Новогодние сказки

Он поправил толстые очки на носу и присмотрелся, поднеся платочек поближе.

– Подарила куклу…

За окном проехал автомобиль, и полоска света пробежала по потолку. Старичок ухватился за край полоски и притянул к платочку, чтобы лучше видеть.

– Покормила Рысю…

Он читал еще долго, медленно и по слогам растягивая каждое слово на потрепанном платочке. Потом прижал платочек к груди и улыбнулся. Потом достал из нагрудного кармана старого пиджака карандаш и послюнявил.

“Спасибо, Вера,” – написал он карандашом на платочке и положил рядом с ней на подушку.

Старичок поправил старую фуражку и вернулся к форточке. Снова налетел сквозняк, качнул занавеску и подал Старому году руку. Старый год подтянулся к окошку да исчез в белом танце снежинок.

* * *

Как никогда раньше

– Новогодняя инспекция, откройте!

Иван Иванович спрятался в избе, заколотил двери и никого не впускал. В окно отчаянно барабанили полтора снеговика.

– Я не буду встречать новый год, уходите, – проворчал Иван Иваныч, не вставая с печи.

– Одумайтесь, Иван Иваныч, – взмолился снеговик. – Как же так? Все встречают, ёлки нарядили, вас только ждут.

– Без вас и год не наступит, – добавила снеговичья половинка. – Урожая по весне не будет, с голоду помрем.

Поерзал Иван Иваныч, а все равно не встаёт, дверей не отворяет. Развалился непролитой тучей, хмурится, сам грузный, что твой боров, а борода все серей становится.

– Я каждый год его встречаю, – пробурчал Иван Иваныч. – С Дедом Морозом на ты, надоело.

Всю неделю Иван Иваныч не показывал из дому носа. В избе натоплено, в углу лучинка догорает, а запах стоит такой, что в хлеву свежее. Только нет Иван Иванычу никакого дела ни до праздника, ни до темени непроглядной.

– Да и скучно, – добавил он тихонько.

Тихонько добавил, а все же слух снеговичий острый. Зацепилась инспекция за последнее слово. Ветерок подтянулся, у окошка крутится, слушает.

– Отчего же вам скучно, Иван Иваныч?

Неохотно старик отвечает, да все ж ответ сам наружу просится.

– Надоело все, одинаково.

– А давайте в городе встретим, – предложил снеговик.

– А без семьи попробуйте, – добавила половинка.

– А не хотите в лесу? – пропел ветер.

Стала предлагать ему инспекция, как новый год встретить. Деревенские подтянулись, каждый со своей колокольней, конечно же.

– А без собак не встречали?

– А с собаками?

– А в печали встречали?

– А в радости?

– А в одиночестве?

– А всей деревней на море выбравшись?

Да что б ни говорили, все Иван Иваныч успел опробовать. В любом месте он да с кем-угодно успел и новый год встретить, и Деду Морозу подсобить по-дружески.

– Неужели ничего нельзя придумать? – заплакала треть инспекции.

– Неужели не будет праздника? – подтаял второй снеговик.

– Неужели нам с голоду помирать? – заревела соседская баба.

– Есть кое-что, – сжалился Иван Иваныч.

За окном разыгралось солнце, пустило по снегу золотые искорки. Подморозились снеговики, заскрипели валенки.

– Что же? – прошептали за окном.

– Я не встречал новый год с папой, – признался Иван Иваныч.

Солнце спряталось за облаком. Ветер забился под завалинку. Снова капнула слезинка с половинки снеговика. Посмурнел Старый год за околицей. Где-то споткнулся сам Дед Мороз.

– Как же быть?

Все в деревне знали, что отец Иван Иваныча погиб на войне, когда маленький Ваня только-только родился. И сколько раз он кручинился, сколько лет он грустил, а знали все, что отца не вернуть.

– Есть решение, – прошептал ветер.

Робко выбрался из-под завалинки, в щель дверную протиснулся,к Иван Иванычу на печку забрался и шепчет на ухо:

– Если в новогоднюю ночь, аккурат в двенадцать, свернувшись под ёлочкой, загадать желание, да если повезет в тот момент упасть одинокой звездочке, да если накануне не пробовать жареной рыбы и всю неделю не показывать носу, то исполнится любое желание.

Как закончил ветер, так метнулся к лучине и погрузил избу в тишину. Потом вернулся из печной трубы и отправил всех по домам готовиться. Лишь инспекторы задержались, только в сторону смотрят.

– Так и быть, встречу новый год, – сказал им Иван Иваныч.

А назавтра выбрался Иван Иваныч из избы, снегом натерся, посвежел да направился к елке на главной улице. Идет, ковыляючи, нос того гляди и отвалится с морозу-то, а Иван Иваныч будто холоду не чувствует. Скрипят по снегу его старые валенки, кафтан запахнут на пояс отца погибшего, а борода с каждым шагом все белее становится.

Как дошел он до ёлки, никого не видя, внимания не обращая, присел под ней, да сам не видит, что ни следа от бороды не осталось. Что кафтан великоват, что в валенки по две ноги еще можно всунуть. Скрутился он комочком под ёлочкой, снегом прикопался, как дворовый пес жмется с голоду, и только в небо поглядывает.