиона и полка, к которому он принадлежит, чтобы его легко можно было опознать. Опознавательные знаки Я бы также пометил номерами правые руки всех солдат тем же самым способом, что используют индейцы[27 - Имеется в виду татуировка.]. Они никогда не сотрутся и положат конец дезертирству. Это будет легко осуществить и приведет к бесчисленным положительным последствиям. Чтобы учредить это, верховному командующему нужно лишь собрать своих военачальников и объяснить им, как важно поддерживать твердый порядок и предотвращать дезертирство. Самое лучшее, если они подадут пример и пометят себя. Такой номер не может считаться не чем иным, как только почетным знаком, свидетельствующим о принадлежности к данному полку. Уверен, никто не откажется. Все командиры, понимающие полезность подобной меры, с радостью последуют примеру своих военачальников. После этого от нанесения номера не откажется ни один солдат. Это можно сделать даже войсковой церемонией. Такая практика существовала у римлян, только там номер наносился каленым железом. Для кавалерийских центурий люди должны отбираться из полков, в которых они служат. Выбор следует предоставить начальнику центурии, и, конечно, он отдаст предпочтение старым солдатам. Кавалерия, отобранная таким образом, никогда не покинет свою пехоту, придаст ей уверенность в битве и сослужит великолепную службу при преследовании врага или прикрывая свое отступление. Но эту тему я разовью в другом месте. Предпочтение отдается оружию, заряжаемому с казенной части Легковооруженная пехота подобным же образом должна отбираться из своих полков, а начальники центурий отбирают самых молодых и активных. Их оружие должно состоять только из очень легкого охотничьего ружья со штыком с рукояткой. Охотничье ружье должно быть сделано так, чтобы заряжаться с казенной части, чтобы в него не надо забивать заряд (заряжание с казенной части начало развиваться только через много лет после времени Морица Саксонского). Все снаряжение должно быть как можно более легким. Офицеры центурий независимо от их чина отбираются таким же способом. Они должны часто проходить строевую подготовку, практиковаться в прыжках и беге, но, прежде всего, в стрельбе с расстояния 300 шагов. Чтобы создать дух соревнования, следует награждать тех, кто преуспевает во всех этих различных упражнениях. Пехотная часть, организованная по этому принципу и тщательно обученная, может идти с кавалерией куда угодно и, я уверен, сможет принести огромную пользу. Я далек от восхваления гренадеров; это элита наших войск. Однако, поскольку их используют в каждой значительной операции, война изнуряет их до такой степени, что из них невозможно отобрать унтер-офицеров для центурий, которые являются сердцем пехоты. Я бы заменил гренадеров ветеранами и платил бы им больше, чем простым солдатам и легкой пехоте. Легковооруженные силы должны использоваться во всех операциях, требующих скорости и активности, а ветеранские части только в особо ответственных случаях. Полагаю, что в результате организация нашей армии только выиграет. Гренадеры пользуются спросом Командовать легковооруженной частью всегда должен лейтенант, выбранный полковником. А вот должность командира ветеранской части, считающаяся почетной, занимает ветеран, назначенный командующим. Гренадер При нынешней системе невозможно помешать офицерам командовать гренадерскими ротами, нанося им этим серьезное оскорбление. На эти должности всегда назначаются лучшие офицеры. Я видел осады, во время которых гренадерские роты приходилось заменять несколько раз. Это легко объясняется: гренадеры требуются везде. Если надо прогнать четырех кошек, то и для этого требуются гренадеры, и они обычно погибают без всякой необходимости. Тяжеловооруженные силы должны иметь хорошие крупнокалиберные ружья длиной в 5 футов, стреляющие пулями весом в 1 унцию (т. е. ок. 30 г). Эти ружья должны заряжаться с казенной части и поражать цель на расстоянии более 200 шагов. Нет необходимости бояться излишней нагрузки оружием. Оружие и доспехи римских солдат весили больше 60 фунтов, и потеря их в бою каралась смертью. Так исключалась сама мысль о побеге, и это было принципом римского военного искусства. К этим ружьям я бы добавил штык с рукоятью общей длиной в два с половиной фута, а также овальные и круглые щиты. Эти щиты имеют много преимуществ: они не только скрывают оружие, но во время боя могут мгновенно образовать бруствер, если их поставить впереди рука к руке. Сложенные вместе, они защищают от ружейного огня. Моего мнения по поводу этого оружия придерживается и Монтекукколи, который говорит, что оно совершенно необходимо пехоте. Штыки и палаши Штыки с рукоятями (в виде трубки, надевались на ствол, изобретены во Франции в 1676 г. В других странах еще долго применялся багинет (в России до 1708 г.) – штык, рукоятью вставлявшийся в ствол. – Ред.), надеваемые на стволы ружей, гораздо предпочтительнее, потому что позволяют как можно дольше вести огонь. Это чрезвычайно важный момент, потому что нельзя надеяться на то, что сумеешь одновременно делать два разных дела: и заряжать, и колоть врага. В одном случае они должны стрелять, в другом – использоваться как палаши. Пехотинец, полк дофина Приведу пример: Карл XII, король Швеции, хотел приучить своих солдат к штыковому бою. Он не раз говорил об этом, и в армии знали, что он предпочитает такую тактику. Соответственно в битве против русских, в тот момент, когда настала пора наступать, он помчался к своему пехотному полку, произнес пылкую речь, спешился, встал под знамена и сам повел его в атаку. Но как только солдаты подошли к противнику шагов на триста, весь полк одновременно выстрелил, невзирая на приказ короля и его присутствие. И хотя шведы разбили в этом бою русских и одержали полную победу (видимо, при Нарве в 1700 г. – Ред.), Карл был настолько уязвлен, что прошел сквозь ряды своих солдат, сел на коня и ускакал, не сказав ни единого слова (конечный итог Северной войны 1700—1721 гг. – полный разгром Швеции Россией. – Ред.). IX. Пехота. Формирование Но вернемся к формированию батальонов. Я бы построил их в четыре ряда, два передних ряда вооружил кремневыми ружьями (у автора в оригинале – мушкетами; так часто еще долго называли кремневое ружье, сменившее мушкет с конца XVII в. По традиции и многих пехотинцев еще долго (в русской армии почти до войны 1812 г.) именовали мушкетерами. – Ред.), а два последних короткими пиками и кремневыми ружьями, висящими через плечо. Короткая пика – это оружие длиной в 13 футов, не считая треугольного стального наконечника длиной в 18 дюймов и шириной в 2. Древко должно быть из ели, полым и покрытым лакированным пергаментом. Такое древко очень крепкое и легкое, и пики, без которых, как считает пехота, ей не обойтись, не гнутся. Я всегда слышал это мнение от всех опытных людей; тут действуют те же самые причины, по которым отказались от многих превосходных обычаев военной профессии: нерадивость и лень. Короткие пики сочли непригодными в ходе некоторых операций, проведенных в Италии, где очень неровная местность; с тех пор от них повсюду отказались в пользу огнестрельного оружия. Хотя в целом я отрицательно отношусь к стрельбе, бывают ситуации, когда это необходимо, но тогда нужно уметь стрелять. Огороженные места и неровная местность затрудняют действия кавалерии. Но метод должен быть простым и естественным. Нынешняя практика никудышна, потому что солдат не может прицелиться, если он напряженно ждет команды. Как могут солдаты, получившие команду «приготовиться к стрельбе», спокойно держать палец на спусковом крючке и целиться в мишень, пока не получат приказ стрелять? Любой пустяк отвлекает их, а если они пропустят решающий момент, их огонь уже практически бесполезен. Ничто нельзя расстроить легче, чем ружейный огонь. Согласно нашему методу, стрелки находятся на постоянной позиции. Мушкетер в положении стрельбы Эти и многие другие неудобства не позволяют стрелковому оружию произвести должный эффект. Но эта тема требует особого рассмотрения. Поэтому я вернусь к формированию моих батальонов. Пики и мушкеты При атаке на пехоту два задних ряда пехотинцев должны опустить свои пики; в этом положении пики выступят на расстояние от 6 до 7 футов перед первыми шеренгами. Уверен, первые шеренги, прикрытые выдвинутыми перед ними пиками, будут целиться увереннее, чувствуя защиту товарищей. Кроме того, третья шеренга может отражать удары и защищать первые шеренги. Она сделает это лучше, потому что прикрыта первыми двумя. Вторая шеренга, вооруженная мушкетами (кремневыми ружьями. – Ред.), может стрелять и защищать людей из первой, причем этим солдатам даже не придется пригибаться. Мушкетер, прикрепляющий штык Это спасает от такого опасного движения, как опускание на колени. Ведь человек, испытывающий страх, стремится прижаться к земле, но, чтобы опуститься на колени, прежде необходимо остановиться. В предлагаемом мною боевом порядке все прикрыты друг другом и все друг в друге уверены; передняя шеренга представляет собой лес пик, что устрашает врага и придает уверенность нашим войскам, потому что они чувствуют свою силу. Атакуя пехоту врага, легковооруженная пехота должна рассеяться по всему фронту на расстоянии 100, 150 или 200 шагов впереди. Она должна без команды открывать одиночный огонь, когда противник находится на расстоянии 300 шагов, и стрелять залпом, когда противник будет шагах в пятидесяти. На этом расстоянии любой командир должен скомандовать отступление, позаботившись о том, чтобы медленно отступать к своему полку, время от времени поддерживая огонь, пока не подойдет к своему батальону, который должен начать движение. Люди строятся десятками в интервалах между батальонами. Полки в это время, продвигаясь вперед, удваивают свои ряды. За полком на расстоянии 30 шагов следуют два кавалерийских отряда, из 30 человек каждый. Как осложнить положение противника Полное движение вперед размеренным и быстрым шагом, безусловно, лишит противника присутствия духа. Ведь что он может сделать? Чтобы атаковать мои центурии с флангов, он должен разъединить свои батальоны, но сделать этого он не может и не смеет, потому что между центуриями интервалы всего в десять шагов, заполненные легковооруженной пехотой, ощерившейся выдвинутыми вперед пиками солдат задних шеренг. Как могут сопротивляться солдаты противника, идя только четырьмя шеренгами, взволнованные встречей с восьмью шеренгами свежей, отдохнувшей легковооруженной пехоты, фронт которой не уступает их фронту? Она стремительно движется на их уже смешавшиеся шеренги и ряды, что неизбежно при движении такого большого войска. Вполне вероятно, что противник будет разбит, а если попробует бежать, то его ждет неминуемая гибель. Баскский волонтер Сначала солдаты противника повернутся назад, а наша легковооруженная пехота и кавалерия с тыла будут наносить им ужасные потери. 70 кавалеристов и 70 легковооруженных пехотинцев в один момент разобьют отступающий батальон, прежде чем он успеет отбежать на сто шагов. Во время преследования центурии должны стоять твердо, чтобы снова принять свои части и быть готовыми возобновить наступление. Я совершенно уверен, что из всех боевых порядков для битвы этот подходит лучше всего. Мне могут возразить, что против моих легковооруженных частей может быть брошена неприятельская кавалерия. Никто не посмеет этого сделать, но тем лучше, если это произойдет. Не будет ли она вынуждена отступить? Сможет ли кавалерия сражаться против 70 человек, рассеянных вдоль фронта моего полка? Это все равно что стрелять в кучу блох. И что же? Противник сделает то же самое и также сформирует у себя легковооруженную пехоту. Если наши враги будут вынуждены сделать это, преимущества моей системы считаю доказанными! Огонь легковооруженных частей Прежде чем закончить эту статью, я должен сделать краткий подсчет эффективности огня моих легковооруженных частей. Предположим, что они начинают стрелять на расстоянии 300 шагов, ведь именно так их учили, и что они находятся на расстоянии 150 шагов от меня. Таким образом, они будут стрелять в течение времени, необходимого для того, чтобы противник прошел это расстояние, то есть по крайней мере в течение 7—8 минут. Мои нерегулярные войска могут стрелять шесть раз в минуту. Однако я скажу, что только четыре; следовательно, каждый сделает примерно 30 выстрелов. Значит, в каждый батальон противника они выстрелят примерно 400—500 раз еще до начала боя. Отряды, которые всю жизнь стреляли с большего расстояния, идут несомкнутым строем и стреляют, не дожидаясь команды. Люди здесь не стеснены и не мешают друг другу стрелять. Я утверждаю, что один выстрел одного из таких солдат нерегулярной армии стоит десяти кого-либо другого. А если противник марширует строем, он получит 300 мушкетных (ружейных) выстрелов на батальон, прежде чем мои отряды нападут на него. Стрелок К этому прибавится огонь моих amusettes («игрушек»). Я уже говорил, что для их обслуживания требуется только два солдата: один стрелок и второй подающий заряды. До начала боя эти «игрушки» выдвигаются вперед вместе с легковооруженными отрядами. Поскольку из них можно с легкостью стрелять 200 раз в час и они попадают в цель на расстоянии 3 тысяч шагов, они наносят огромный урон врагу. С ними можно легко пройти по лесу, ущелью или деревне. Но даже если на вашем пути нет этих препятствий, с «игрушками» придется маршировать колонной, строиться в боевой порядок, на что иногда уходит несколько часов. Поэтому в каждой центурии должна быть только одна такая «игрушка»; при необходимости можно соединить вместе оружие разных центурий и расположить на удобной позиции. Они произведут значительный эффект, потому что стреляют дальше и гораздо точнее, чем обычная пушка. Поскольку на полк их всего четыре, на легион их будет шестнадцать. Шестнадцать таких орудий, принадлежащих легиону и объединенных в бою, достаточно, чтобы заставить замолчать неприятельскую батарею, бьющую по кавалерии или пехоте. Что касается пик, становящихся бесполезными при действиях в гористых местах, солдатам ничего не останется делать, как только отложить их на час или два и воспользоваться мушкетами (ружьями), всегда висящими у них через плечо. Когда говорят, что носить с собой пики слишком тяжело – считаю излишним отвечать на это возражение. Разве сейчас солдаты не таскают с собой колья своих палаток? Так почему не заменить эти колья пиками? Они приятны на вид и будут украшать палаточный лагерь. Их вес не превышает 400 фунтов, потому что они полые. Обычные пики весят около 17 фунтов и очень громоздки. Соперничество между легионами Я утверждаю, что, если командир легиона понимает свою задачу и знает, что он должен делать, легион, как войсковое соединение, будет очень полезен. Если главнокомандующий армией планирует занять какой-то пункт, сорвать планы противника или разрешить сотни самых различных военных проблем, ему стоит только поручить дело какому-нибудь легиону. Поскольку легион оснащен всем, что может пригодиться для строительства укрепления, он вскоре сумеет в разумных пределах обезопасить себя от любого нападения. А по прошествии четырех-пяти дней он будет готов выдержать осаду и остановить неприятельскую армию. Такая организация пехоты кажется мне наиболее правильной, потому что она пропорциональна во всех своих частях. Репутация, приобретенная отдельным легионом, произведет впечатление на остальных, и даже на противника. Этот легион будет поддерживать свою репутацию, считая ее традицией, и всегда будет стараться превзойти репутацию любой другой части. Подвиги легиона, обозначенного цифрой, не так быстро забываются, как подвиги частей, носящих имена их командиров, потому что офицеры меняются и их дела забываются вместе с ними. Кроме того, людям свойственно меньше интересоваться чужими делами, нежели тем, что имеет непосредственное отношение именно к ним. Репутация легиона становится чем-то личным, и принадлежать к нему становится честью. Это чувство чести гораздо легче возбудить в легионе, имеющем свой номер, чем в части, носящей чье-то имя, то есть командира, возможно нелюбимого. Многие не понимают, почему все полки, носящие названия провинций Франции, всегда так успешно действуют. Солдаты объясняют это просто: Esprit de corps[28 - Честь мундира (фр.).]. Из того, что я только что говорил, становится ясно, что это далеко не является истинным мотивом. Отсюда мы видим, как важнейшие моменты зависят от мелочей. Кроме того, легионы должны стать некой военной родиной для солдат самых разных наций, что немаловажно для монарха или для победителя. Ведь он находит солдат там, где имеются люди. Тот, кто считает, будто римские легионы состояли только из римлян, очень сильно заблуждается; они вербовались из разных наций. Но в армии римлян их объединяла дисциплина и метод ведения боя, которые были лучше, чем у других наций. Вот почему римляне всех побеждали, а их никто не мог победить (как правило, но были исключения. – Ред.) до тех пор, пока дисциплина в их рядах не пошатнулась. X. Кавалерия вообще Кавалерия должна быть активной, а лошади привычными к усталости. Багажа у кавалериста должно быть как можно меньше, а главное, он не должен совершать распространенной ошибки, то есть использовать упитанных лошадей. Если каждый день чреват встречей с врагом, то для кавалерии должны быть отобраны только лучшие лошади, потому что это позволит нам предпринять любую войсковую операцию. Безусловно, нами еще не осознана сила кавалерии. Почему? Из-за нашей любви к упитанным лошадям. В Польше у меня был полк немецкой кавалерии, с которым я прошел более 1500 лье (т. е. ок. 6700 км. – Ред.) за 18 месяцев. Я утверждаю, что в конце этого времени полк был больше пригоден к службе, чем любая часть, имеющая упитанных лошадей. Но чтобы достичь этого состояния, лошадей нужно постепенно приучать к трудностям и закалять охотой и изнурительными упражнениями. Это поддержит их в форме и сделает более выносливыми. Кавалеристы же при этом приобретут и военную выправку. Лошадей надо заставлять галопировать и постепенно приучать к большим скоростям, а не дрессировать мягко и с большими перерывами из страха, что животные вспотеют. Я утверждаю, что, если их не приучить к тяжелой службе, они будут более подвержены различным несчастным случаям и никогда не смогут принести большой пользы. Кавалерия должна быть двух родов: легкая и драгуны. Других я не признаю. Легкая кавалерия и хорошо оснащенные драгуны полезнее, чем гусары. Что касается первой, то есть настоящей кавалерии, то, хоть она и лучше всех, численность ее должна быть небольшой, потому что она очень дорога и требует особого внимания. Для армии в 30, 40 или 50 тысяч человек достаточно 40 эскадронов. Их тренировка должна быть простой и массовой, без какого-либо насилия в части достижения высоких скоростей. Главное – научить кавалеристов не бояться сражений и никогда не рассеиваться. Главные задачи кавалерии – охрана и защита. В ее обязанности никогда не следует вменять сопровождение, разъединение и преследование. Она должна считаться чем-то вроде тяжелой артиллерии, всегда идущей с армией. Следовательно, кавалерия должна использоваться только в боях и сражениях. Идеальные кавалеристы и лошади Для такой кавалерии очень важно отобрать людей ростом от 5 футов 6 дюймов до 5 футов 7 дюймов (т. е. от 167,6 до 170,2 см). Они должны быть стройными и поджарыми. Их лошади должны быть крепкими и никогда не ниже 15 ладоней (ладонь равна 4 дюймам) 2 дюймов (т. е. всего 62 дюйма = 157,5 см). Лучше всего немецкие лошади. Кавалеристы должны быть вооружены с головы до ног, а передняя шеренга еще и польскими пиками, прикрепленными тонким ремнем к луке седла. Кавалеристы должны иметь хорошие, крепкие сабли (палаши) в 4 фута длиной, с треугольными лезвиями, карабины, но не пистолеты, так как они слишком тяжелые. Им необходимы стремена, но вместо седел только луки с парой набитых седельных подушек, покрытых черной овчиной, которая проходит поперек груди лошади и предохраняет ее от ударов при столкновении. Драгун Что же касается драгунов, которых требуется вдвое больше, организация и численность их полков должна быть такой же. Высота их лошадей может колебаться в пределах от 13 ладоней и 2 дюймов до 14 ладоней (т. е. от 137,2 до 142,2 см). Обучение драгунов должно быть энергичным и быстрым. Они обязаны в совершенстве знать строевую подготовку пехотинцев на тот случай, если им придется сражаться спешившимися. Их оружие составляют мушкет (ружье) и палаш (сабля). Пики им понадобятся и когда они спешатся. Седла и упряжь должны быть такими же, как у остальной кавалерии. В драгуны отбираются солдаты небольшого роста, не выше 5 футов и 1 дюйма (155 см). Строиться им следует поэскадронно в три ряда, как и в кавалерии, и маршировать таким же образом. Заднюю шеренгу необходимо обучить прыгать через стреляющих солдат, собранных в интервалах между эскадронами. Передние и центральные ряды должны стрелять из мушкетов. Драгуны выполняют всю армейскую службу: прикрывают лагерь, формируют эскорты, производят разведку и обнаруживают противника. Вот в общих чертах все, что касается кавалерии. А теперь уместно остановиться на некоторых подробностях. Кавалерийские доспехи Я не знаю, почему пренебрегают доспехами, потому что нет ничего более полезного и декоративного. Кое-кто утверждает, что они отошли в прошлое после изобретения пороха. Это не так; ведь во времена Генриха IV и до 1667 года их носили. Порох был изобретен гораздо раньше. Безусловно, не защищенный доспехами эскадрон, такой как наш сегодня, будет иметь слабые шансы против эскадрона, вооруженного с головы до ног (если предположить, что их численность равна). Чем будут поражать противника наши люди? Единственный их шанс – стрельба. Заставить неприятельскую кавалерию начать стрельбу – значит дать нашим кавалеристам большое преимущество. Эта идея заслуживает внимательного рассмотрения. Я изобрел доспехи, состоящие из тонких железных пластин, закрепленных на слое толстой кожи. Доспехи недороги, а вес их не превышает 35 фунтов. Я их пробовал; они надежно защищают от сабли или палаша. Не утверждаю, что они так же успешно защитят от пули, особенно выпущенной в упор. Но они устоят против пули, не очень хорошо утрамбованной пыжом в стволе или выпущенной под углом, и защитят при падении со скачущей лошади. Защита для кавалеристов Но оставим огонь. Огонь кавалерии не так уж и важен; я всегда слышал, что стрелявшие кавалеристы, как правило, были биты. Если это так, то нужно научить их стрельбе. Самый легкий способ – снабдить кавалерию предложенными мной доспехами; это защитит их от сабель, и противник будет вынужден стрелять. Но что произойдет, если он начнет стрелять? Как только кавалерия подвергнется обстрелу, она с удвоенной энергией бросится на противника, поскольку ей больше нечего бояться, и она постарается отыграться за опасности, которых только что избежала. А как же незащищенные воины смогут обороняться против других, неуязвимых? Если последние проявят достаточно энергии, я ручаюсь, что никто их не убьет. Если во всей армии будет только два таких полка и они разгромят несколько неприятельских эскадронов, страх и ужас распространятся повсюду, потому что все всадники появятся в доспехах. Мне ответят: «Противник сделает то же самое». Это лишний раз доказывает, что мое предложение верно, поскольку противник не сможет найти никакого другого средства, кроме как последовать моему примеру. Но в следующей кампании этого может не случиться. В течение десяти, а может быть, и ста лет мы позволим бить себя, пока не наступят перемены. К сожалению, все нации неохотно меняют свои обычаи. Не знаю, вызвано это гордостью, ленью или глупостью? Не принимаются или принимаются только через неопределенное время даже хорошие нововведения, хотя зачастую все убеждены в их полезности. Несмотря на это, все предпочитают следовать обычаям и заведенному порядку. И нам холодно говорят: «Это противоречит правилам». Битвы выигрывает дисциплина Чтобы продемонстрировать мою мысль, нужно только вспомнить, сколько лет римляне всегда побеждали галлов, а галлы даже не делали ни малейшей попытки изменить свою дисциплину или способ ведения боя. Турки сейчас находятся в такой же ситуации; и им не хватает не мужества, численности или богатства, а дисциплины, порядка и правильного способа ведения боя. В битве при Петервардейне (Петроварадин, северо-запад Сербии, крепость на правом берегу Дуная, напротив современного города Нови-Сад) в 1716 году у турок было более 100 тысяч человек; мы всего с 40 тысячами разгромили их. При Белграде у них было более 200 тысяч человек; у нас было менее 30 тысяч, и турки снова были разгромлены. И так будет всегда, пока люди следуют пагубным обычаям. Эти примеры должны убедить нас никогда ни о чем не иметь предвзятого мнения. Любое возражение против моих доспехов под тем предлогом, что выстрел сквозь них будет более опасным, абсолютно неверно. Пуля лишь прошьет металл, ничего не сломав. Как бы то ни было, преимущества доспехов все равно безгранично перевешивают их недостатки. Ведь так ли важны несколько человек, умершие от ран из-за пробитых доспехов, если битвы выиграны и враг разбит? Если подумать о том, сколько кавалеристов гибнет от ударов сабель и сколько бывает ранено шальными пулями, против чего гарантированно защищают доспехи, что не признать их преимуществ нельзя. Отказаться от доспехов заставляет только лень и ослабление дисциплины. Тяжело месяцами носить кирасу или тащить пику, чтобы использовать их только в течение одного дня. Но как только в армии начинают пренебрегать дисциплиной, как только целью становится легкость вооружения, не нужно никакого таланта предвидения, чтобы предсказать, что поражение не за горами. Элитный корпус Людовика XV Римляне побеждали все нации своей дисциплиной. По мере того как она расшатывалась, их успехи медленно сходили на нет. Когда император Грациан[29 - Грациан (лат. Flavius Gratianus, род. в 359 г. в Сирмии, умер 25 августа 383 г. в Лугдунуме) – римский император (на Западе империи) с 375 г., сын императора Валентиниана I, до 367 г. его соправитель, погиб в результате переворота.] разрешил легионам заменить панцири на более легкие доспехи, потому что солдаты жаловались, что доспехи слишком тяжелы, все было потеряно. Варвары, которых римляне побеждали в течение многих столетий, быстро одолели их (не так быстро и не везде. Были еще и блестящие победы, но на Западе в 476 г. империя рухнула. А Восточная Римская империя держалась еще многие сотни лет. – Ред.). XI. Оружие и снаряжение кавалерии Кавалеристы должны иметь нарезные карабины, которые стреляют гораздо дальше, чем все остальное оружие, и легче заряжаются (изобретенный Морицем Саксонским нарезной карабин, заряжавшийся с казенной части. См. предисловие), а заряжание для всадника является делом нелегким. Они всегда должны висеть через плечо, как в бою, так и на марше. Иначе кавалеристы никогда не будут готовы к бою. Сабли и палаши должны быть подвешены так же, как и карабины, потому что в этом положении они будут доставлять меньше неудобств и лучше смотреться. Клинки должны быть трехгранными (т. е. с односторонней заточкой), чтобы избегать порезов, правда, пользы от этого немного. Такие клинки легче и гораздо крепче плоских клинков и имеют длину не менее 4 футов, потому что длинные палаш или сабля так же необходимы всаднику, как короткий клинок пешему воину. Меня не интересуют пистолеты, поскольку они никогда не бывают эффективны, дорого стоят и являются только обузой. Первую шеренгу следует вооружить польскими пиками. Эти пики выступают вперед на 10 футов, и лошади неприятельских эскадронов очень пугаются, когда кавалеристы взмахивают флажками, опуская их. Кроме флажков, острия копий ничем не украшены. Монтекукколи утверждает в своих мемуарах, что пика лучше всех других видов оружия подходит для кавалерии, а ее удару невозможно противостоять. Но главное – то, что кавалеристы вооружены с головы до ног. Для хранения спиртного кавалеристам обязательно нужно иметь небольшой бурдюк из сафьяна, наподобие тех, что используются в жарких странах, а не флягу или маленький бочонок. Его вместе с бельем, носками, шляпой, веревкой и другими необходимыми вещами нужно положить на дно вещевого мешка, а мешок вместе со скатанной накидкой прикрепить двумя ремнями за спиной. Это уменьшит тот чудовищный груз, который вынужден таскать кавалерист. Время от времени необходимо проверять солдатские вещевые мешки и заставлять выбрасывать все ненужное. Я часто это делал. Трудно вообразить себе весь хлам, который солдаты носят из года в год. И все это должна нести бедная лошадь. Я не преувеличу, если скажу, что заполнил целую повозку хламом, который нашел при проверке только одного полка! XII. Организация кавалерии Кавалерийские и драгунские полки, как и пехотные, должны состоять из двух центурий, каждая по 130 человек. В каждой центурии будет четыре эскадрона и штаб, как в пехоте. Численность кавалерийского эскадрона нельзя ни уменьшать, ни увеличивать, потому что на подготовку кавалериста уходит десять лет. Для войны больше всего подходят лошади-ветераны, ибо кавалерия должна быть надежным родом войск. Что касается драгунов, в мирное время их численность можно или уменьшить, или увеличить. Если они будут организованы, как пехота, они принесут пользу. Когда обычная кавалерия и драгуны идут по дороге по двое, исключительное внимание следует уделять тому, чтобы они не выстраивались друг за другом, проходя некоторые трудные места дороги. Если они это сделают, то в результате вместо того, чтобы прийти в лагерь через шесть часов, они придут через двенадцать. Одно узкое дефиле может стать причиной задержки, если офицеры не уделят этому особого внимания. Если по дороге попадутся несколько таких дефиле, то может нарушиться строй всей колонны. Кто-то в таких местах остановится, кто-то помчится галопом, чтобы догнать своего командира. Нет ничего более гибельного для кавалерии, чем отсутствие дисциплины. За это нужно строго наказывать. Когда по пути встречаются большие выбоины на дороге, которые нельзя обойти, полководцу гораздо лучше заставить часть остановиться и осуществить ремонт поврежденной дороги, чем рисковать преодолевать яму или искать другую дорогу. Расхолаживающие остановки При прохождении через реки лошадям ни в коем случае нельзя позволять пить. Человек, остановившийся, чтобы напоить свою лошадь, способен остановить всю армию. Как только какой-то кавалерист остановит свою лошадь на водопой, к нему тотчас же обязан подъехать офицер и без бесполезных выговоров и неуместной жалости незамедлительно наказать его. Это очень важно для сохранения строя кавалерии. Иначе любовь людей к своим лошадям заставит их время от времени останавливаться, а потом гнать лошадей галопом, чтобы восстановить ряды. И пусть никто не думает, будто это совсем не важно. В итоге вы доберетесь до лагеря ночью, хотя должны были бы быть на месте уже к полудню. Если не предотвратить такие случаи заботой и вниманием, несколько дней марша приведут в негодность самую лучшую кавалерию. Когда кавалерия готовится наступать, стоит ли особо подчеркивать, что она должна держаться вместе, а не рассеиваться? Штандарты для нее должны быть священны. Что бы ни случилось в бою, ее долг всегда сохранить их. Если вам удастся привить эти принципы, ваша кавалерия будет непобедимой. Наступая, кавалерия сначала должна медленным шагом пройти расстояние примерно в 100 шагов до противника, постепенно увеличивая скорость по мере приближения. Она не должна идти сапог к сапогу, пока не приблизится к противнику на 20—30 шагов, и сделать это только по команде офицера: «За мной!» Смыкание строя должно произойти молниеносно, и кавалеристы должны быть обучены этому движению. А для этого их необходимо постоянно тренировать. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/moric-saksonskiy/uilyam-keyrns/teoriya-voennogo-iskusstva/) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 В ссылках на эту работу разные авторы называют ее то «Моими мечтами», то «Моими мечтаниями». (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примеч. пер.) 2 «Поля Фландрии» (англ.). 3 «Военный инженер» (англ.). 4 Морицу было присвоено звание прапорщика. 5 Мальплаке – селение в Бельгии, у которого 11 сентября 1709 г. во время Войны за испанское наследство произошло сражение между французской армией маршала К.Л. Виллара (90 тыс.) и англо-австро-голландскими войсками принца Евгения Савойского и герцога Дж. Мальборо (117 тыс.). Считается, что союзники одержали победу, т. к. французы отступили, после чего французская крепость Монс в октябре 1709 г. пала. Однако в битве французы потеряли 14 тыс. убитыми и ранеными, а союзники 25—30 тыс. Блестящий полководец и редкой храбрости воин, маршал Виллар, тяжело раненный в этой битве, писал своему королю Людовику XIV: «Если Бог даст нам еще одно такое поражение, противники Вашего Величества будут уничтожены». (Примеч. ред.) 6 Евгений Савойский (нем. Prinz Eugen von Savoyen, фр. Prince de Savoie – Carignan; 18 октября 1663 г. – 21 апреля 1736 г.) – австрийский фельдмаршал и генералиссимус. Сын одной из племянниц кардинала Мазарини. Эмигрировал из Франции в Австрию, где уже в 30 лет (1693) стал фельдмаршалом. Людовик XIV звал его обратно во Францию, но принц отказался. О себе Евгений говорил так: «Как итальянец – я умею отмщать за оскорбления, как немец – я откровенен, а как француз – люблю своего государя императора». Участвовал более чем в 50 боях, дал 18 крупных сражений, проиграв только одно (Виллару при Денене в 1712 г.). Восемь раз был ранен. Австрийцы под командованием принца приобрели славу лучших войск в Европе. (Примеч. ред.) 7 Турне (Tournai, фламанд. Doornik) – город бельгийской провинции Эно (Геннегау), на р. Эско (Шельде), прежде крепость. Turris Nerviorum или Tornacum римлян, в V в. резиденция меровингских королей. 8 Баснословно богатая саксонская наследница Виктория фон Лебен. 9 Здесь начинаются расхождения с иными источниками. Мориц Саксонский перешел во французскую армию в 1724 г. и был назначен командиром немецкого наемного полка. Имеются свидетельства, что эту должность ему купил у короля Франции его отец-король. За большие успехи в деле обучения этого полка ему было присвоено звание бригадного генерала. Будучи не только талантливым военачальником, Мориц Саксонский отличался и дипломатическими успехами. Он пользовался вниманием многих дам, в том числе и любовницы короля Людовика XV маркизы де Помпадур. Завоевать благосклонность монарха ему не составило труда, и он получил очередной чин генерал-лейтенанта. 10 «Кавалеры, смерть и веселье». 11 «Дитя изменчивой судьбы». 12 За эту операцию Сакс был удостоен звания маршала Франции. 13 Гент – город во Фландрии, в Бельгии. Столица провинции Восточная Фландрия. 14 Маастрихт – город на юго-востоке Нидерландов, столица провинции Лимбург. 15 Фонтенуа (Fontenoy) – селение в Бельгии (провинция Зап. Фландрия), близ которого 11 мая 1745 г. во время Войны за австрийское наследство произошло сражение между французской армией и англо-голландско-ганноверскими войсками. 16 Деттинген (Dettingen) – селение в баварской провинции Нижн. Франкония, на Майне. Здесь 27 июня 1743 г. англичане и имперцы одержали победу над французами. 17 Забава, развлечение, игрушка (фр.). Так называл Мориц Саксонский свое изобретение – нарезное ружье типа карабина, заряжающееся с казенной части, но снизу, для чего следовало перевернуть ствол. Образец хранится в Музее оружия в Тауэре (Лондон). 18 Август Сильный, также Фридрих Август I Саксонский и Август II Польский (нем. August II der Starke; польск. August II Mocny («Мощный») (12 мая 1670, Дрезден – 1 февраля 1733, Варшава) – курфюрст Саксонии и король Польши, отец Морица Саксонского и еще сотен детей. 19 «Необыкновенный маршал». 20 «Великие полководцы, как они есть». 21 «Маршал Саксонский – военный пророк». 22 «Кампании маршала Саксонского» (фр.). 23 «Мориц Саксонский, маршал Франции» (фр.). 24 Кальцинато (Calcinato) – местечко в Ломбардии, где французские войска под начальством герцога Вандома одержали победу над австрийской армией. Праздничная церемония состоялась в Париже 29 и 30 апреля 1706 г., а не 25 апреля, как пишет А.А. Матвеев (Dangeau, t. 11, р. 88). 25 Вегеций Флавий Ренат (лат. Publius Flavius Vegetius Renatus) (конец IV – начало V в.) – римский военный историк и теоретик. В 390—410 гг. создал трактат «О военном деле» – первый дошедший до настоящего времени систематический труд о военном искусстве Рима, составленный на основе римских источников. В нем содержится обзор военного искусства Рима и предложения Вегеция по организации армии. В труде излагаются система боевой подготовки, организация, вооружение, боевые порядки и тактические приемы, а также правила ведения войны, обороны и осады крепостей и морского боя. Трактат был широко распространен и в Средние века. 26 Видимо, здесь имеется в виду также штабной и обслуживающий персонал. Боевой же состав центурии, состоящей из десяти рот по 17 человек, имеет численность 170 человек. 27 Имеется в виду татуировка. 28 Честь мундира (фр.). 29 Грациан (лат. Flavius Gratianus, род. в 359 г. в Сирмии, умер 25 августа 383 г. в Лугдунуме) – римский император (на Западе империи) с 375 г., сын императора Валентиниана I, до 367 г. его соправитель, погиб в результате переворота.