Игра на чужом поле

Выйдя на улицу, она сообразила, что часы могли остаться в раздевалке бассейна, завернула за угол и подошла к другому входу. Бабулька, несшая вахту в этой части корпуса, оказалась куда более приветливой и спокойно пропустила Настю. Безуспешно обшарив всю женскую раздевалку, она задумчиво брела по коридору, когда услышала доносившиеся из-за двери голоса. Один голос был незнакомым мягким баритоном, другой принадлежал инструктору Кате, Настя узнала ее по характерной картавости.

– …красивый. Необычно сделан. Как будто каслинское литье. Где взял такую прелесть? – спрашивала Катя.

– Подарили, – ответил мужчина.

– Я бы для мужа купила.

– А я думал, только мы, мужчины, изменяя женам, начинаем делать им подарки. Неужели у тебя комплекс вины, птичка моя?

– Да ну тебя, – рассмеялась Катя.

Возвращаясь к себе, Настя подумала, что старуха соседка, пожалуй, не преувеличивала, говоря о свободе нравов в «Долине». На ужин она опять опоздала. Окинув взглядом запасы кофе, заглянув в коробку с печеньем, оставшуюся после вчерашнего визита соседки, и пересчитав наличные, Настя решила пойти в бар и съесть хоть что-нибудь. Все равно придется просить отчима, чтобы прислал денег.

В баре ей понравилось. Неяркое освещение, мягкие угловые диваны, картины на стенах, предельно вежливый юноша за стойкой. Настя взяла кофе и два пирожных, уселась за столик у окна и задумалась над фразой, которую, как ей казалось, перевела не очень удачно.

– Вы позволите?

Перед ней с чашкой в руках стоял симпатичный блондин в джинсах, светлой итальянской водолазке и кожаном пиджаке. В баре было много свободных столиков. Блондин явно собирался знакомиться. Настя лучезарно улыбнулась.

– Вам нравится смотреть в окно?

Она расставила простенькую ловушку и с интересом ждала, попадется ли в нее блондин.

– Да, отсюда прекрасный вид, – с готовностью откликнулся тот, поставив чашку на столик и усаживаясь рядом.

– В таком случае не буду вам мешать. Мне ведь все равно где сидеть. – Улыбаясь еще более ослепительно, Настя взяла свою чашку, блюдце с пирожными и отошла к другому столу.

Ей не хотелось быть невежливой, но и знакомиться с блондином она не собиралась. Она давно заметила, что многие самые обычные фразы ставят людей в безвыходное положение. Это напоминало ей игру, правила которой установлены невесть когда, и вроде как все должны, хотят они или нет, в нее играть. Что отвечать, когда вот так спрашивают: «Вы позволите?» – «Нет, не позволю»? Грубо. Ответить «да» – дать повод завязать разговор. А если разговаривать не хочется? Сидеть с надутой физиономией и не поддерживать беседу? Опять получается невежливо.

Доев второе пирожное и допив кофе, она уже собиралась уходить, когда перед ней снова возник блондин.

– Хочу вас поздравить, вы прошли тест на «отлично», – торжественно произнес он.

Настя недоуменно посмотрела на него, молча подняв брови.

– Вы изящно и оригинально дали мне понять, чтобы я от вас отстал, оставаясь при этом предельно вежливой. Браво! Обычно девушки либо врут, что их столик занят, хотя сидят целый вечер одни, либо откровенно грубят. Анастасия Павловна, вы неповторимы. Так вы категорически отказываетесь со мной знакомиться?

– А зачем? – Настя пожала плечами. – Вы и так достаточно обо мне знаете: имя, отчество и даже то, что я оригинальна и неповторима. Вы хотите узнать что-нибудь еще?

– Не сердитесь, Анастасия Павловна, я просто немножко злоупотребил служебным положением и узнал в регистратуре, как зовут очаровательную женщину из пятьсот тринадцатого номера, которая целый день, как пчелка, стучит на машинке и при виде которой у меня дыхание перехватывает. Ну, казните, если виноват. Каюсь.

С покаянной миной блондин склонил голову в демонстративном поклоне. Настя достала сигарету, прикурила, немного помолчала.

– Молодой человек, у меня есть глаза, а человечество, спасибо ему за это, изобрело зеркало. Таким образом, у меня есть возможность видеть и вас, и себя. Вы молоды, красивы, полны сил. Я старше вас, у меня слабое здоровье, а самое главное – я абсолютно не обладаю женской привлекательностью. И одета я более чем скромно. Испытывать интерес ко мне как к женщине вы не можете ни при каких условиях, это бесспорно. Кроме того, вы, совершенно очевидно, умны и очень сообразительны. Мою выходку вы поняли правильно и отреагировали на нее экспромтом. Я вынуждена сделать вывод, что вам от меня что-то нужно.

Настя сделала паузу, чтобы дать блондину возможность вставить реплику. Ситуация перестала ее забавлять, она уже начала сердиться. Что нужно от нее этому красавчику? Она быстро перебрала в уме последние дела, по которым работала до ухода в отпуск. Может, это «хвост», который тянется из Москвы? Или кто-нибудь из местной милиции, присланный узнать, как она устроилась, если допустить, что начальник розыска Сергей Михайлович вдруг спохватился и вспомнил, что не выполнил данное Гордееву обещание. Маловероятно, конечно, но чего в жизни не бывает!

– Так вы ничего мне не скажете? Тогда всего наилучшего.

Она погасила сигарету и поднялась.

– У вас прелестная улыбка, – грустно сказал молодой человек.

«Это не моя улыбка, я украла ее у актрисы. Тренировалась целую неделю, пока не научилась. Использую специально в тех случаях, когда хочу показаться необыкновенно доброжелательной, как сегодня. Ты, парень, далеко не дурак. Но хоть в чем-то мне удалось тебя обмануть», – думала Настя, поднимаясь по лестнице. Она была рада, что легко отделалась от блондина. Это было первой ошибкой.

Пока Настя отсутствовала, номер успел основательно выстудиться. Она решила принять горячий душ, а за это время в комнате станет теплее. Разминая пальцами ноющую поясницу, она с наслаждением подставляла спину под обжигающие струи воды. Как следует прогревшись, растерлась полотенцем и, не глядя, попыталась дотянуться ногой до резиновых шлепанцев. Почувствовав под подошвой влажную холодную кафельную плитку, Настя опустила глаза: шлепанцы стояли чуть дальше и не так, как она поставила, вернувшись из бассейна. Странно. За много лет движение было доведено до автоматизма: где бы Настя ни находилась – дома ли, в командировке, она всегда ставила резиновые «вьетнамки» так, чтобы, выходя из душа, точно попадать в них ногой. Ощутив неприятный холодок в желудке, она быстро закуталась в теплый халат и вышла из ванной. На первый взгляд все было в порядке. Приглядевшись более внимательно, Настя поняла: кто-то здесь был, кто-то рылся в ее вещах.

Рывком опустившись на колени и чуть не закричав от резкой боли, она вытащила из-под кровати дорожную сумку. Сумка была задвинута немного дальше, сама Настя никогда бы ее так не поставила, зная, что ей больно нагибаться. Открыла «молнию» на внутреннем карманчике. Удостоверение, слава богу, на месте и лежит точно так же, как она его обычно кладет.

Запихнув сумку обратно, Настя осторожно вытянула ноги и прислонилась спиной к кровати. Ей нужно было подумать.

* * *

В номере 240 трое мужчин пили коньяк.

Один из них, москвич Коля Алферов, приехал в «Долину» долечивать травмы, полученные в автомобильной аварии. Он работал шофером, возил в «Мерседесе» генерального директора акционерного общества. Колиной вины в той аварии не было, он вообще водитель аккуратный, так что возмещать ущерб ему не пришлось. Но вот сломанная рука срослась неправильно, начались какие-то осложнения, и врач посоветовал Алферову поехать в санаторий, причем именно в «Долину», где успешно лечат как раз травмы и заболевания опорно-двигательного аппарата.

Невысокий, сухощавый, с крепкими тренированными мускулами, Коля никогда, несмотря на свою довольно заурядную внешность, не страдал от отсутствия внимания со стороны женщин. Он с детства занимался спортом, участвовал в велогонках, месяцами пропадал в спортивных лагерях и на тренировочных сборах и обществом молоденьких девушек успел насладиться в такой мере, что годам к двадцати перестал обращать на них внимание. Ему стали нравиться женщины постарше. Они казались Алферову умнее, были спокойнее и опытнее, хорошо готовили и умели создавать уют, а самое главное – не стремились за него замуж. Если молодые девицы смотрят на лицо, то зрелые дамы ценят только неутомимое тело и не замечают ни перебитого Колиного носа, ни ранней плешивости, ни маленького роста.

Второй обитатель номера 240 был полной противоположностью своему соседу. Павел Добрынин жил и работал в соседнем городе, а в «Долину» приехал главным образом развлечься. Здесь было не менее комфортабельно, чем в том же Дагомысе, зато путевки дешевле. То обстоятельство, что и женщины здесь, в соответствии с ценой путевок, менее роскошные, Павла не волновало: раздетые – они все одинаковые, цинично думал он. К своим тридцати годам он это проверил многократно. Заодно он собирался полечить в санатории ногу, сломанную несколько лет назад, когда в дым пьяный на спор съезжал с горы на чужих лыжах, не подогнав предварительно крепления. Из-за этого ботинок в нужный момент не отстегнулся от лыжи, и Добрынин с тех пор при каждой перемене погоды начинал прихрамывать.

То, что предлагал им Женя Шахнович, их новый знакомый, звучало совершенно необычно, но от этого еще более привлекательно. Заключать пари на женщин! С ума сойти! Да их здесь столько, что Добрынину, высокому стройному красавцу, от которого бабы всегда млеют, ничего не стоит уехать отсюда миллионером.

– Я не садист, – говорил Женя, с аппетитом откусывая бутерброд с сырокопченой колбасой, – и не настаиваю на том, чтобы вы непременно укладывали их в постель. Завоевать женщину – означает добиться ее согласия. И все. Пользоваться этим согласием или нет – дело ваше, смотрите по настроению. Условие пари в том, чтобы дама провела в вашем обществе не менее шести часов и при этом пригласила к себе в номер и осталась с вами наедине. Больше ничего не требуется.

– И всего-то? – пренебрежительно хмыкнул Павел.

– Не думай, что это так просто. Заставить женщину на протяжении шести часов поддерживать с тобой разговор, чтобы ей не стало скучно и она бы тебя не послала подальше, – все равно что вагон с углем разгрузить. Попробуй – узнаешь. Если бы это было легко, я бы не предлагал играть на деньги. Даму нужно увлечь, понятно?

– А какой контроль? – спросил подозрительный Алферов, который во всем видел подвох.

– Хороший вопрос, – одобрительно кивнул Женя, разливая коньяк. – В качестве контроля предлагаю рассказывать все, что узнали от собеседницы. А чтобы не было соблазна приврать, заставьте их рассказывать о том, как они проводят время здесь, в «Долине». С кем общаются, кто их соседи, нравятся ли им врачи и обслуга. Одним словом, то, что можно проверить. Чем больше они вам расскажут, тем, значит, дольше вы разговаривали. Все просто, как пряник. Ну, как?

– Хитро задумано! – расхохотался Коля. – А я уж было размечтался! Думал, познакомлюсь с девушкой – и в кусты, книжку почитаю, в кино схожу, а потом явлюсь сюда и буду вдохновенно врать про то, какое у нее было тяжелое детство и как ее бил отец-пьяница. Ан не вышло!

Женя с любопытством посмотрел на Алферова. Легкий характер у мужика, если он так спокойно признается в том, что собирался пойти на обман. Легкий, открытый. Может, не трогать его, пока не поздно?

– Условия вам понятны? Тогда обсудим регламент. Ставка – сто тысяч. Женщин выбираем путем жеребьевки. Предположим, тебе, Паша, выпала девица из сто второго номера. Все кладем по сто «штук» на стол. Ты выиграл – наши двести тысяч забираешь себе. Проиграл – мы твою ставку забираем и делим пополам. Это понятно?

– Вроде да, – с сомнением протянул Коля.

– Пойдем дальше. Женщина, которую тебе не удалось окрутить, дорожает в два раза. Это значит, что, если за нее захочет взяться кто-то другой, ставка – двести. Если дело дойдет до третьего – четыреста.

– Получить восемьсот тысяч за то, чтобы шесть часов протрепать языком? Ну ты, Жека, даешь! Я готов начать прямо сегодня. За успехи в болтовне! – Добрынин поднял рюмку и залпом ее выпил.

– Тогда приступим к жеребьевке.

Шахнович достал список, карандаш и чистый листок, который разорвал на несколько частей. Написал на бумажках номера, скатал их в комочки и бросил в пустой стакан.