Оценить:
 Рейтинг: 3.6

Балансовая служба

Год написания книги
2007
<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 21 >>
На страницу:
10 из 21
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Вы-то, гражданин Митрохин, в тени были. Чистеньким хотели остаться. Делали все руками других людей. Но не выйдет… Не выйдет у вас ничего…

Так вот…

– Тебя купили! – констатировал Иван Васильевич. – Иначе с чего бы ты такую чушь стал нести.

Они купили! Эти. Которые кое-кому служат. Я даже не знаю, за сколько купили. Но думаю, что дешево. Слушай ты, следователь прокуратуры Джинкин. Прокуратор доморощенный. Немедленно пиши приказ о моем освобождении из-под стражи.

Иначе мой адвокат Генри Резник из твоей спины ремней понаделает. А я их потом носить буду.

– Красиво излагаете, господин маньяк, – забормотал опять Джинкин, – ремней он из меня понарежет. Ишь какой! – Глянул на подследственного всего на мгновение по-рыбьи. Митрохину этого взгляда хватило, чтобы понять – шутки шутить этот человечек в потрепанном костюме не станет. Кровавые палачи и наделенные властью самодуры иногда выглядят очень неказисто. А действуют не думая, решительно и бесповоротно. Уж чему-чему, а этому жизнь Ивана Васильевича научила.

Очень о многом ему сказал этот рыбий взгляд. Например, о том, что, если захочет следователь Джинкин – уже завтра не будет его, Митрохина, на этой грешной земле.

– Факты – вещь упрямая, – продолжил страшный следователь. – Ничего у вас не выйдет…

Не выйдет… Не выйдет… Вот заявление господина Резника, в котором он отказывается от вашей защиты, потому что, цитирую, «не имею морального права защищать преступника, поставившего под угрозу жизнь целого народа»… Вам все ясно, господин Митрохин?

Иван Васильевич потянулся к бумаге, но следователь сунул документ в ящик стола и резко его захлопнул.

– Это далеко не все пункты обвинения, – сообщил он, – также нам известно о неуплате налогов, перекачивании денежных средств за рубеж, продаже оружия…

– Оружия?! – вскричал Митрохин. – Да я пацифист со студенческой скамьи.

– А боевиков поддерживаете. Нехорошо изменять своим убеждениям.

– Это… это, – банкир даже не нашелся что ответить.

– Против допроса на полиграфе вы, конечно, протестуете?

– Конечно! – выпалил Митрохин.

– Почему-то я в этом не сомневался, – Джинкин скривился.

– Мой адвокат…

– У тебя нет адвоката! – заорал следователь, хлопнув рукой по столу. – Что ты мне мозги паришь?! Думаешь, все и всех купить можно?! Думаешь, страну засрать можно?! И в роскоши купаться, как на испанской Ривьере?

– Ривьера во Франции, – машинально поправил Митрохин.

– Наши люди на Ривьере не отдыхают, – отрезал Джинкин, – будь она хоть на Северном полюсе.

Один звонок. Опасаясь, что никто не откликнется, Митрохин поспешно набрал номер на мобильном телефоне. Охранник с безразличным видом стоял неподалеку.

– Алло, Сергей.

– Да, – Жданов включился молниеносно, – вы где?! Что мне делать?!

– Адвоката найти. Резник, говорят, отказался.

Купили Резника. Как?! Как?! Почем я знаю? Найди мне кого-нибудь. Да понапористей. Пусть будет циник прожженный. Циник, я говорю…

* * *

В одиночной камере, куда определили банкира, царил спартанский порядок – жесткие нары со свернутым на них трубочкой одеялом и подушкой, серые стены все в надписях, ржавая раковина в углу и видавший виды унитаз. Митрохин впервые попал в тюрьму и теперь озирался с самым несчастным видом.

Как там говорят – от сумы и от тюрьмы не зарекайся?! И почему у него всегда было предчувствие, что финансовыми делами в этой стране ворочать не стоит – сиди себе на грязной кухне, опрокидывай рюмки, и никто не придет за тобой, чтобы поинтересоваться, откуда нечестно нажитые капиталы взялись. Наследие красного прошлого будоражило умы и влияло на развитие бизнеса в России.

Иван Васильевич присел на нары, на противоположной стене заметил размашистую надпись, сделанную явно совсем недавно – она перекрывала многие полустершиеся автографы прежних обитателей одиночки. «Баланс превыше всего! Тринадцатый». А рядом несколько непонятных иероглифов. Митрохина след, оставленный Балансовой службой, не удивил, только вызвал глухую тоску и утвердил в мысли, что они и следователь Джинкин работают в тандеме. Значит, его решили натурально затравить. Как бы не пришлось бежать за кордон. «Как бы там оно ни было, а Россию не брошу!» – решил Иван Васильевич со свойственной ему в самые ответственные моменты храбростью.

Ему мучительно захотелось пить, он поднялся, подошел к ржавой раковине, покрутил вентиль, но вода не полилась, вместо этого послышался громкий свист – кран активно втягивал воздух. Рядом с мойкой стояла пустая пластиковая бутылка. Митрохин, недолго думая, нацепил ее на кран. Бутылку мгновенно перекорежило.

«Неужели кто-то там так сильно хочет пить?» – подумал Иван Васильевич. Ему представилось, как, припав к крану, с шумом втягивает воду, стараясь добраться до вожделенной влаги, Тринадцатый.

Затем Митрохину пришло на ум, что балансировщики собираются откачать из камеры весь воздух, оставив его биться на голом бетонном полу, как выброшенную на берег рыбу. Он поспешно закрутил кран. Бутылка упала, гремя в железной раковине. А Иван Васильевич безжизненной грудой осел на нарах, соображая, что бы ему такое предпринять, чтобы выбраться как можно скорее из этой чудовищной переделки. В голову, как назло, ничего путного не приходило. Только одолевала легкая паника и лезла всякая чепуха. Хотелось кричать – следственный произвол, здесь попирают права человека, долой узурпаторов, свобода, равенство, братство, и еще кучу всякой всячины, которая откуда-то взялась в голове и теперь безостановочно вращалась, не давая четко мыслить и изобрести действительно стоящий план освобождения.

* * *

Звякнули ключи, проскрежетал что-то нечленораздельное старый тюремный замок, тяжелая металлическая дверь нехотя окрылась, и в камеру уверенной походкой вошел молодой человек, в хорошем костюме, с кожаным портфелем в руке. Пожал Митрохину руку, широко улыбнулся:

– Чрезвычайно рад познакомиться с таким человеком!

– Угу, – откликнулся Иван Васильевич, которого длительное пребывание за решеткой тяготило все больше. Проведенная в камере ночь оставила самые неприятные впечатления – ночью из матраса выбрались клопы и вцепились в белое тело банкира, непривычное к пребыванию в подобных местах. Митрохин ворочался, чесался, то и дело вскакивал и вытряхивал матрас. Зуд немного стихал, но, едва ему стоило лечь, все начиналось по новой.

Он, может, и уснул бы, но сразу после полуночи заработал тюремный телеграф – по трубам застучали, передавая послания из камеры в камеру.

Ивану Васильевичу от этих новостей не было ни жарко ни холодно, он все равно ни слова не мог разобрать, только отчаянно разболелась голова.

Бум-бум-бум, бамс – уже через пару часов он ощущал себя тарелкой в джазбанде, вздрагивая после каждого очередного «бамса».

Утром Митрохин вид имел мрачный и помятый.

Красные от бессонной ночи глаза с тяжелыми отечными веками смотрели на адвоката с надеждой. Вытащи меня отсюда, родной, читалось во взгляде банкира.

– Итак, – молодой человек поставил портфель на привинченный к полу стол, извлек белый лист бумаги, положил на него карандаш и присел на стул.

Митрохин нахмурился. Начало оптимизма не внушало. У Генри Резника бумажек сроду не было – всю информацию он предпочитал держать в голове.

– В чем вас обвиняют?

– Говорят, что я дефолт устроил.

– Простите, что… Хм, извините… – молодой человек поправил галстук, задумчиво глядя в зарешеченное окно. За окном чирикали воробьи, и громыхал по рельсам трамвай. – Извините, – повторил адвокат с грустным видом, отрываясь от заоконного пейзажа. – Но я не возьмусь.

– Почему? – поинтересовался Иван Васильевич.

– Слишком сложное дело. Я не справлюсь.

Молодой человек снова извинился, положил белый лист бумаги и карандаш в портфель, поднялся.
<< 1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 21 >>
На страницу:
10 из 21