Серебряный бумеранг

Отзвучали выстрелы из бутылок с французским шампанским, были сказаны все тосты и напутствия, уверенно затарахтел мощный двадцатисильный подвесной мотор, приземистый одномачтовый баркас, щедро нагруженный разнообразным грузом, шустро побежал по спокойным серым водам фьорда.

Естественно, остров Змеиный с его горячими гейзерами и целебной минеральной водой был здесь совершенно не причём. Через два с половиной часа они вышли из фьорда в открытое море, и пошли на север – вдоль низкого берега острова Медвежий. Идти здесь было уже гораздо труднее: боковые злобные волны настойчиво бились в правый борт, пытаясь направить баркас прямо на чёрные береговые скалы, рука, держащая руль, немела через каждые десять минут, требуя отдыха и замены…

Уже под вечер, использовав треть запаса бензина, они пристали к берегу в устье бывшей Синей «реки». Денис тщательно закрепил лодку к прибрежным камням и метнул вверх стальной якорь-кошку с привязанным к кольцу прочным тросом. Якорь с первой же попытки прочно зацепился наверху за что-то невидимое.

Денис за полторы минуты ловко вскарабкался на крутой пятиметровый обрыв, достал из кармана верёвочную лестницу, придавил её верхнюю планку двумя надёжными валунами, сбросил основное тело лестницы вниз. Со звонким треском лестница развернулась, вскоре запыхавшаяся Анхен, одетая на этот раз в штаны спортивного покроя, походную брезентовую куртку и высокие армейские ботинки на толстой подошве, показалась из-за края обрыва.

– Как красиво! – восторженно известила напарница, оглядываясь по сторонам, и тут же громко взвизгнула: – Ой, Оскар! Тут же белые медведи! Они же нас сейчас слопают!

Действительно, метрах в пятидесяти-шестидесяти от них расположились два молодых белых медведя, похожих друг на друга – как две капли воды. Впрочем, животные вели себя очень мирно и дружелюбно: смешно и приветливо поводили чёрными кожаными носами из стороны в сторону, негромко урчали что-то мягкое и успокаивающее.

У Дениса с белыми медведями за девять месяцев его странствий по горам и долинам Шпицбергена сложились очень странные отношения: он с первой встречи сразу понял, что эти звери ему совершенно не опасны, медведи же, со своей стороны, всегда демонстративно выражали своё дружелюбие, а, иногда, и подобострастие. Денис знал – на уровне шестого чувства – что происходит всё это благодаря маленькой халцедоновой фигурке медвежонка, которую он всегда носил с собой. Непростая такая фигурка, вырезанная очень много лет назад алтайским шаманом Агафоном…

Только один раз произошёл неприятный сбой. Сразу стало понятно, что бредущий ему навстречу белый медведь был другим: какой-то очень уж длинный и худой, шерсть – почти жёлтая, голова – непривычно маленькая, зверь рычал утробно и как-то «не так». Что ж, бывает, что и среди людей индивидуумы встречаются – не приведи Бог. Не признающие никаких законов и правил…. Денис тогда без колебаний и раздумий вытащил из другого кармана своей куртки чёрный базальтовый свисток, подаренный ему несколько лет назад сослуживцем Ником Ивановым (Никита нашёл эту необычную штуковину в каком-то древнем карибском подземелье), дунул. Сложилось устойчивое впечатление, что странный медведь словно бы «пришёл в себя»: встал на задние лапы, начал кланяться, словно извиняясь за что-то, потом развернулся на сто восемьдесят градусов и поспешно затрусил прочь.

Вот и эти медведи были совершенно не опасны. Но Денис знал, что до конца ему Анхен не поверит и будет сильно нервничать. Поэтому он достал из кармана чёрный свисток и с неохотой дунул в него – совсем и несильно. Приветливые мишки тут же заметно вздрогнули, будто бы получили по хорошей затрещине, и, постоянно оглядываясь и обиженно ворча, ушли вверх по Синей долине.

Денис несколько раз по верёвочной лестнице спустился-поднялся в лодку и обратно, вытащил на берег необходимые для ночёвки вещи, из сухого кустарника и мха развёл яркий костёр, и, поручив Анхен приготовить ужин, разбил под замшелым выступом древней скалы просторную брезентовую палатку.

Он молчал, размышляя о деталях предстоящей операции, Анхен тоже была непривычно тиха и задумчива.

Только в самом конце скромного ужина, прихлёбывая из белой эмалированной кружки, украшенной чёрной свастикой, крепкий чай, девушка очнулась от своих дум и нерешительно спросила:

– Мы что же, будем спать в одной палатке?

– В одной, – невозмутимо подтвердил Денис. – Только в разных спальных мешках. А ещё между нами будут лежать раскалённые камни.

– Это как? – недоверчиво поинтересовалась Анхен.

Денис, молча, пододвинул к догорающему костру ведёрко из матовой нержавейки, специальной железной лопаткой вынул из загадочно мерцавших углей несколько разогретых до красна камней, сложил их в ведро. После этого он – на пол палатки, между двумя спальными мешками – положил большой плоский камень, на который водрузил пышущую жаром посудину и объявил:

– Приглашаю вас ко сну, милая фройляйн Мюллер!

Уже сквозь сон Анхен едва слышно проворковала:

– Спокойной ночи, дорогой жених!

Показалось, или в её голосе действительно прозвучали нотки сожаления?

После завтрака они пошли на разведку. Середина Синей долины, через которую многие века протекал могучий ледник, была идеально гладкой и ровной. Пройдя по долине метров пятьсот, Денис достал из кармана рюкзака уровень, приложил его к горизонтальной поверхности. Вскоре крохотный пузырёк воздуха в приборе замер ровно на середине шкалы. Денис удовлетворённо кивнул головой и указал рукой на правый скалистый склон долины:

– Это они и есть, наши карстовые пещеры. Подземные воды растворили горные породы, содержащие гипс, вот и образовались всякие выемки и ниши.

В склоне насчитывалось порядка двадцати нешироких рваных дыр. Денис зажёг специальный армейский факел, негаснущий на ветру, протиснулся в крайнее отверстие. Нормальное помещение: метров пятнадцать квадратных, не считая узких боковых ответвлений, непригодных для движения, да и высота была комфортной – больше двух с половиной метров.

– Подойдёт! – решил он.

– А почему именно эта пещера? – поинтересовалась Анхен.

– Потому, что крайняя. Её исчезновение не будет глаз резать, да и маскировать заложенный выход легче…. Ладно, отставить все разговоры! Сейчас всё необходимое притащим сюда и будем меня старательно замуровывать…

За три часа они перетащили и сложили в выбранной каверне двадцатидневный запас продовольствия, канистры с водой и сладким чаем, кинокамеру, фотоаппарат, оружие (браунинг и карабин), патроны, несколько гранат, прочее – по мелочам.

– До трёх четвертей по высоте вход заложим вместе, замаскируем. Потом я перелезу внутрь, а вы, Анхен, всё до конца доделаете сами, замаскируете, приберётесь, – сообщил Денис.

– Как, прямо сейчас? – опешила девушка. – Я думала…

– Что же вы думали?

– Ну, не знаю.… А почему – сегодня? Почему – не завтра?

– Анхен, мы же с вами уже говорили про это, – он старался быть максимально мягким и терпеливым. – Если интересующий транспорт прибудет сюда через неделю, то разведчики могут объявиться в любой момент…. По логике – дня через три, но могут и раньше. Поэтому, давайте покончим с лирическими отступлениями, как вы сами любите выражаться, и приступим непосредственно к делу…

Денис из соседней каверны натащил целую гору обломков гипса, стал умело выкладывать из них ровную стену, замуровывая проём. Анхен внимательно наблюдала за его действиями.

– Выбираем наиболее ровные и крупные куски гипса, – дотошно инструктировал он свою напарницу. – Из этой бутыли на очередной камень наносим маленькую каплю специального клея, вставляем в кладку. Будьте очень внимательны и аккуратны, клей схватывается намертво всего за две с половиной секунды…

Работа спорилась, через два часа вход в каверну был заложен на три четверти. Денис надёргал мха и лишайника со склона долины, с помощью того же клея дотошно закрепил части этих растений на свежевыложенной стене.

– А теперь, Анхен, я перелезу внутрь, дальше вам придётся поработать самостоятельно. Будьте внимательны: правую половину оставшегося проёма закладывайте без клея, я для этого сложил в эту отдельную кучку наиболее ровные камни…. Как зачем? Мне же из этого убежища ещё и выбраться предстоит, я же не экстрасенс какой, чтобы на расстоянии организовывать катастрофы летательных аппаратов…. Да, вот ещё. Здесь и здесь плитки гипса также кладите без клея, это будут мои смотровые окошки. Потом всю стену обклейте мхом и лишайниками. Только не абы как, а с максимальным натуралистическим эффектом…. Потом приберитесь тут тщательно. Только, прошу, очень тщательно, без халтуры. Всё понятно?

– Всё, – заверила его Анхен тусклым и бесцветным голосом и вдруг неожиданно перешла на «ты»: – Оскар, а ты хорошо всё продумал? Ты точно останешься в живых? Это же очень опасно!

– Опасно, конечно, – он легкомысленно передёрнул плечами. – Жизнь, вообще, очень опасная штука…. Ладно, бросаем заниматься ерундой! Действуем строго по плану: сейчас ты меня замуровываешь, садишься в лодку и отчаливаешь на Змеиный остров. Верёвочную лестницу и шнур с якорем-кошкой придётся заранее убрать, так что спускаться в лодку будешь по обрыву. Если не получится спуститься – прыгай в воду, пять метров не такая уж страшная высота…. Ага, вот ещё. Возьми этот свисток. Если появятся белые медведи, то подуй в него, мишки и убегут…. Ну, вот и всё, я полез. Ровно через девятнадцать суток жду тебя на берегу. Если кто-нибудь из немцев за это время пожалует на Змеиный, то объяснишь им, мол, я ушёл на охоту…

В кладку был уложен последний камень, ещё минут тридцать пять девушка потратила на маскировку и уборку местности. Вот в смотровом отверстии показался печальный карий глаз, в уголке которого блестела крохотная слезинка.

– Удачи тебе, Оскар! – чуть слышно прошептала Анхен. – До встречи, ауффидерзейн…

Время ползло дряхлой, очень усталой черепахой. Ночь. День. Тишина. Снова – ночь…. Только на третьи сутки после своего добровольного заточения в подземной каверне Денис уловил еле слышный шум снаружи и осторожно вытащил из кладки нужный камень, открывая смотровое окошко.

По ущелья двигалось порядка тридцати немецких солдат, одетых в тёмно зелёную полевую форму, с короткими автоматами наперевес. Следом за солдатами, отстав от них метров на семьдесят, неторопливо вышагали три офицера в чёрной эсэсовской форме.

– Вот оно и начинается, театральное представление, – шепнул себе под нос Денис…

На следующее утро Синее ущелье заполнилось военными саперами, бодро засновали туда сюда грузовики, перевозя к будущей стартовой площадке различные грузы: пузатые бочки с горючим, различные железные конструкции, ящики с крепежом, большие катушки с разноцветными проводами разных сечений…

Денис уже слегка подустал от долгого сидения в замкнутом пространстве, да и мёрз сильно по ночам, но смотреть на всё это было очень интересно: не каждый день становишься свидетелем таких эпохальных событий.

Его укрытие располагалось очень удобно – почти напротив предполагаемой стартовой площадки. Хотя, это было и достаточно опасным: в первый же день автоматчики самым тщательным образом обследовали все подземные каверны, двое из них прошли совсем рядом, для поддержки равновесия опираясь руками на искусственную стену. Денис замер, вжавшись в шершавый камень, и на две минуты задержал дыхание. Ничего, пронесло на этот раз…

На четвёртые сутки после начала строительства военные сапёры закончили возведение узкоколейки: от моря – к месту предполагаемого старта. Где же она – летающая «тарелка»?

Вдали показался небольшой механизм (неужели – тепловоз?), тащивший за собой по рельсам платформу со светлым плоским диском, диаметр которого превышал десять метров. Проехав чуть дальше укрытия Дениса, состав остановился, сапёры засуетились вокруг, готовясь с помощью различных лебёдок и тяг опустить летательный аппарат на заранее смонтированную низенькую металлическую площадку. Теперь чудо-технику, до которой было не более пятидесяти метров, можно было осмотреть подробно.

Тускло-серебристая «тарелка» представляла собой широкое кольцо, которое, очевидно, должно было вращаться вокруг неподвижной куполообразной кабины. Ему хорошо было видно, что кольцо состояло из дискообразных лопастей, расположенных по спирали.

До самого заката вокруг аппарата суетились люди: рядовые сапёры и хмурые автоматчики, бравые офицеры СС и несколько штатских личностей, одетых как буржуа средней руки. Вокруг стоял такой шум, что Денис успел вволю пожужжать кинокамерой и от души пощёлкать фотоаппаратом.