Дверь в Зазеркалье. Книга 2

Отсутствие привычных радостей жизни, таких как свет, вода, канализация, всегда действует угнетающе. Нужно было что-то предпринимать.

– Коллега, – обратился я к Синбергу, – а, что, хомут мы сможем наложить на трубу.

– Да, запросто, – ответил тот.

– Вера Исааковна, – продолжил я, – скажите, местное население согласится как-то оплатить труд двух инженеров, если они вернут воду в дома.

Я сказал двух, потому, что Толя питал отвращение к любого рода физической деятельности и годился только в качестве идейного вдохновителя. Глаза хозяйки дома вспыхнули:

– И что, вы сможете это сделать?

– Вера Исааковна, – несколько оскорбился я этим вопросом, – вы имеете дело с серьёзными людьми, желающими заработать пару рублей в свои законные выходные дни. С такими вещами, знаете ли, не шутят.

– Я сейчас, ждите меня, – сказала она и исчезла.

При росте не более ста пятидесяти сантиметров Вера Исааковна умело руководила домом и пользовалась непререкаемым авторитетом в его окрестностях. Все соседи считались с её мнением. Она была строга, но лишь немногие догадывались, что при этом она имела удивительно мягкое сердце. Как-то дядя Тевель, её муж, купил индюшонка, имея конечной целью вырастить его, а когда тот станет взрослой птицей, привнести в семейный бюджет пару десятков свежего диетического мяса. Мысль всем показалась неплохой. Индюшонок быстро рос и вскоре не без основания стал считать Веру Исааковну своей мамой, поскольку она его кормила, она его ласкала, она с ним разговаривала и, как она же утверждала, более благодарного слушателя в её жизни никогда не было. Прошло какое-то время, и птичка стала взрослым индюком, ростом чуть меньше своей хозяйки. Назвали его, естественно, Изя.

Словно собачонка ходил он вслед за ней в магазин, к соседям, бродил по двору, пугая беспризорных собак. Со стороны это было забавное зрелище: маленькая седая женщина и большая птица со специфической внешностью, медленно бредущие по улице. О том, что это два десятка чистого диетического мяса уже никто не вспоминал. Погиб Изя случайно, угодив под автомобиль, который раз в год проезжал по их улице. От судьбы, как говорится, не уйдёшь. Его похоронили, искренне сожалея о случившемся.

Вера Исааковна вернулась довольно быстро.

– Я договорилась, – сказала она, – они сказали, что заплатят по восемь рублей с семьи. Это будет девяносто шесть рублей.

– Иду переодеваться, – ответил на это я, прикинув, что вскоре могу заработать половину своего месячного жалования. Одевая рабочую одежду, я сосчитал жалкие остатки тех денег, что оставила перед отъездом жена, рассчитывая на моё целомудренное поведение. Грядущий заработок на порядок превышал имеющуюся у меня наличность.

Час времени ушёл у нас на то, чтобы отрыть трубу, наложить хомут на отверстие и зарыть образовавшуюся яму. Несколько оборотов вентиля и невидимый поток воды хлынул к домам взволнованного населения. После этого мы втроём, испросив разрешения у женщин, пошли выпить пива с чувством прекрасно выполненного долга и ощущением резко улучшившегося отношения к жизни. Возвращались мы с коллегой Синбергом домой, когда часы показывали без чего-то там шестнадцать. Шли молча, размышляя каждый о своём. Сашка неожиданно произнёс:

– А неплохо было бы вот так же быстро, как сегодня, заработать много денег. Машину можно было бы купить…

– Да, неплохо бы, – согласился я, – только где они ждут нас, эти бешеные деньги?

– Надо думать, – ответил мой друг.

И мы стали думать.

После случившегося прошло полгода. Работа и повседневные заботы как-то не давали возможности серьёзно заняться денежной проблемой, хотя время от времени мы с коллегой возвращались к этой теме, актуальность которой по синусоиде то возрастала к концу каждого месяца, то падала к его началу. Однажды в середине июня я возвратился с работы домой раньше положенного и обнаружил за столиком во дворе трёх невзрачных мужчин, которые пили водку и неплохо закусывали в присутствии нашей же хозяйки, выполняющей непривычную для неё роль официантки.

– Вера Исааковна, – осторожно спросил я, – кто эти, пардон, плохо воспитанные люди?

Она тяжело вздохнула:

– О, Саша, чтоб вы знали, это таки сантехники. Я решила провести в дом канализацию, чтобы к старости иметь тёплый туалет и ванну. Это была ещё мечта моей мамы, царство ей небесное.

– Хорошая идея, но в таком случае, почему эти на первый взгляд половозрелые мужчины не работают, а пьют вашу водку?

– Саша, вы ещё не имеете опыт за жизнь: чтобы сантехники начали работать, их нужно хорошо угостить.

– Неплохо устроились ребята, – восхитился я, – и, если не секрет, обо что вам станет это удовольствие?

– Это счастье будет стоить мне двести пятьдесят рублей, и я не считаю того, что они съедят и выпьют, чтоб эти люди были здоровы.

Миновало ещё два дня. Сантехники по-прежнему резвились за столом, а во дворе лишь сиротливо темнеющая яма, назначение которой было лично мне как инженеру непонятно, напоминала о великой конечной цели. К концу третьего дня за вечерним чаем я осторожно поинтересовался:

– Вера Исааковна, не знаю, как вам, но лично мне противно смотреть на то, как издеваются над здравым смыслом эти люди. И что, так будет долго продолжаться?

Наша маленькая хозяйка тяжело вздохнула:

– Я бы их убила, будь на то моя воля, но что делать, уже потрачены деньги и очень хочется иметь тёплый туалет.

Мы с Синбергом переглянулись и, видимо, одна мысль в эту минуту пришла в наши головы. Я оставил чашку и озвучил её:

– Вера Исааковна, а что, если эту вашу мечту реализуем мы с Сашей, вдвоём?

– Вы?.. Вдвоём?.. Перестаньте пугать старую женщину. Как вы это сделаете?

– Вера Исааковна, перед вами сидят два инженера, окончившие свои институты с красными дипломами. Уверяю вас, мы эту канализацию сделаем, как дважды два. И учтите, при этом половина денег останется в семье, что само по себе уже неплохо.

Хозяйка думала недолго:

– Я заплачу вам триста рублей, лишь бы только не видеть пьяные рожи этих бездельников.

– Да, – остановил я её пыл, – но ещё одно условие: в этом году ранние вишни, и каждый вечер вы нас будете кормить варениками с этими ягодами, причём, без косточек и с сиропом.

– Согласна, – не задумываясь, ответила маленькая хозяйка большого дома, обожавшая это блюдо.

В окрестных домах потом долго ещё рассказывали о том, какие лица были у сантехников на следующий день, когда они услышали, что и в каких выражениях думает о них небольшая и смирная с виду женщина, у которой они подрядились выполнить работу. Это был цимес для зрителей, выражаясь привычным в этих местах языком.

Мы начали с того, что подняли соответствующую литературу и внимательно ознакомились с технологией производства работ при устройстве канализации. Оказалось, что, в принципе, ничего сложного в этом не было: следовало лишь врезаться в проходящую неподалёку городскую систему, выдержать требуемый уклон труб, да соорудить колодцы в местах, где один прямолинейный участок трассы переходил в другой. Установка оборудования на этом фоне труда не представляла. Сделав необходимые шаблоны и прикупив материалы, мы с коллегой осторожно приступили к делу.

Желание увидеть конец работы плюс элементы золотой лихорадки, удваивали наши силы и обостряли ум. Впрочем, как было установлено в процессе приобретения трудовых навыков, никакая теория не может заменить реальный жизненный опыт. Выяснилось, что длина прямолинейных участков трассы не всегда оказывалась кратной длине стандартных чугунных труб. Поэтому их нужно было распиливать на две неравные части. И вот прекрасным субботним днём мы с коллегой, аккуратно очертив мелом границу, по очереди пилим одну из труб пилой по металлу. Процесс оказался достаточно медленным и трудоёмким. Сосед Синбергов, дядя Сёма, кстати, профессиональный сантехник, положив руки на забор и опёршись на них подбородком, внимательно наблюдает за нами. Когда мы, чертыхаясь, распиливаем первую трубу и с тоской смотрим на оставшиеся три, он спрашивает:

– А что это вы делаете? Расскажите старому еврею, только так, чтобы я понял.

Я расслабленно курю, а коллега коротко излагает суть наших занятий.

– И что, много ещё труб нужно пилить?

Синберг молча показывает три пальца. Дядя Сёма отрывается от забора, делает круг через соседний двор и подходит к нам.

– Где нужно пилить? – спрашивает он, уложив на козлы очередную трубу. Сашка показывает на меловую метку. Старый сантехник берёт молоток, и, легко ударяя им по зубилу, проходится вдоль линии. Затем он ударяет по консольно висящему отрезку трубы и тот отваливается ровнёхонько по метке. Мы, внимательно следившие за этой процедурой, не сговариваясь, поворачиваемся друг к другу и синхронно произносим:

– Чугун-то ведь хрупкий материал, на фиг было его пилить! Вот идиоты!

Дядя Сёма усмехается и спрашивает:

– А вы где работаете?

Мы отвечаем.