Истина и судебная достоверность

Справедливость, на наш взгляд, коренится не в праве (хотя они неразрывно связаны между собой, причем справедливость как общее, присущее живой природе явление, а право – как самостоятельное явление, содержащее в себе часть этого общего, относящуюся лишь к жизни человеческого социума). Справедливость – явление живой природы вообще. Многовековая история свидетельствует о том, что первородный хаос превратился в некоторую упорядоченность, проявляющуюся в сосуществовании многообразных форм жизни, возникших по воле Высшего Разума (или как проявление случайности) в океане Мироздания на планете Земля. Это сосуществование разнообразных форм жизни возможно только до тех пор, пока кардинальным образом не будет нарушено равновесие в природе. Выход за «рамки всеобщего равновесия» означал бы гибель всего живого (по крайней мере, прекращение жизни тех видов и в тех формах, в которых живое существует при данном равновесии). Необходимое равновесие достигается благодаря постоянно повторяющимся проявлениям жизнедеятельности всего живого, которые имеют характер природной закономерности, обеспечивающей необходимое равновесие. Таким образом, справедливость – это категория, отражающая в разнообразных проявлениях жизнедеятельности живой природы соответствие происходящих событий закономерностям существования этой живой природы. Справедливость – критерий оценки, характеристика деятельности.

Зачаточные элементы справедливости наблюдаются в животном мире. Например, справедливо ли в львиной семье такое положение, когда глава семьи первым приступает к трапезе, даже если он и не принимал непосредственного участия в охоте? При этом лев наедается первым, за ним львицы, а затем львята. На первый взгляд, такое положение вещей может показаться несправедливым (место надо уступать женщинам и детям). Однако в таком порядке кроется глубинное проявление природной справедливости, ибо лев не только глава семьи, но и защитник ее территории от чужого посягательства, защитник самой семьи. Поэтому природная закономерность в данном случае требует, чтобы именно лев был постоянно «в форме», в противном случае может погибнуть вся семья. А природная закономерность сводится не к приведению популяции к гибели, а к созданию условий для ее существования и развития. Значит, такое положение вещей справедливо.

Справедливость для человеческого сообщества (как одного из проявлений живой природы) будет заключаться в соответствии поведения человека закономерностям существования данного общества, а справедливым будет все то (в поведении, связях, отношениях), что согласуется с этими закономерностями. За нарушение принципов справедливости, допущенное одним человеком, этот человек может понести ответственность перед обществом, а за нарушение принципа справедливости, допущенное обществом, ответственность последнего как социального образования неминуема (в данном контексте имеется в виду ответственность не в юридическом смысле). Сообразно этому вывод либертарной концепции о том, что справедливость служит лишь свойством права, представляется неубедительным. Справедливость как характеристика (критерий) соответствия любого социального явления закономерности развития, безусловно, присутствует и в других социальных нормах (нравственных, корпоративных, религиозных и т. д.). В свою очередь, право – это часть справедливости, но не вся справедливость. Определение справедливости лишь как правового явления верно только в том случае, если мы признаем, что в обществе, кроме права, нет никаких других проявлений человеческой жизнедеятельности, или «все остальное – ничто, а право – все».

В связи с изложенным возникает вопрос: что собой представляет явление, называемое правом в чисто философском смысле?

По нашему мнению, это абстрактное понятие абсолютного правового идеала, который представляет собой меру, эталон, идеальный образ отношений в конкретном обществе на конкретном этапе его исторического развития; меру, эталон, идеальный образ общих правил поведения, вызванных закономерностями существования данного конкретного социального образования, развивающегося в соответствии с принципами равенства, основанными на идеальном соответствии уровня «абсолютной» свободы каждого уровню совокупной воли свободы всех; меру, эталон, идеальный образ тех правил поведения, которые объективно необходимы и абсолютно точно отражают потребности данного конкретного общества в достижении им наиболее гармоничного уровня существования на конкретном этапе его исторического развития.

Иными словами, абсолютный правовой идеал — это абстрактный эталон таких правил поведения, которые в идеале соответствуют уровню развития данного конкретного общества на конкретном историческом этапе и которые идеально отвечают возможности его наиболее гармоничного развития. Стремление именно к этому абсолютному правовому идеалу, при котором только и может (но только гипотетически) возникнуть общество всеобщего благоденствия, является движущим мотивом мыслителей-гуманистов всех эпох, направляющих свои устремления на осознание законов общественного развития.

Нетрудно заметить, что абсолютный правовой идеал не является синонимом естественного права, которое, согласно естественно-правовой доктрине, проистекает из природы человека, человеческого разума, всеобщих нравственных принципов, а по этому разумно и справедливо, не сковано границами отдельных государств, распространяется на все времена и народы. Оно вечно и неизменно, подобно природе и разуму человека.

Как отмечает М. И. Байтин, основные нравственные и правовые идеи и принципы, обосновываемые естественно-правовой теорией, – это прирожденные неотчуждаемые права человека: свобода, равенство, семья, частная собственность, достоинство, безопасность, вера в добро и справедливость, сопротивление гнету и другие. Их охрана должна быть целью любого политического союза, в первую очередь – государства. «Само естественное право как нравственные и правовые идеи, принципы, идеалы, пожелания и требования не является правом в юридическом смысле, а представляет собой мораль, правосознание, демократические устремления, то есть ближайшую и необходимую духовную (идейную) предпосылку права. Важная роль в претворении идеалов естественного права в жизнь принадлежит основанному на нем позитивному, или собственно юридическому праву»[28 - Байтин М. И. Сущность права. (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). С. 19–20.].

В интересах общества можно и нужно тесно соединять дальнейшее изучение действующего права со скрупулезным осмыслением абсолютного правового идеала (права в философском смысле), можно и нужно конструктивно критиковать существующее позитивное право, обосновывать необходимость его изменений, обновления и т. и. Однако при этом для любого общества сомнительной и социально опасной является идея жесткого разграничения и противопоставления права и закона, как это обосновывается либертарно-юридической теорией, из которой, по сути, следует, что отдельный индивид по своему субъективному усмотрению может поступать не по действующему праву, а самостоятельно решать, какой из действующих законов правовой, а какой неправовой.

Самое время привести историческую справку из детства Человечества: анализируя текст Ветхого Завета, П. Баренбойм констатирует, что в главах 17–21, т. е. до конца Книги Судей, описываются смутные времена без упоминания судей, вождей и т. д. с печальным финалом: «Каждый делал то, что ему казалось справедливым» (гл. 21, и. 25)[29 - Баренбойм П. Первая конституция мира. Библейские корни независимости суда. С. 20, 49.].

Единственным официально-властным инструментом, регулирующим отношения между людьми (плохо ли, хорошо ли) может и должно быть только официально действующее в государстве право. Данный вывод вытекает, во-первых, из принципа равенства — «что дозволено одному, то должно быть дозволено и другому»; во-вторых, из принципа свободы — «абсолютная свобода каждого должна быть ограничена совокупной волей свободы всех»; в-третьих, из принципа справедливости — «справедливо то, что закономерно», а одна из закономерностей современного общества как раз и состоит в жизненной необходимости права и правового регулирования отношений между людьми.

Императив общеобязательности писаного закона, вопреки либертарной концепции, – не проявление рабской психологии. Без выполнения данного императива не может существовать никакое современное общество.

В свете этого трудно согласиться и с мнением представителей либертарной концепции, согласно которой право в современном обществе может быть, а может и не быть. К истории человечества необходимо относиться корректно и бережно, поскольку только с ее помощью человек может и должен познавать закономерности своего существования. По известным причинам права как государственного регулятора общественных отношений не было и не могло быть в первобытном обществе. Современное же общество немыслимо без него, хотя позитивное право в разных государствах и различных исторических условиях, безусловно, различается по своему характеру, содержанию, роли и т. и. Поэтому позитивное право того или иного государства надо воспринимать не таким, каким его хотелось бы видеть авторам либертарной концепции, а таким, какое оно есть на самом деле. Общество может и обязано по мере своего развития осознанно добиваться улучшения качества и эффективности действующего (позитивного) права. Выполнение этой задачи возможно при наличии необходимых (и не только экономических) условий. Думается, что важнейшим критерием оценки способности общества к эволюционному развитию, предполагающему поддержание позитивного права на уровне, близком к идеальному, является наличие демократических устоев в данном обществе[30 - Данный аспект проблемы в настоящей работе только обозначен, ибо предполагает специальное исследование.].

Любые научные разработки правопонимания, в том числе и рассмотренная «либертарно-юридическая концепция», имеют право на существование и могут принести известную пользу, поскольку побуждают исследователей, придерживающихся противоположных точек зрения, проверять и усиливать собственную аргументацию, искать новые пути развития правовой науки.

При этом, однако, важно иметь в виду, что если «раньше такого рода концепции отстаивались преимущественно в абстрактно-академическом плане в статьях и монографиях, рассчитанных на сравнительно небольшой круг читателей, то в настоящее время они проводятся и через издаваемую крупным тиражом учебную литературу, предназначенную для студентов высших юридических учебных заведений, основной массе которых предстоит работать в суде, в правоохранительных и других органах государственной и исполнительной власти. Но как совместить обучение теории государства и права по учебнику, ориентирующему на противопоставление права и закона с положением о том, что “в государственной службе нужны профессионалы, для которых единственным критерием деятельности является закон”»?[31 - Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное понимание на грани двух веков). С. 5–6.] Это, в основном, относится к судьям, которые, как закреплено ст. 120 Конституции РФ, независимы и подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону. Следовательно, формирование научно-правового мышления судей неразрывно связано с современным нормативным пониманием права.

1.3. Правовой идеал и действующее (позитивное) право

Абсолютный правовой идеал представляет собой характеристику объективных потребностей людей, проявляющихся в социальных отношениях и связях, отражает эти потребности; именно они, эти потребности, а не право в философском смысле (абсолютный правовой идеал), воздействуют на людей (в том числе на законодателя), на их отношения. Люди в своих отношениях пытаются «вырваться» из формальных норм позитивного права, если последние устарели настолько, что противоречат объективным потребностям общественного существования и развития. Но дело как раз в том и заключается, что эти самые нормы позитивного права, пусть уже отставшие от жизни, пусть мешающие прогрессу, не просто написаны на бумаге, но имеют реальную силу защиты – государственную силу, и поэтому любое отступление от этих формальных норм способно вызвать негативную реакцию государства. С другой стороны, точное следование действующему позитивному праву, вполне возможно и в противоречие абсолютному правовому идеалу (праву в философском смысле), не может повлечь негативной реакции государства.

В свою очередь, фактические отношения не мертвы, они живут и развиваются. Юридические определения (нормы позитивного права) могут соответствовать прогрессивному развитию этих отношений, но могут также (если эти определения плохи) «соответствовать» регрессу или застою[32 - См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 8. С. 259.].

Для уточнения нашей позиции по данной проблеме обратимся к логике рассуждений Г. В. Плеханова по вопросу о возникновении правовых норм.

Как возникают юридические нормы? – спрашивал Г. В. Плеханов и отвечал, что всякая такая норма представляет собой отмену или видоизменение какой-нибудь старой нормы или какого-нибудь старого обычая. Почему отменяются старые нормы и старые обычаи? Потому, что они перестают соответствовать новым «условиям», т. е. новым фактическим отношениям, в которые люди становятся друг к другу в общественном процессе производства. Если старые юридические нормы препятствуют известной части общества достигать своих житейских целей, удовлетворять свои насущные нужды, то эта часть общества непременно и чрезвычайно легко придет к сознанию их стеснительности: для этого нужно немного больше мудрости, чем для сознания того, что неудобно носить слишком узкую обувь или чересчур тяжелое оружие. Но от сознания стеснительности данной юридической нормы, конечно, еще далеко до сознательного стремления к ее отмене. Первоначально люди просто пытаются обходить ее в каждом частном случае…

Рост сознания людьми своего положения обыкновенно более или менее отстает от новых фактических отношений, изменяющих это положение. Но сознание все-таки идет за фактическими отношениями. Где слабо сознательное стремление людей к отмене старых учреждений и к установлению нового юридического порядка, там этот новый порядок еще не вполне подготовлен общественной экономикой.

Иначе сказать, в истории неясность сознания – «промахи незрелой мысли», «невежество» нередко знаменуют собой только одно: именно, что еще плохо развит предмет, который надо сознавать, т. е. новые нарождающиеся отношения. Ну, а невежество этого рода, – незнание и непонимание того, чего еще нет, что находится еще в процессе возникновения, – очевидно, есть лишь относительное невежество[33 - См.: Плеханов Г. В. Избр. филос. произв. Т. 2. С. 256–257.].

Изложенные положения вполне определенно приводят к выводу о том, что общественные отношения регулируются нормами формального (позитивного) права, что возникновение нормы права, оформленной в законе, – это длительный процесс, который завершается не тогда, когда установление «нового юридического порядка будет подготовлено общественной экономикой», но после того, как рост «сознания людьми стеснительности старой юридической нормы перейдет в сознательное стремление к ее отмене». А до этого, пока сознание отстает от фактических отношений, люди просто стремятся обходить действующую юридическую норму.

Прав С. С. Алексеев, который отмечал, что при широкой трактовке права, когда право отделяется от закона, самое понятие правомерного иногда деформируется и входит в противоречие с принципом законности. Такая трактовка может привести к легализации незаконной, юридически противоправной деятельности тех или иных лиц, действующих якобы в соответствии с некими не выраженными в законе «правами»[34 - См.: Алексеев С. С. Право – институционное социальное образование // Вопросы теории государства и права. Саратов, 1983. Вып. 1. С. 9—10.].

Кроме того, познать «идеальное право» (абсолютный правовой идеал) – примерно то же самое, что познать «абсолютный дух». Вместе с тем науке давно известен способ оценки соответствия того или иного социального явления через призму социальной практики. Если же речь вести о праве (в юридическом смысле), то оценить соответствие формально определенных правил поведения объективно обусловленному уровню общественных отношений можно через призму правовой жизни общества в целом и через правоприменительную практику в частности. Комплексное и детальное изучение этой научной категории как таковой, а также всестороннее изучение такого стержневого явления правовой жизни общества, как правоприменительная деятельность суда, может позволить если и не познать «идеальное право» (абсолютный правовой идеал), то в максимальной степени приблизиться к осознанию тех «болевых» точек в правовой жизни общества, своевременное излечение которых с безусловностью будет подводить общество к социальной гармонии – состоянию, когда высокое правовое сознание граждан является гарантом от социальных потрясений любого уровня.

И если прямая зависимость между уровнем экономического развития и демократией в обществе очевидна, то в правоприменительной деятельности судов ничуть не менее ярко проявляется зависимость правового сознания граждан от уровня демократии и, в конечном счете, от уровня экономического развития общества. Правовое же сознание проявляется в большей степени не в том, как члены того или иного общественного образования в душе или на словах относятся к действующему праву, а в том, как они участвуют или не участвуют в правовых отношениях, как осуществляют свои права и выполняют юридические обязанности в многочисленных реальных правовых связях. В свою очередь во всевозможных и многосторонних правовых связях между субъектами правоотношений по самым разнообразным причинам (низкий уровень правового сознания и правовых знаний, правовой нигилизм, низкий общекультурный уровень, криминальное поведение и т. и.) то и дело возникают недопонимания, трения, противоречия, разногласия, а порой и жестокие по своему содержанию, течению и развязке конфликты. Как правило, наиболее острые правовые конфликты становятся предметом судебного изучения, независимо от того, уголовные ли, гражданские, административные, семейные, трудовые или земельные правоотношения привели в своем развитии к возникновению конфликта.

Критические замечания, высказанные нами в целом в адрес правовых теорий, достаточно жестко разграничивающих категории «право» и «закон», должны были показать наше отношение к такому подходу в понимании права. Однако автор настоящей работы не претендует на обладание «истиной в последней инстанции» и присоединяется к мысли российского юриста и интеллигента XIX века В. Д. Спасовича. Высказывая свою точку зрения, «я оправдываюсь только тем, что несравненно легче разрушать, нежели созидать; критиковать существующее, нежели проектировать новое. Осмелюсь вам сознаться, что я жду возражений, что я бы радовался самой едкой критике. Она бы была очевидным доказательством того, что мои мысли обратили на себя чье-либо внимание, что они заслужили право на серьезное с чьей-либо стороны опровержение. Критика, опровержение суть величайшие почести, какие могут быть оказаны мыслящему человеку»[35 - Спасович В. Д. Указ. соч. С. 89.].

Здесь мы подошли к исключительно важной плоскости рассуждения. Плоскости, в которой пересекаются должное и сущее, в которой находит свое проявление (в практике социальных отношений) реализация справедливости.

Если исходить из того, что «идеальное право» (абсолютный правовой идеал) как идеальная мера, модель необходимых для данного общества отношений в полном своем виде проявиться не может, но юридическое право (возьмем точку зрения либертарной концепции – писаное право в правовом обществе), выполняя свою важнейшую функцию – регулятивную, реально создает условия для достижения общественного равновесия, баланса центробежных и центростремительных сил, интересов одной личности, стремящейся к максимальному проявлению своей «абсолютной» свободы, и интересов всех личностей, каждая из которых также стремится к «абсолютной» свободе, но все вместе – к подавлению свободы индивидуальной личности как таковой, то мы вынуждены будем прийти к выводу, что даже «правовое» право как писаное (позитивное) право всегда будет относительно несправедливым, поскольку оно никогда не будет идентично «идеальному праву» (абсолютному правовому идеалу). Как только писаное (позитивное) право станет идентичным «идеальному праву» (абсолютному правовому идеалу) оно исчезнет, поскольку это будет означать, что человечество достигло уровня познания Абсолютной Идеи Мироздания, постигло Абсолютный Разум, Божественное откровение.

Как ранее было сказано, в человеческом обществе справедливо то, что согласуется с требованиями Природы, проявляющимися в закономерностях существования данного общества. Иными словами – справедливо то, что закономерно. Право («идеальное» или позитивное) представляет собой не что иное, как меру свободы, закрепленную правилами поведения. Право («идеальное» или позитивное) является действующим принудительно регулятором общественных отношений. Формы принуждения различны: «идеальное» право (абсолютный правовой идеал) исподволь подталкивает людей к построению своих отношений в согласии с закономерностями существования, но в случае нарушения своих требований (нарушения закономерностей существования) «идеальное» право «реагирует» вполне реально (о чем говорилось ранее).

Отметим еще раз: в этом, и только в этом смысле «идеальное» право служит регулятором общественных отношений. В этом, и только в этом смысле возможно рассматривать идеальное право как высшую справедливость (природную, божественную, справедливость Высшего разума и т. и.) для конкретного общества в конкретный период его исторического развития.

Позитивное же право через установленные правила поведения регулирует отношения между людьми в конкретном обществе осязаемо, зримо. Принудительный характер его регулятивной функции проявляется в общественном реагировании через созданные данным обществом институты принуждения. В данном контексте трудно согласиться с позицией либертарной концепции, согласно которой право в современном обществе может существовать, а может и отсутствовать. В Природе вакуума не бывает. Человеческая история – это цепь проявлений закономерностей и случайностей (которые, в свою очередь, подтверждают закономерности). К истории человечества необходимо относиться корректно и бережно, поскольку только с ее помощью человек может и должен познавать закономерности своего существования. Писаное (позитивное) право как созданный конкретным обществом государственный регулятор общественных отношений – это и есть реальное право, поскольку только в этой форме «идеальное» право (пусть в ряде случаев в искаженном до неузнаваемости виде) может проявиться в человеческом обществе. Позитивное право как регулятор общественных отношений является всегда в конкретном обществе на конкретном этапе его исторического развития проявлением комплекса социальных реалий: исторических особенностей и уровня развития данного общества, уровня экономики, уровня самооценки и самосознания, уровня правосознания общества (а не отдельных выдающихся его представителей), уровня и качества отношений с внешними социальными образованиями, природных условий существования и т. д., оно является не только и не столько материализованным результатом осознания обществом закономерных потребностей своего существования, сколько результатом искажения данных закономерных потребностей, результатом искажения, произошедшего из-за всей совокупности разнообразных жизненных факторов, о которых только что говорилось.

В конечном итоге «качество» писаного (позитивного) права зависит от силы общества и будет во все времена колебаться по принципу маятника в зависимости от силы общества либо в сторону приближения к требованиям «идеального» права, либо в обратную сторону – удаляясь от объективных закономерностей существования общества, подводя последнее к неминуемому краху.

В этом смысле можно сказать, что в современном обществе право либо есть, либо нет, но тогда нет и общества. Позитивное право таково, каково оно есть, и его качество соответствует всей совокупности исторически сложившихся реалий данного общества на момент его существования. Общество может по мере своего развития эволюционным путем «поднимать» позитивное право к «идеальному». Для этого действительно необходимо, чтобы в данном обществе имелись достаточные (и не только экономические) условия для проявления свободы как осознанной необходимости. Но как только достигается уровень критической диспропорции между позитивным правом и исторически обусловленными реалиями (объективными закономерностями), общество лишается права на существование в том виде, в котором оно зашло за «роковую черту».

Так было везде. И если оценивать исторические процессы не только с точки зрения развития экономических отношений, а в совокупности с уровнем правового (в общем смысле этого слова) состояния, то можно обратить внимание на закономерность: само по себе крайне тяжелое, нищенское состояние общества еще не провоцирует безусловно прекращение его существования.

В связи с этим можно предположить, что одним из главных факторов, подводящих общество к краху, является состояние критической диспропорции между позитивным правом и исторически обусловленными реалиями (объективными закономерностями), требующими соответствующего уровня регуляции общественных отношений. Так было в России в начале XX века, так было в СССР в конце XX века. Очень не хочется, чтобы так стало с Россией в XXI веке[36 - В связи с этим имеется одно интересное наблюдение, которое в плоскости затронутой проблемы может быть детально изучено и, возможно, подтверждено исторической наукой – как только общество перестает существовать в том виде, в котором оно зашло за «роковую» черту, первыми своими шагами оно изменяет позитивное право, да так, что это позитивное право значительно опережает существующие реалии (как будто срабатывает закон маятника). Это можно сказать и о новой Конституции России 1993 года, и о Законе «О статусе судей» 1992 года, и о Законе «О собственности», ст. 30 которого гарантировала гражданам материальную компенсацию государством за все нераскрытые имущественные преступления, и о Законе «О ветеранах», по которому государство не могло и не может выполнить ряд социальных гарантий, и о других аналогичных законах.].

Почему обозначенный нами подход столь важен? Потому, что если мы согласимся с концепцией о возможности отсутствия права в обществе (наличие неправового права, неправового общества, неправового законодательства, неправового закона и т. д.), то мы вынуждены будем исходить из того, что в данном случае регулятором общественных отношений является не право, как таковое, а одни лишь писаные правила (неправовые). Ведь хотим мы этого, или не хотим, но даже в «неправовом» обществе отношения между людьми не только должны, но и подвергаются реальному регулированию. Однако этот вывод (о том, что не право регулирует общественные отношения) тогда должен распространяться на все современные социальные образования, а не только по усмотрению конкретного мыслителя выборочно на критикуемые им регулируемые порядки в том или ином общественном образовании. Тут возникает следующий вопрос: если регулятором общественных отношений является не право (а писаные по своему усмотрению правила), то какую функцию в обществе выполняет право и нужна ли вообще такая научная категория? Думается, что теоретическое противопоставление (жесткий разрыв) между законом и правом, говоря корректно, нежелателен.

В ключе этих рассуждений логично будет привести мнение представителя европейской правовой науки Рене Давида (знающего «правовое» право изнутри): «Во всей континентальной Европе, так же как и в Англии, право рассматривается как естественное дополнение морали и как одно из основ общества…В европейской традиции законы – это не более чем ядро, вокруг которых вращаются вторичные правовые нормы… повсюду граница между правом и фактом весьма искусственна, и трудно сказать, в какой мере решение сложного вопроса основывается на оценке данного дела и в какой на толковании правовой нормы».

Рене Давид специально рассматривает вопрос о том, что в современном демократическом государстве сам характер законов (в силу необходимости удовлетворения при их создании противоположных требований) не позволяет непосредственно применять многие из них к конкретным обстоятельствам. «Законодатель, – пишет он, – употребив формулы без уточнения, тем самым дал полномочие на свободный дополнительный поиск в рамках закона. Этот свободный поиск требует от судей самостоятельных ценностных суждений, которые не могут быть выведены из позитивного права…Кроме того, намерения законодателя – это по большей части сфера гадания; особенно сложно их установить в условиях современной демократии, когда закон выступает как коллективная воля, процесс формирования которой весьма сложен»[37 - Цит. по: Розин В. М. Генезис права. М., 2001. С. 3, 57.].

В приведенной цитате много интересных моментов, один из которых, по нашему мнению, заключается в том, что в демократическом обществе с его «правовым» правом граница между правом и фактом весьма искусственна, что требует от судей свободного дополнительного поиска и самостоятельных ценностных суждений, которые не могут быть выведены из позитивного права. И в связи с этим возникает вопрос: если ценностные суждения не выводятся из позитивного права, которое (в понимании либертарной концепции) является правовым правом, т. е. правом, из чего же тогда выводить ценностные суждения? Опираясь на позиции либертарной концепции и будучи последовательным, следует сказать, что как в континентальной Европе, так и в Англии право тоже неправовое, иначе из него самого необходимо было выводить ценностные суждения.

При всем разнообразии форм, в которых право проявляется в жизни общества, сущность права заключается в регулировании поведения людей путем определения норм – общеобязательных правил такого поведения. Моральные принципы, утвердившиеся в обществе, уровень его правосознания общества, реальные условия существования могут свидетельствовать лишь о том, что право как совокупность юридически закрепленных, общеобязательных правил поведения, в той или иной мере не соответствует закономерностям существования данного общества, и не более того. Чем ощутимее право в обществе не соответствует этим закономерностям, тем больше на это право оказывается воздействие со стороны общества (как в виде тайного сопротивления злу насилием, т. е. невыполнением правовых норм, так и в виде открытого сопротивления – стремления изменить право как допустимыми для данного общества методами и средствами, так и запрещенными).

Таким образом, характеристика права как свободы, равенства и справедливости (в нашем изложении) исключает возможность существования современного общества без права, но позволяет определить уровень «относительного бесправия» общества, т. е. степень соответствия права в данном конкретном обществе на данном конкретном этапе его исторического развития уровню закономерных потребностей в регулировании общественных отношений. В смысле рассуждений, согласно которым самое идеальное позитивное право никогда не будет идентичным абсолютному правовому идеалу, т. е. уровню регулирования общественных отношений, обоснованному закономерностями существования общества, любое человеческое общество было, есть и будет относительно бесправным. Вопрос заключается лишь в том, какова степень этого «относительного бесправия».

1.4. К вопросу о разрешении противоречий между нормами права и морали

Право и мораль в процессе упорядочения общественных отношений теснейшим образом взаимодействуют между собой. Часто правовые конфликты разрешаются между сторонами «по совести» и одновременно безупречно с правовой точки зрения. Однако общественная жизнь столь многообразна, многогранна и сложна, что нередко встречаются такие жизненные ситуации, когда возникший конфликт не поддается одновременному разрешению и по закону, и «по совести», т. е. в соответствии с нормами морали. Причины противоречий между нормами морали и нормами права могут быть в известном смысле объективными (право и мораль – разноплановые социальные явления; они выполняют одну функцию – функцию социального регулятора, функцию формирования эталонов и стандартов поведения человека в обществе, однако обладают каждое своей спецификой, существуют, развиваются и изменяются по своим внутренним законам) и, так сказать, субъективными (право меняется не тождественно морали, не согласуясь с нормами морали в силу субъективного фактора – законодатели могут отступать в процессе нормотворчества от норм морали в угоду конъюнктурным, идеологическим, экономическим и т. д. соображениям).

Проблема права, морали и справедливости имеет многовековую историю. Изучению вопроса о взаимоотношении морали и права ученые уделяют внимание и в настоящее время[38 - См., например: Агешин Ю. А. Политика, мораль, право. М., 1982; Баранов В. М. Истинность норм советского права. Саратов, 1989; Боннер А. Т. Законность и справедливость в правоприменительной деятельности. М., 1992; Лазарев В. В. Социально-психологические аспекты применения права. Казань, 1982; Лукашова Е. А. Право, мораль, личность. М., 1986; Мальцев Г. В. Социальная справедливость и право. М., 1977; Матузов Н. И. Правовая система и личность. Саратов, 1987; Мицкевич А. В. Взаимодействие права и нравственности // Взаимодействие форм общественного сознания. М., 1964; Матузов Н. И. Право в системе социальных норм // Правоведение. 1996. № 2; Нормы советского права / Под ред. М. И. Байтина и В. К. Бабаева. Саратов, 1987; Орзих М. Ф. Право и личность. Киев, 1978; Тихонравов Ю. В. Основы философии права. М., 1997; Хайкин Я. 3. Структура и взаимодействие моральной и правовой систем. М., 1972; Якуба Е. А. Право и нравственность как регуляторы общественных отношений при социализме. Харьков, 1970.].

Освещая вопрос о соотношении законности и справедливости, А. Т. Боннер указывает, что решения суда должны всегда быть справедливыми, а справедливость – это нормативное понятие морали[39 - Боннер А. Т. Законность и справедливость в правоприменительной деятельности. М., 1992. С. 77.].

Н. А. Чечина и А. И. Экимов также утверждают, что даже законное и обоснованное решение суда будет несправедливым, если оно вступает в противоречие с требованиями морали[40 - Чечина Н. А., Экимов А. И. Категория справедливости в советском гражданском процессуальном праве // Межвузовский тематический сборник. Калинин, 1981. С. 18.].

И. М. Зайцев полагает, что справедливость составляет нравственную основу правомерной судебной деятельности и ее результат[41 - Зайцев И. М. Устранение судебных ошибок в гражданском процессе. Саратов, 1985. С. 4.].

На противоречия, возникающие между нормами права и нормами морали, кроме ученых-правоведов обращают внимание общественные деятели, социологи, писатели, журналисты. И если лица, далекие от юриспруденции, могут давать эмоциональные рекомендации и советы по поводу выхода из данного тупика, то правоведы (и теоретики, и практики), высказывая свои предложения, должны помнить о «святости» закона.

Диапазон предложений по разрешению ситуаций, когда для принятия решения необходимо выбирать между нормой права и нормой морали, колеблется от одной крайности (полное игнорирование «неправового» закона) до другой («слепое» исполнение закона). Безусловно, подобный разброс мнений в вопросе об отношении к коллизиям морали и права свидетельствует о сложности проблемы, но для судебной практики он явно недопустим. Мудрецам древности принадлежит изречение о том, что лучшая дорога – дорога посередине. В этом смысле для судебной практики необходимо определение такой «золотой середины» в рассматриваемом вопросе, которая будет равно удалена, с одной стороны, от волюнтаризма судьи, полностью игнорирующего «аморальную» (по его мнению) норму права, а с другой – от слепой и полной зависимости судьи от «аморальной нормы» права в данном конкретном случае. Эта «золотая середина» должна быть регламентирована и закреплена процессуальным законом, чтобы не научные рекомендации, а именно закон предусматривал действия судьи в столь непростой ситуации.