На полшага впереди смерти

Интерьер ресторана «Тургенев», расположившегося прямо в здании Концертного зала имени Чайковского, был посвящен визиту великого русского писателя в Грузию. Кухня там была грузинская. Цены приличные. Обстановка – атмосферно богемная. Мол, тут не только набиваешь утробу, а еще и приобщаешься к вечным ценностям русской культуры. Тем более рядом, на выходе, в холле концертного зала, фланировала публика при смокингах, вечерних платьях и бриллиантах, томно расписывая друг другу преимущества скрипичной игры Дмитрия Когана над Владимиром Спиваковым. Близость прекрасного, слава богу, не интимная, возвышает даже закоренелых барыг, таких, как Лелик и Болек. Они, как и положено в пятницу, решили упиться до неприличия в каком-нибудь приличном заведении, и выбор пал именно на этот ресторан.

Лелик был один-одинешенек и прилежно налегал на коньяк и шашлыки. Любвеобильный Болек привел очередную пассию, прикупленную по случаю на очередной сезонной распродаже под названием конкурс красоты, и налегали они больше друг на друга.

Красотуля пыталась кормить Болека красной икрой с ложечки, загадочно похохатывала, чесала своему возлюбленному подбородок и бороду. Лелика это злило. Ему, может, тоже хотелось, чтобы его щекотали под подбородком, но останавливало многое. Наличие ревнивой жены – ну то еще фиг бы с ней, можно пережить. Больше смущал пример друга, у которого уже третью неделю новая любовница высасывала из кармана деньги с мощностью элитного пылесоса. Поэтому Болек просто продолжал уничтожать коньяк в бесплодном ожидании, что вот-вот ему будет хорошо.

Но хорошо все не становилось. Ведь всей тяжести свалившихся проблем вполне могли не выдержать его жирные, но все-таки такие хрупкие плечи.

– Борюсик, мы с каждым днем теряем бабки, – не выдержал Лелик и завел ставшую уже привычной тоскливую песню. – Пока эта тварь лезет в дела, добра не жди. Сколько она уже контрактов загубила?

– Три, – буркнул Болек, отводя пальцем ото рта ложку с красной икрой, которую Красотуля настырно пыталась ему скормить.

– И она пообещала провести независимый аудит, – гробовым голосом объявил Лелик.

– Да этот Вован придумал скорее всего. Это животное. – Болека перекосило при воспоминании об отмороженном здоровенном хаме, которого Маргарита усадила на офис. Как все мелкие самцы, Болек воспринимал мускулистые туши угрозой своей физической целостности.

– Да у него одна извилина, – возразил Лелик. – Он и правда просто тупое животное. Им кто-то хорошо управляет.

– Кто?

– А мало ли кто на наш каравай рот разевает.

– Может, на Маргариту кто-то из наших конкурентов вышел?

– После того как она мужа завалила, – кивнул Лелик.

– Ты веришь, что она его завалила?

– Верю.

– А я что-то не очень, – неожиданно признался Болек.

– Почему?

– Потому что она шлюха. И тупая, как пробка.

Увлекшись, они забыли о Красотуле, которая так заслушалась, что от азарта умяла аж целую порцию осетрины, забыв напрочь о диете.

– О чем это вы, ребятки? – не выдержав, кокетливо осведомилась она.

– Да так, о своем, – отозвался Лелик, снова потянувшись за коньяком.

– Ну хочу, хочу, хочу знать, – заныла донельзя заинтригованная Красотуля.

– У нас погиб компаньон, – пояснил Болек.

– Как?

– Жена его убила, – встрял Лелик.

– За что?

– За деньги. За большие деньги.

– Ужассс, – протянула Красотуля, и Лелик подозрительно посмотрел на нее, потому что в ее голосе слышалось не столько возмущение, сколько зависть.

– И что, прям так взяла и убила? – не отставала девушка.

– Ну не сама ему горло резала, – пожал плечами Лелик. – Заказала скорее всего.

– Ужа-а-ассс, – протянула почти с восторгом Красотуля. – И чего, вот точно взяла и заказала?

– Полиция такие версии строит, – сказал Болек. – Не факт, что это она.

– А что, еще кто-то мог его заказать? – Глаза Красотули расширились от любопытства.

– Мог, – кивнул Болек.

– А кто?

– Да хотя бы мы, – демонически хохотнул Болек.

Красотуля испуганно отодвинулась от него.

– Шутит он так. Шутник. – Лелик угрюмо уставился на своего друга.

Тот только пожал плечами.

Лелик встал и, покачиваясь, направился в сторону туалетной комнаты, ощущая, что уже прилично набрался, и мечтая набраться еще приличнее. Или неприличнее.

Он провел рукой по жидким волосам – остаткам былой роскоши. Обогнул один столик. Другой. Едва не снес третий, пробормотав «миль пардон». И застыл как вкопанный.

Сначала он решил, что ему привиделось спьяну. А потом прошептал под нос что-то вроде «да развидят это мои очи».

В нише уютно располагался круглый просторный стол, за которым вкушали трапезу Маргарита Гольдина и Владимир Лысоконь.

Они сидели на диванчике друг рядом с другом, и по их позам можно было различить, что рука Вована шарит где-то в области женского колена.

– Ничего не стесняется, вдовушка, – прошептал пораженный Лелик.

Маргарита заметила его и строго выпрямилась, как снежная королева на троне.

Вован бросил в его сторону озлобленный взор. И Лелик поспешил ретироваться, шепча под нос:

– Шалава, вот шалава…

Глава 10

– Во, чего пишут. – Айфоныч ткнул в айпад и с чувством процитировал: – Мир находится на грани невиданного экономического кризиса, куда более серьезного, чем Великая депрессия. Самый большой удар будет нанесен по так называемой инновационной экономике, надутым секторам, включающим производство программного обеспечения, различных гаджетов.