Отравленная совесть (пьеса)

Людмила Александровна. Онъ… онъ мучилъ меня… издавался надо мною… грозилъ мн? нашею прошлою любовью… В?дь я, Аркадiй Николаевичъ, была его, совс?мъ его!.. Онъ хот?лъ, чтобы я его опять любила… была рабою… онъ Ми… Митю своимъ сыномъ хот?лъ объ… объявить… У него письма были… доказательства. Я не стерп?ла… вотъ… убила… вотъ… вотъ… и… и не знаю, что теперь д?лать съ собою?

Сердецкiй. Несчастная, несчастная!

Людмила Александровна. Не знаю, что д?лать, не знаю. Думаю и ничего не могу придумать… Ахъ! Что тутъ выдумаешь, когда рядомъ съ каждою мыслью поднимаются образы этой страшной ночи?.. Тамъ эта комната, и онъ на ковр?, бл?дный, холодный, а на лиц? вопросъ… Не узналъ смерти… не понялъ, что умираетъ…

Сердецкiй (старается усадитъ ее въ кресла). Не смотрите такъ, Людмила. Что вы видите? Что вамъ чудится?

Людмила Александровна. Н?тъ, вы не бойтесь. Я не галлюцинатка… до этого еще не дошло, Богъ милуетъ… y меня только мысль больная, память больная… Помнится, думается, – ни на минуту не отпускаетъ меня…

Сердецкiй. Чуяло мое сердце недоброе, ждалъ я б?ды, только все же не такой. Господи! что же это? Громъ на голову! съ яснаго неба громъ… Милочка! Милочка! что вы, б?дная, съ собою сд?лали?

Людмила Александровна. Я убить себя хот?ла… Хот?ла пойти къ Синеву, во всемъ признаться… жалко! д?тей жалко… я ихъ отъ позора спасти хот?ла, а, вм?сто того, вдвое опозорила! Д?ти убiйцы!.. О другъ мой! Вы даже не подозр?ваете, какъ это страшно убить челов?ка. Я поняла проклятiе Каина, я несу его на себ?. Я… я вс?хъ людей боюсь, Аркадiй Николаевичъ! Я… даже васъ боюсь въ эту минуту… Другъ мой! я вамъ все сказала честно, какъ брату. Помните же! Я вамъ в?рю и вы будьте в?рны мн? до конца! Не выдавайте меня!

Сердецкiй. Богъ съ вами, несчастная!

Людмила Александровна. Не выдавайте.

Сердецкiй. Мн? ли выдавать васъ, мое дитя, мое сокровище?… мою единую, единую любимую за всю жизнь? Охъ, горько, страшно горько мн?, Людмила.

Людмила Александровна. Синевъ… вы зам?чаете? Онъ что-нибудь пронюхалъ… ищейка!.. Я ненавижу его, Аркадiй Николаевичъ.

Сердецкiй. Ничего онъ не узнаетъ. Я стану между нимъ и вами. Кром? сов?сти y васъ не будетъ судьи.

Людмила Александровна. Я его ненавижу. А! да и вс?хъ тоже вс?хъ вокругъ меня… Вы одинъ остались какъ-то не чужой мн?…

Сердецкiй. Господи! Это-то какъ развилось y васъ? когда усп?ло? Откуда взялось?

Людмила Александровна. Откуда? Д?тскiй вопросъ, Аркадiй Николаевичъ!

Сердецкiй. Относительно Синева я, пожалуй, еще понимаю ваша чувства. Охъ, хотя и невольно, и сл?по, все же держитъ въ своихъ рукахъ вашу судьбу. Но ваши домашнiе? д?ти?

Людмила Александровна. Д?ти… д?ти… Ахъ, Аркадiй Николаевичъ! д?ти горе мое. Для нихъ я все это сд?лала. Хот?ла оставить имъ чистое, какъ хрусталь, имя… А теперь, посл? этого д?ла… я разлюбила д?тей!

Сердецкiй. Разлюбили д?тей? да какъ же? за что?

Людмила Александровна. Ахъ, другъ мой! больно мн?… В?дь я для нихъ больше, ч?мъ кусокъ живого мяса изъ груди выр?зала! я всю себя какъ ножемъ испластала. Душа болитъ, сердце болитъ, т?ло болитъ… мочи н?тъ терп?ть! Тоска, страхъ, боль эта св?тъ мн? застятъ. Погубила себя!.. А за что?.. Стоило, нечего сказать.

Сердецкiй. Вы несправедливы къ семь?, Людмила.

Людмила Александровна. Можетъ быть. Они здоровые, я – больная. Когда же больные бываютъ справедливы къ здоровымъ? Я завидую имъ, Лип?, вамъ, Синеву… Счастливые, спокойные люди съ чистою сов?стью! Вы хорошо спите ночью! Вы не подозр?ваете врага въ каждомъ челов?къ, не ищете полицейскихъ крючковъ въ каждомъ вопрос?… Злюсь, говорятъ, – «у тебя характеръ испортился… ты несносна». Да, и злюсь, и испортился характеръ, и несносна! Но в?дь… если бы они знали и поняли мою жертву – они бы должны ноги ц?ловать y меня!

Сердецкiй(строго). А вы р?шились бы сказать имъ?

Людмила Александровна. Никогда!

Сердецкiй. На что же вы жалуетесь?

Людмила Александровна. Я знаю, что не им?ю права жаловаться. Но разв? измученный челов?къ заботится о правахъ? Одна я, Аркадiй Николаевичъ, одна въ то время, какъ мн? много любви надо! Я привыкла много любить и быть любимою; въ томъ и жизнь свою полагала. А вотъ теперь, когда мн? нужна любовь, я одна…

Лида б?житъ, держа надъ головою отнятый y Синева портфель, Синевъ гонится за нею.

Синевъ. Лидочка, ну что за глупости? Отдайте портфель! бумаги растеряете!.. Нашли ч?мъ баловаться!

Лида. Ха-ха-ха! А я не отдамъ, не отдамъ…

Синевъ. Важныя, ей Богу, важныя! Растеряете, меня за нихъ засудятъ.

Лида. Вотъ и посидите y насъ, и посидите!

Синевъ. Засудятъ, въ Сибирь сошлютъ, сами же будете плакать!

Лида. Вы уходить отъ насъ задумали, а я портфеля не отдамъ!

Синевъ. Не отдадите – догоню и самъ отниму!

Лида. Ха-ха-ха! ловите в?тра въ полъ.

Уб?гаютъ..

Людмила Александровна (вн? себя). Слышите? Слышите, какъ весело!.. А они счастливы, неблагодарные! они играютъ, см?ются, они – чужiе моимъ мученiямъ. См?ются въ то время, когда я живу хуже, ч?мъ на каторг?! Неблагодарные! будь они прок…

Сердецкiй. Давно ли вы любили ихъ больше всего на св?т?, а вотъ уже проклинаете.

Молчатъ.

Людмила Александровна. Теперь вы знаете все… судите меня… кляните!..

Сердецкiй. Полно, Людмила Александровна! Судьею вашимъ я быть не могу. Я васъ слишкомъ давно и слишкомъ сильно люблю. Жал?ть да молчать вотъ что мн? осталось.

Людмила Александровна. А мн??

Сердецкiй молчитъ.

Да не умирать же мн?… не умирать же, Аркадiй Николаевичъ?!

Сердецкiй молчитъ.

Людмила Александровна. Я пришла къ вамъ, къ другу, сердцев?ду, писателю, потому что сама не знаю, что мн? с собой сд?лать. Я на васъ над?ялась, что вы мн? подскажете… А вы…

Сердецкiй. Если в?рите, молитесь.

Людмила Александровна. А! молилась я! Еще страшн?е стало… «Не уiбй» – забыли вы, Аркадiй Николаевичъ?

Сердецкiй молчитъ.

Людмила Александровна. Больше вы ничего мн? не скажете?

Сердецкiй (съ отчаянiемъ). Ахъ, Людмила!